Дважды невезучие - Татьяна Устименко

Я снова склонилась над умирающей травницей.

– Бабушка, а рецепт приворотного зелья ты мне не раскроешь ли? – осторожно попросила я.

Травница шокированно ахнула, ее глаза широко распахнулись, и в незрячих бельмах промелькнуло осмысленное выражение.

– Ты – не Маришка! – вдруг твердо и категорично заявила старуха, поняв, что ее обманывают. – Кто ты такая и зачем пришла?

– Чужая я! – повинилась я. – Рецепт зелья мне нужен…

– Ну и ну, – с досадой проскрипела старуха. – Сбылся, значит, сон мой давний…

– Какой сон? – не поняла я.

– Богами данный, – пояснила травница. – Дескать, придет ко мне чужестранка и попросит открыть тайну приворотного питья. А я ей тут же рассказать все должна…

– Так откройте мне секрет, – просияла радостной улыбкой я. – Раз сами боги так повелели!

– А вот фигу им с маслом! – не менее радостно прошамкала старуха. – Все жизнь я их приказы выполняла, а сейчас по-своему поступлю. Ничего я тебе не расскажу…

Я разочарованно вздохнула. Теперь ясно, почему Тгир так плохо отзывался о травнице из Лысых Горок.

– Воля ваша, – покорно, стараясь не выказывать своего раздражения, ответила я. – Грех на умирающего обижаться, придумаю какой-нибудь иной выход.

В бельмах травницы промелькнуло нечто похожее на уважение и восхищение.

– А ты – сильная и смелая, – соизволила похвалить меня старуха. – Пойди в темный угол во дворе, туда, где земля рыхлая. Посиди там, подумай, может, чего и высидишь…

– Это еще зачем? – удивилась я, но старая карга вдруг запрокинула голову и захрипела, ее бельма закатились под лоб, но на губах сохранилась прежняя хитрая ухмылка…

– Абросим, дядя! – громко закричала я, решив не раскрывать старосте своего настоящего имени. – Беги скорее сюда, кажется, бабушка умерла!..

В полдень следующего дня я сидела точно в указанном травницей месте и злилась – в основном на себя, конечно. Бабушку, вернее – не мою бабушку, похоронили нынешним утром. Со всеми положенными в этом случае процедурами и обрядами. На деревенском кладбище. Повязав голову подаренным дядей платком и сняв сабли, я успешно играла роль внучки и даже немного поплакала – скорее от разочарования, чем от горя. Жаль, конечно, старуху, но пожила она немало, да и все мы в свое время там будем. Кстати, бабка как была стервозной каргой, такой и осталась, устроив напоследок подлянку практически ни в чем не повинной мне. Видимо, так, чисто из вредности и собственного удовольствия. И вот теперь по ее милости я занималась сущими глупостями – сидела в тенечке на рыхлой земле и высиживала невесть чего, мысленно напоминая себе, что так не бывает. Не случится никакого чуда. Это только курицы яйца высиживают. А чего, спрашивается, высиживаю я? Не иначе как свою глупость…

Дождавшись, пока солнце начнет закатываться, а несущиеся из избы пьяные выкрики поминающих бабку селян малость поутихнут, я поднялась. Отсиделась в тиши да одиночестве – и то ладно, не имею ни малейшего желания принимать участие в поминках, быстро перешедших в банальную пьянку. Отсюда слышно, как дядя Абросим мать хоронит – с песнями да гульбой. Не иначе как три баяна уже на радостях порвал, что все материно имущество теперь ему досталось… Отряхнула штаны от налипшей земли, случайно бросила взгляд на покинутое мной удобное место и оторопела… Среди рыхлых комьев чернозема виднелось несколько зеленых росточков. Я наклонилась ниже и поковыряла росточки пальцем. Хм… а ведь и правда, получается – высидела-таки нечто интересное!

Тонких прямых стебельков, увенчанных нежными листочками, оказалось ровно десять. Я бережно извлекла их из земли и теперь растерянно баюкала в ладони. И чего с ними дальше делать прикажете? Может, усопшая травница, столь необычно надо мной подшутившая, подскажет? Ай спасибо тебе, бабушка, подкинула очередную загадку – удружила, ничего не скажешь… Я выжидательно подняла глаза к темнеющим небесам, но никакого ответа не дождалась… Значит, опять придется импровизировать! Сушить, толочь или варить нужно эти росточки? Я крепко призадумалась, продолжая разглядывать свою находку. Хм, по виду настоящая мокрица… А мокрядь – это вода. Нет, негоже воду водой разводить… Помнится, на столе в кухне я заприметила склянку с чистейшим спиртом, и если его на поминках не вылакали…

Склянка нашлась там же, где и стояла прежде. Небольшая, аккуратная посудинка с плотно притертой пробкой. Такие явно не для пития предназначаются, а для каких-то лекарских дел. А внутри посудины плескалось несколько глотков чистого как слеза самогона. Словно для меня кто приготовил. Я вторично поблагодарила скончавшуюся травницу и опустила ростки в склянку. Они мгновенно растворились в крепком самогоне, а жидкость приобрела нежно-изумрудный цвет. Как бы теперь еще узнать, обладает моя настойка нужными свойствами или нет? Я оценивающе покачивала склянку на ладони, а в моей голове зрел проказливый план, заставивший меня вполголоса захихикать. А ну, интересно, как тут в Лысых Горках с любовью обстоит?

Проверим…

Так миновало пять дней. Я благополучно проживала в доме дяди Абросима, потихоньку вливаясь в размеренный быт Лысых Горок. К моему величайшему изумлению, лысогоркинцы почему-то самостийно зачислили меня в преемницы скончавшейся травницы и регулярно наведывались в избу под красным петухом, испрашивая моего совета по всяческим заковыристым поводам или даже без оных. Перерыв весь дом вдоль и поперек, я все-таки отыскала некоторые записи вредной травницы, теперь здорово мне помогающие. Я научилась изготавливать настойки из произрастающих на огороде мяты, валерианы и мать-и-мачехи и поэтому махом излечивала незамысловатые хвори типа головной боли, расстроенных нервов и ушибов. Слава богам, с более каверзными проблемами мне пока столкнуться не пришлось. Зато следовало признать – находясь в Лысых Горках, по части образования я достигла куда больших успехов, чем в Нарронской академии благородных девиц.

Кстати, роясь в бумагах покойной травницы, я нашла замшевый мешочек, в коем обнаружился пресловутый изумрудный кулон, чем бесконечно обрадовала дядю Абросима. Теперь я не зря ела его хлеб, хотя, честно говоря, уже не нуждалась в дядюшкиной милости, ибо в моих карманах тоже завелась некоторая сумма медяками, заработанная на оказании неотложной медицинской помощи доверчивым селянам. Поэтому через пять дней меня в Лысых Горках почитали за свою и ничего не скрывали, посвящая как в подробности личной жизни самого завидного деревенского жениха – кузнеца Данилы или первой красавицы Юлишки, так и в вечные злоключения беспробудного выпивохи деда Митрохи и его жены, зловредной бабы Хиври. Таким образом, прикрыв тылы и освоившись с ролью внучки травницы, я проанализировала всю доступную мне информацию да взялась за воплощение заветного плана – испытание самодельного приворотного зелья. А еще спустя три дня спокойной жизни Лысых Горок пришел конец. Но лучше уж обо всем по порядку…

Мы с дядей спокойно завтракали под навесом во дворе, когда в калитку постучали.