Система - Юлия Шамаль

Никите должно быть обидно. Веберу стоило, конечно, как-то объяснить причины моего возвышения и что-нибудь пообещать Нику, чтобы хоть немного сгладить обстановку в нашем маленьком коллективе, но ему, как обычно, было на все наплевать. Я не знала, чем именно так впечатлила экзаменационную комиссию. Никита тоже.

Мне не хотелось об этом думать, но я теперь была сотрудником ГССБ и такой роскоши, как беспечность, позволить себе не могла. Я отчетливо понимала, что Никита мне, мягко говоря, не друг. И вопрос удара в спину – это вопрос времени.

Зря я вспомнила обо всем этом сейчас, над Атлантикой, – спать мне теперь расхотелось совершенно. Авиакар опять затрясло. Я щелкнула по экрану биочасов, чтобы посмотреть, долго ли еще лететь. Пять часов. А потом меня представят самому Тео Буклийе – один этот факт уже должен страшно выводить Ника из себя. Зачем, интересно, Вебер вообще начал вводить меня в высшие круги?

Впервые я увидела членов Единого координационного правительства – всех семерых Координаторов – на так называемом «Овальном столе», ежемесячном полузакрытом совещании. Семеро сидели вокруг легендарного Белого стола, раньше я видела это только по Икс-Ви, – вокруг расположились помощники, прислуга и пресса, всего человек пятьдесят. Я сидела на стуле у стены, выглядывала из-за спин, слушала, смотрела и давалась диву.

Председательствовал Дэвид Джонсон, британец, всемогущий Координатор самой А-плюс. Когда он стучал золотой ложечкой по каемке фарфоровой чашки, гул голосов начинал стихать… Помню, как меня поразило совершенное несоответствие скромной внешности и гигантских возможностей этого человека. Дэвид был очень маленького роста, на левой руке у него не хватало одного пальца (родился четырехпалым), он носил неприметный серенький костюм, не пользовался никакими ультрамодными биоби (во всяком случае, их было не видно), заикался, когда говорил, и краснел от этого.

Никогда бы не подумала, что этот тихий заика контролирует земной рай. Встреть я его год назад в зоне Е – легко приняла бы за одного из санитаров. Особенно с учетом того, что Дэвид имел привычку говорить тихо и глядеть при этом в пол. Глаза на человека Джонсон поднимал редко, но если это происходило, он смотрел в упор, и о его взгляд можно было порезаться.

Мвагу Тамогу сидел по правую руку от Джонсона и был полной его противоположностью – во всех смыслах. Он координировал нижнюю зону Е, почти целиком находящуюся в Африке, и насколько Дэвид был бел, мелок и холоден, настолько же Мвагу был черен, крупен и горяч. Огромный лоснящийся красавец, увешанный всеми мыслимыми и немыслимыми биоби, одетый в яркие национальные лоскуты, – он громко говорил, громко спорил и имел обширный запас однотипных шуток про мусор, ассенизацию и свою в этом во всем роль. Очень богатый человек он был, к слову.

Напротив Мвагу сидел, развалясь в кресле в самой непринужденной позе, знаменитый Филипп Че, отец неподражаемой Катрин, дальний родственник Тео Буклийе, так называемый «Координатор смерти». Феноменально красивый человек. Он был единственным, кто никак не реагировал на нетерпеливое постукивание золота о фарфор и все время с кем-то болтал через бионаушник.

Зон у нас на планете было шесть, а координаторов в ЕКП – семь. Конечно, так было устроено исключительно для того, чтобы Единое правительство могло принимать решения простым большинством голосов – для этого ввели седьмого Координатора, формально отвечающего за зону 0. Злые языки прозвали его Координатором смерти, это, конечно, было чепухой, но прозвище прилипло. Великолепный Филипп Че лишь курировал вопросы смертности и рождаемости, программы по сокращению населения, противозачаточные проекты, но не он решал, кого отправлять в печку в зоне Е. Это решала Система. И иногда ГССБ.

Я смотрела на Координатора смерти и дивилась его обаятельной наглости и природной красоте, идеальному, фарфоровому лицу с тончайшими чертами. Мне очень хотелось заглянуть к нему под черепную коробку – кто он такой и как устроен изнутри на самом деле. Но я понимала, что его ментальных скринингов мне не видать как своих ушей. Это тебе не Ким.

Джонсон постучал по чашке еще раз, а затем тихо и с запинкой произнес какую-то фразу. Филипп неторопливо с кем-то попрощался и отключил наушник. Я ничего не поняла, спохватилась и включила переводчик.

– Коллеги, на сегодня несколько важных тем, – зашелестел на русском голос в моем ухе. – Секретарь мне т-только что подсказал, что…

Дальше стало скучно. Координаторы начали обсуждать текущее положение дел в зонах, преимущественно речь шла о цифрах – крипты, баллы, численность населения. В центральном сегменте Овального стола замелькали графики.

С докладом о том, как все прекрасно, выступил Координатор зоны А, полный низкорослый араб Усама бин Халиви. Западная Европа и страны Персидского залива, Индонезия, Австралия и Филиппины, входящие в зону А, – со слов Усамы, процветали. Уверена, что он не кривил душой, ибо все время ссылался на графики Системы. А Система, как известно, никогда не лжет.

Потом слово дали тонкой длинноногой уроженке Гонконга Пик Ван Кхонг, самому молодому Координатору во всем ЕКП, ей было всего двадцать девять. Пик курировала зону В, куда входила Московия, и соответственно была моим бывшим Координатором. Я жадно разглядывала ее смуглое точеное лицо, которое раньше видела только по Икс-Ви. Биосерьги были у нее изумительные – две змеи с изумрудными глазами, они обвивали уши и шевелились в такт словам.

Пик говорила много и быстро; я очень скоро потеряла нить и начала слушать невнимательно, потому что говорила она, в основном, банальности. Восточная Европа, Московия, Гонконг, Западный Китай и Япония, входящие в зону В, жили в целом сносно, но могли бы жить гораздо лучше, если бы люди тщательнее работали над собой и над улучшением рейтинга… Графики, примеры, сравнения.

Интереснее стало, когда слово взяли промышленники – Индира Бхупада и Мурат Исинбердыев, Координаторы зон С и D, где было сосредоточено девяносто процентов промышленности планеты. Слушали их внимательно, особенно Мурата, который, помимо тяжелой металлургии, курировал еще среднеазиатские заводы по переработке и захоронению ядерных отходов.

В конце своего доклада Мурат сказал, что недоволен коммуникацией с руководством зоны Е. Точнее, полным ее отсутствием. Мусор-то – это работа зоны Е. Ядерные отходы, строго говоря, являются мусором. Исторически они присутствуют в зоне D, и он, Мурат, с этим окончательно примирился бы, если бы кураторы мусорного Е-хаба, расположенного в Монголии, делали бы хоть что-то. Мвагу Тамогу немедленно вышел из себя.

Они начали препираться на повышенных тонах. Все это транслировалось в Универсум и выглядело довольно натурально. Я сначала удивилась, но потом вспомнила, что на заседаниях ЕКП всегда происходят какие-то стычки – Валентин говорил когда-то, что это делается нарочно: народу необходимо знать, что Координаторы работают, тратят силы и эмоции на то, чтобы сделать жизнь людей лучше. А не просто читают доклады.

Исинбердыев и Тамогу планово доругались, потом сделали официальные заявления для прессы, после чего секретарь Джонсона объявил, что «Овальный стол» закрыт. Это означало, что завершена открытая часть заседания, все, что произойдет дальше, уже не будет доступно в Универсуме всем подряд. Народ пополз к выходу. Я встала и подняла глаза на Вебера. Он едва заметно покачал головой: нет, мы остаемся. Я уселась и стала ждать.