Испорченная реальность - Джон Урбанчик

Вдруг она стала счастливей?

Как понять? Я не смогу спросить ее напрямую. Ей не с чем сравнивать. Возможно, она видит сны о жизни, в которой есть я, и у нас родился Тимми, и все так, как я помню. Что, если она узнает меня? Анна смогла. Это вероятно.

Я стараюсь не думать об Анне.

Или о Вороне. Я понятия не имею, что с ней случилось.

И никогда не узнаю. Если я исправлю реальность, ничего этого не произойдет, да? Анна придет на работу, ее подруга-ясновидящая — тоже, все будет по-прежнему.

Но вдруг Карен счастлива?

Я понимаю, что играю с обручальным кольцом, кручу его большим пальцем. Это от нервов. Оно стало серым. Удивительно, что призраки его не сняли, но оно все еще у меня на руке, поблескивает и символизирует то же, что и раньше, — круг бесконечной любви, которая сильнее Пути Призрака.

Очень скоро мы едем по мосту Харбор, а потом и по Сиднею. Синеет ночное небо. Мы проезжаем мимо «Аквариума» и кинотеатра, я сворачиваю с Вестерн-Дистрибьютор на Харрис-стрит. Еще два поворота, и мы на Пирмонт. Я паркуюсь почти перед самым домом.

V

Я хорошо знаю этот район, правда улицы позади дома — чуть хуже, ведь наши окна выходят на Сидней, я в нем работаю, мы делаем там покупки. Но я знаю пару кафе, продуктовых магазинов и парков на Пирмонт. А ниже по Харрис есть почта и — недалеко — рыбный рынок.

Мы с Дайю не хотим останавливаться на Пирмонт, но я медлю, глядя на свой дом. Не вижу наших окон — они слишком высоко, а я слишком близко, но чувствую, что он здесь, мужик с пистолетом. Не я с женщиной — не-Карен. Ни Тимми, ни следа моей жизни.

— Ты здесь жил, — подает голос Дайю.

Я киваю:

— Это мой дом.

— Он был твоим.

Я рычу — неосознанно, но это лучшее слово, чтобы описать звук, который вырывается из моего горла. Он впечатляет — теперь, когда голос у меня охрип.

— Прости.

— Ничего, — говорю я. — Это ты прости. Слушай, я должен сделать это один.

Она качает головой прежде, чем я успеваю закончить предложение.

— Я нужна тебе. А ты — мне.

— Я должен увидеться с Карен. Наедине.

— Но ее ведь здесь нет.

Я мотаю головой.

Дайю улыбается.

— В кино люди умирают, если решат разделиться.

— Мы не в кино.

— Откуда ты знаешь?

— Там будут призраки? — спрашиваю я. — Чтобы защитить ее от меня?

Дайю качает головой.

— Они даже не знают, кто она. Просто считают, что тебе здесь не место.

— Как и тебе.

— Я поблекла, помнишь. Пришло мое время.

Мы садимся в автобус на Харрис и едем до Бродвея. Когда он сворачивает к Сиднею, выходим. Я рассматриваю лица, ищу тени и серость. Знаю, что враги рядом. Но знают ли они, что я сбежал? Узнают ли в Дайю одну из своих сестер, такую же путешественницу по Пути Призрака? Насколько велика опасность?

При виде каждого переулка, каждой темной витрины сердце у меня подскакивает. Нам долго идти пешком, на автобусе или такси будет лучше, но мы на другой стороне улицы и перейти не пытаемся.

Перед бродвейским торговым центром Дайю говорит:

— Нам нужна нормальная еда.

Мой желудок согласно бурлит, рот наполняет слюна. Внутри в основном кафе, не такие, как в Штатах, но мы не выбираем. На нижнем этаже рядом с супермаркетом «Коулз» есть кондитерская, но проблема в том, что уже слишком поздно. Центр закрылся в семь вечера, не так давно. Я понятия не имею, сколько времени, но вижу людей в магазинах, переходы еще открыты. Конечно, ведь «Коулз» работает до полуночи, «Кеймарт»[40] — допоздна, и рядом с «Хойте»[41] есть закусочная с фастфудом.

Мы берем пирожки и воду в одном из магазинчиков у кинотеатра. Это лучшие пирожки с мясом и картошкой, которые я ел. Ностальгирую, словно приехал из Лондона, а не из Нью-Йорка. Еще покупаю сосиску в тесте — все еще хочу есть. Затем мы уходим. За все платит Дайю, деньгами одолжившего нам машину парня.

Сперва идем в туалет. Пользуемся удобствами, умываемся. Я не помню, когда в последний раз делал это с удовольствием. В последние несколько дней мне было несладко. Когда мы с Дайю выходим из торгового центра, я чувствую себя гораздо лучше. Сильным. Уверенным.

Я готов встретиться с женой. Впервые. Снова.

VI

За торговым центром Бродвей меняет имя на Парраматта-роуд. Мы идем мимо Сиднейского университета. Афиши рекламируют концерты, чтения, лекции — на клубах и пустых зданиях, улица кишит народом, на дороге — река машин. Среди людей я чувствую себя в относительной безопасности. Вижу серые лица на другой стороне дороги, глядящие из окон над пустыми витринами, таящиеся в тенях — в каждом переулке, в каждой нише. Вдали от фонарей.

Вижу их в автобусах, на задних сиденьях машин. Уверен, что большинство просто воображаю. Дайю идет рядом, держит меня под руку, но я не знаю почему: из-за того, что тоже их замечает, или ее просто пугает город? Как долго она прожила в изоляции? Сколько вещей видит впервые?

Бездомные прячутся среди теней. Многих из них я вижу ясно, некоторые остаются размытыми. Это заметно только из-за контраста, но разница потрясающая. Один из бродяг без глаза. Не тот, что встретился мне на мосту, он чище и меньше ростом. У него нет другого глаза, шрамы белые, а не красные. Его лицо — сплетение старых шрамов, отметин его очищения.

Он не пошел по Пути Призрака. Или ему не дали шанса.

Я не узнаю его, а он меня, Дайю молчит, но стискивает мне руку. Я чувствую, что она дрожит.

Когда мы выходим за пределы его слышимости, она говорит:

— Это и нас ждет.

— Нет. Я вернусь, и ты пойдешь со мной.

— Они не отпустят меня.

— Я стану частью реальности. Лучше держись поближе.

— Они наблюдают за нами. Не уверена, что знают, кто мы. Но это вопрос времени. Потом нас убьют.

— Так что нужно пошевеливаться, — говорю я. Но перед тем, как что-либо сделать, мне надо встретиться с Карен. Поговорить с ней. Узнать, снюсь ли я ей, мечтает ли она обо мне, гадает ли, какой ребенок мог у нас родиться. Я скажу ей. Она хорошенькая, иногда громкая, настойчивая, любопытная и умная. Тимми — весь в нее. У него такие же зеленые глаза, и он успокаивается, только если она рядом. Он зависит от нее.

Я могу рассказать ей о семье, о наших праздниках. Объяснить, что все это можно вернуть. А может, просто спрошу: тебе здесь лучше?

Варианты ответа меня тревожат.