День, который никогда не настанет - Куив Макдоннелл

— Видите ли, проблема в том, кто именно этот знакомый.

— В смысле «спустило колесо»? — спросил Фил.

Пол посмотрел на спущенную шину, потом на поток машин, мчащихся по трассе М50. Приходилось кричать в трубку, чтобы его услышали:

— Какое слово в этой фразе тебе непонятно, Фил?

— Но… У тебя не могло спустить колесо.

— Невероятно, но факт, — ответил Пол.

— А я скажу тебе, что это такое, — карма!

«Карма», на которую намекал Фил, была связана с тем местом, куда ехал Пол. Наконец-то он решился раз и навсегда решить проблему с Мэгги. Упомянутая проблема в настоящий момент высунула голову из заднего окна машины Банни и — Пол мог в этом поклясться! — безмерно наслаждалась его неприятным положением.

— Так тебе и надо! — сказал Фил. — Это за то, что ты пытался убить собаку.

Пол вздохнул. Он вез Мэгги в приют в Ратфарнеме[59], принадлежавший Дублинскому обществу по предотвращению жестокого обращения с животными. Там были широкие пространства, много живности и даже пруд. Самый настоящий пруд. Да что там собака — в таком месте с удовольствием пожил бы даже Пол, будь у него такая возможность. Но, к несчастью, он совершил ошибку, описав Филу эту прелестную сельскую пастораль.

— В последний раз говорю, я везу ее на хорошую ферму за городом. На настоящую ферму — там гуси и навоз!

— Ага, конечно, — не поверил Фил. — Тетушка Линн то же самое говорила мне о черепашке Роджере, попугайчике Веронике, песчанке Уилбуре, золотой рыбке Джери Халлиуэлл и бабушке Джоан.

Пару лет назад, вдохновленный какой-то телепередачей, Фил решил превратить относительно большой придомовой садик своей тетки в полезный огород. Именно тогда он обнаружил братскую могилу, в которую было зарыто его детство. Там лежали, по-видимому, все — ну, кроме бабушки Джоан.

— Слушай, я сделаю фотографию, если ты не веришь. Дай только добраться, — сказал Пол.

Посмотрев на часы, он понял, что, скорее всего, не успеет до закрытия. Ведь это наверняка непохоже на благотворительный магазин с ящиком, куда можно засунуть пожертвование.

— А что мне делать, если Хартиган куда-нибудь уедет? — спросил Фил.

— Следуй за ним. Я тебе за это плачу.

— Кстати говоря, ты не заплатил мне за последние два…

— Тебя не слышно, — сказал Пол и быстро отключился, пока Фил не начал торговаться о повышении зарплаты.

Мэгги посмотрела на него. Он посмотрел на нее. Пол не мог этого логически объяснить, но на глубинном уровне в нем сидело убеждение, что в случившемся каким-то образом виновна она.

— Я поменяю колесо, и ты… — он акцентировал мысль, вытянув палец, — отправишься на настоящую ферму в настоящую деревню. Я не позволю, чтобы меня чихвостила какая-то чертова собака!

Пол подошел к багажнику. Он еще ни разу не открывал его, а машина была такой старой, что для этого требовался ключ. После нескольких шевелений и толчка багажник открылся.

Пол посмотрел на его содержимое. В багажнике, словно в витрине, лежал только один предмет: клюшка для хёрлинга. Метровый ясеневый хёрл с металлическим ободом на басу. Каждой своей клюшке Банни давал имя, но эту Пол не знал. Последней ему известной была Мэйбл. Пол сломал ее о голову Герри Фэллона — бандита, который пытался убить их с Банни и Бриджит.

Пол пробежал пальцами по древку хёрла. Насколько ему было известно, Банни уже неделю никто не видел. А еще он знал, что Банни вряд ли бы оставил свою машину и клюшку, если бы куда-нибудь направился.

Мимо с воем промчался многотонный грузовик, сильно тряхнув «Порше» воздушной волной. Мэгги в ответ рявкнула.

— Ну ладно, приступим, — сказал Пол, отодвигая хёрл в сторону и приподнимая искусственное ковровое покрытие, где, как он предполагал, должна была лежать запаска.

У Пола перехватило дыхание. Поверх запасного колеса лежал пистолет. Пол видел достаточно фильмов, чтобы понять, что это револьвер. У него были рукоять с деревянными щечками и длинный стальной ствол. Один в один хреновина Грязного Гарри. Пол нервно огляделся. Пока Банни служил в Гарди, у него наверняка был пистолет, но Пол почему-то не сомневался, что это конкретное оружие совершенно незаконно. В Ирландии ведь нельзя просто так владеть револьвером, верно? Даже если ты бывший полицейский. До истории с «Рапунцель» Пол никогда не видел пистолеты вблизи, да и в тот раз он к ним даже не прикоснулся.

Наклонившись, Пол дотронулся до ствола. Металл оказался удивительно холодным. Как ни крути, но эта штука манила. Хотелось поднять ее и в то же время было страшновато. И все же он взял револьвер за рукоять, стараясь особо на него не смотреть, и почувствовал в руке тяжесть. И лишь подняв оружие повыше, он заметил желтую записку, прилепленную к его нижней стороне. На ней было написано имя «Симона» и мобильный номер.

Пол подпрыгнул от испуга и выронил пистолет, когда в его кармане завибрировал телефон.

— Господи!

Он выудил аппарат и посмотрел на дисплей. То, что это опять оказался Фил, не стало большим сюрпризом: в последние дни он был единственным человеком, который звонил Полу.

— Алло?

— Хало, диспэщер?

Голос в телефоне определенно принадлежал Филу, но был каким-то странным. Будто он говорил со смешным акцентом.

— Ты почему так разговариваешь?

— Доклядываю, щто я взял пассажир.

Кажется, Фил действительно изображал акцент. Плохой, но все-таки акцент.

— Ты о чем вообще?

— Аха, аха, тощно. В Сипойнте.

Пол закрыл глаза и мысленно досчитал до пяти.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты подобрал не того парня, за которым мы следим.

— Тебя понял, диспэщер. Еду на Лисон-стрит покащто.

— Ты абсолютно ёбнутый… И почему ты так разговариваешь?

Но не успел Пол договорить свой вопрос, как уже знал правильный ответ. Лицензия такси принадлежала «дяде» Абдулу. Пол никогда с ним не встречался, но был готов поставить целую ферму на то, что Фил пытался изобразить его акцент. По логике мира, в котором жил Неллис, таким образом он обеспечивал себе легенду.

— Неважно, — сказал Пол. — Я приеду, как только смогу. Только… постарайся с ним не разговаривать.

— Нэт проблэм, диспэщер. Проявлу инисиативу.

Пол почувствовал, как по спине пробежали мурашки. В ряду самых страшных словосочетаний «инициатива Фила» находилась где-то между «поэтическим перформансом» и «любительской хирургией».

— Нет, нет… Не надо…

— Нэт проблэм.