Леди не по зубам - Ольга Степнова

Дэн вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнул ему.

– Обернитесь, пожалуйста, – попросил Никитин Троцкого.

– Что?!

– Обернитесь и посмотрите…

– Куда?! – в ужасе спросил Троцкий.

– Туда, где стоит пальма.

Троцкий медленно, с застывшим лицом, повернулся.

Я немного отклонился от пластмассовых веток, чтобы он мог лучше видеть меня. У Ильича округлились глаза, и он медленно начал валиться на бок. Наверное, мне не следовало так экспериментировать над его психикой. Не каждый сможет держать себя в руках, увидев в ресторане оживший труп с простреленной башкой…

Дэн подхватил Троцкого, пошлёпал по щеке, но шеф потерял сознание и висел у него на руках, словно девица.

– Ваш коктейль! – опять заорал бармен из-за стойки, невпечатлённый увиденным.

Я мотнул головой, давая понять Никитину, что пора уходить. Дэн легко взвалил Троцкого на плечо и пошёл за нами на выход.

Охранник у гардероба внезапно проснулся, открыл глаза, осмотрел нашу компанию и спросил, кивнув на безжизненное тело Ильича:

– Водку пил?

– Томатный сок, – уточнила Беда.

– Надо было водку. От водки так не развозит! Соки у нас водой из крана бодяжат, а в водопроводе, сами знаете, чего только нет – хлорка, лямблии, легионеллы… – Он опять откинулся на стену и захрапел.

Троцкого мы загрузили на заднее сиденье «Гелендвагена», словно мешок с картошкой.

– Хорошо вы с ним поработали! – присвистнул Сазон, сидевший за рулём. – Живой?!

– А как же! В обморок грохнулся от радости, – пояснила Беда. – Где у тебя аптечка? Там нашатырь должен быть.

– Вот моя аптечка! – Дед достал из бардачка фляжку с коньяком и протянул мне. – Тут настоящий французский нашатырь пятнадцатилетней выдержки! Лей ему, сынку, в рот! Если он нормальный мужик – оживёт и чечётку спляшет!

Я отвинтил крышку и тоненькой струйкой начал лить коньяк на бескровные губы шефа. Если честно, я не очень верил в такую реанимацию, меня больше подмывало отколотить Ильича по щекам, но Троцкий вдруг порозовел, вытянул губы трубочкой, всосал приличную порцию коньяка и открыл глаза.

– Кто ты? – прошептал шеф.

– Глеб Сергеевич Сазонов. Завуч и твой заместитель, – представился я.

– Да не ты, а ты… – Ильич обессилено ткнул пальцем в Никитина.

– Мой убийца, – я усмехнулся. – Разве не ты его нанял?

Ильич сделал очередную попытку потерять сознание, но я влил в него ударную порцию коньяка, посадил вертикально и… залепил всё-таки пощёчину для встряски мозгов. Голова у Троцкого дёрнулась, он выхватил у меня из рук фляжку и присосался к ней, словно там был апельсиновый сок. Кадык ходил у него на горле вверх-вниз и, если честно, мне вдруг стало пронзительно жаль своего шефа. Немолодой, трусоватый мужик, который вечно замахивается на дела, которые ему не по плечу… Замахивается, а когда понимает, что выйти сухим из воды ему не удастся, зовёт на помощь меня. Кается, в ножки бросается, просит развести ситуацию, но так, чтобы денежки с авантюры не прошли мимо него. «Ты, Сазонов, не знаешь, что такое нужда, – говорил он мне. – Тебе ж ни фига в этой жизни не нужно, кроме жены, работы и корыта пельменей на ужин!»

– Я сейчас всё объясню, – пробормотал Троцкий. – Только не бейте меня!

– Да кто ж тебя бьёт, голубь? – возмутился Сазон. – Ещё и не начинали! Ты коньячок-то оставь, а то мне снотворное запивать нечем будет!

– Я всё скажу! – заорал Троцкий. – Всё, что знаю!!

Я выразительно посмотрел на Никитина. Дэн пожал плечами, но, поняв меня правильно, вылез из джипа.

– Эй! – крикнул я ему вслед. – Своди-ка пока нашу компанию в ресторан. Возьми с собой Мальцева, он всё оплатит. Только сок не заказывайте!

Дэн кивнул и нехотя направился к автобусу. Ему явно хотелось знать подробности нашего разговора с Троцким, но я решил, что это совсем ни к чему.

Кто он?! Бабник, запутавшийся в обстоятельствах, загнанный этими обстоятельствами в угол и оттого схватившийся за первую попавшуюся грязную работу? Незачем ему лишняя информация.

Я уселся напротив Ильича. Элка осталась сидеть рядом с Троцким, подпирая его плечом, чтобы тот не заваливался набок. Сазон хитро поглядывал на нас в зеркало заднего вида и загадочно улыбался.

– Говори, голубь, – ласково попросил он Троцкого. – Говори всё как есть, или я тебя в Бие купаться заставлю. Если не морж, окочуришься на второй минуте. Если морж, всё равно окочуришься – течением унесёт. Что нечисто с этим автобусом? Кто сынку моего заказал?!

– Это мой дед, – представил я Ильичу Сазона. – Круче него только президент Путин и Господь бог.

Троцкий икнул и вымученно улыбнулся, поймав в зеркале взгляд Сазона.

– Значит, ты всё-таки решил проблему с деньгами… Я всегда знал, что ты выкрутишься из любой ситуации. Сазонов, я так рад, что мне больше не надо прятаться, что ты меня раскусил и, что мы наконец-то вместе! Глеб, я не могу слушать бред о том, что я тебя заказал! Ты не можешь так думать и так говорить! Это что, грим?! – Он потрогал пальцем «пулевое отверстие» на моём лбу. – Тонкая работа, рука профессионала. Только я не понимаю, при чём здесь… Слушай, я расскажу всё с самого начала.

Эта история началась два года назад. Я поехал в Москву на конференцию, посвящённую опыту взаимодействия с благотворительными организациями. На конференции директорам школ, выигравшим гранты, торжественно вручали специальные дипломы. Ты же знаешь, Глеб, как я хотел, чтобы наша школа выиграла грант!

– Да уж! – усмехнулся я. – Я знаю, как ты этого хотел! Представляю, сколько денег с того гранта осело бы в твоём кармане!

Ильич поморщился, словно у него заболел зуб и продолжил:

– Так вот, тогда, в Москве, так получилось, что… В общем, с одним из руководителей Фонда «Всеобщее образование», который выдавал гранты, мы застряли в гостиничном лифте. Аварию устраняли сорок минут, и мы с бельгийцем, которого звали Лоран Пуатье, вынуждены были коротать время в тесной кабинке. Я как раз ужинал перед этим в гостиничном кафе и захватил в номер бутылку водки. Я предложил Лорану для поддержания духа немного выпить. Бельгиец согласился. Он немного болтал по-русски, я знал несколько слов по-французски. Этого нам хватило, чтобы по очереди пить из горла водку и желать друг другу здоровья. Когда лифт наконец починили и дверь открылась, мы вывалились наружу весёлые, довольные и готовые продолжать банкет. Лоран назвал меня «русским другом», пригласил к себе в номер и познакомил с коллегами – Жаком Брэлем и Пьером Демони, тоже сотрудниками Фонда, выдававшего гранты. Гульнули мы на славу. Утром проснулись в номере, рядом какие-то девки… До конца конференции оставалось несколько часов, вечером все разлетались домой, в свои города. Я делал всё возможное, чтобы понравится бельгийцам: организовал им небольшую экскурсию по Москве, надарил сувениров, учил русским выражениям. К вечеру мы были лучшими друзьями. Они улетели в Брюссель, я – в Сибирск. Конечно же, обменялись адресами, телефонами и датами дней рождений. В том, что один из следующих грантов будет у меня в кармане…. в смысле – у нашей школы, я почти не сомневался. И только потом, спустя много времени, я сообразил, что слишком уж легко они пошли на такой тесный контакт, слишком близко к себе подпустили, слишком неформальные отношения позволили себе с простым директором средней школы. Но тогда я всё принял за чистую монету и был горд тем, что смог общаться на короткой ноге с такими влиятельными в Фонде людьми.