Сюрприз под занавес - Галина Гордиенко

—Да, хочу предупредить. Наталья уверена, что именно ты вынесла из квартиры картины. А Петра взяла с собой для отвода глаз. Или превратила в сообщника. Вот так.

Электрон исчез, а Маша все сидела и таращилась на голубые прямоугольники.

Маша была поражена до глубины души: эта рыба, эта бессовестная лупоглазая девка вовсе не дура! Она мыслила весьма трезво. Можно сказать — совершенно так же, как и Маша.

Маша горестно поморщилась: если хорошенько поразмыслить, ей и самой впору подозревать себя. Ведь она ушла сразу же после кражи и отсутствовала несколько часов. А Наташка убегала в свою аптеку наверняка минут на двадцать, не больше.

Это что ж получается?!

Маша заглянула в выделенную им с Лелькой на два дня комнату, но никого там не застала. На всякий случай она осмотрела все. Порылась даже в сумках с вещами: а вдруг враг хитер и коварен? Запросто мог сунуть украденные полотна в чужие спальни.

Эта мысль Машу нешуточно испугала. Особенно в свете последних событий. Ведь если здесь что найдут, потом в жизни не докажешь — ты не при чем. Так и умрешь с клеймом вора. И ладно если в собственной постели, а не где-нибудь в колонии. Софья Ильинична в любую секунду может вызвать милицию и тогда…

Ой-е-ей! Она — первый кандидат на нары!

На нары Маше Епифанцевой не хотелось, и она лихорадочно заметалась по комнате в поисках двух пропавших полотен.

Правда, сама Маша эскизов никогда не видела, но ей казалось: она мгновенно их узнает.

Ничего хитрого! Две картинки размером с альбомный лист, даже чуть-чуть меньше. Две паршивые картинки, написанные Левитаном и сдуру подаренные когда-то дедушке Софи.

Черт бы побрал его щедрость!

Через пятнадцать минут Маша поняла: в этой комнате делать больше нечего. И даже вор сюда не заглянет со своими иезуитскими планами по подставе невинной Маши. А если и сунет голову, то тут же сбежит, устрашенный.

В маленькой, недавно аккуратной комнатке будто только что ураган прошелся! Ни одна тряпка не лежала на своем законном месте. Все до одной книги подходящего формата валялись на полу. А газеты злющая Маша разодрала в клочья. Очень мелкие.

Чтобы спустить пар. И чтобы коварный преступник ими не смог воспользоваться в будущем.

Только не в ее спальне!

Маша удовлетворенно потерла руки: любой кретин поймет — тут нужна генеральная уборка. И в жизни не сунет сюда ничего подозрительного.

Ясно же — моментально найдут. Вот как только начнут прибираться, так сразу и наткнутся.

Ха — нашли дурочку!

Маше абсолютно не хотелось расставаться со свободой!

* * *

В Тамарину комнату Маша влетела пулей. И в очень воинственном настроении. Потому что призрак колючей проволоки все еще маячил в ее сознании. Да и Ваньку, мужа единственного, было жаль до слез: он без нее не выживет.

Рыжий, мордастый, драчливый, отменный матершинник и забияка. Но Машу любит! Хоть и не сознается, паразит. Говорит, что пока не окончательно свихнулся.

Ничего, Маша с ним, тараканом рыжим, разберется. Для начала с замаячившей в ближайшей перспективе тюрьмой, а потом и с Ванькой, не желающим пасть перед ней на колени.

Маша застыла на пороге и всплеснула руками: так и есть! В то время, как она, считай, уже примеряет наручники и даже — да-да, кандалы! — эта сладкая парочка бьет баклуши. Как и всегда. О-о, сразу видно — одной крови!

Лелька валяется на чудовищных размеров тахте и глазеет в полоток. Томка, мышь серая, уткнулась в книжку — а Маша-то за нее как переживала! Крыс опасливо мерцает глазками из под стола.

Чудная картина.

Динки у ящика с игрушками не хватает. Для полной идиллии!

Маша с грохотом захлопнула за собой дверь и зловеще поинтересовалась:

—Ну и как это понимать?

Бессовестная Лелька даже не шевельнулась. Крыс торопливо сменил дислокацию — перебрался под кровать. Тамара опустила книгу и удивилась:

—Ты о чем?

Маша ахнула. Пнула подвернувшийся под ноги стул. Отшвырнула в сторону Динкину куклу. Отфутболила оранжевый деревянный кубик. Набрала побольше воздуха и закричала:

—Смерти моей ждете?

Крыс зажмурился и спрятался за львиную лапу — кто только придумал подобные ножки для тахты?! Лелька моргнула. Тамара изумленно пробормотала:

—Смерти?

—Считаешь, тюрьма лучше?! — язвительно прошипела Маша.

Тамара положила книгу на стол. Лелька села. Крыс притворился мертвым. Даже сопеть перестал.

Маша поняла, что внимание двух сестриц ей обеспечено. И нужно ковать железо, пока горячо. Иначе снова отключатся, попробуй достучись.

Она подняла стул, уселась и гневно спросила:

—Вы знаете, что Наталья объявила меня воровкой?

Сестры переглянулись. Тамара осторожно заметила:

—Наталья много чего кричала…

—Значит, слышали,— убито констатировала Маша.

Глупо, но она все еще надеялась, что Смуглый пошутил. Захотел ее пугнуть, скажем. Может Маша ему не нравится?

«Ерунда! Я, да не нравлюсь?!»

—Ну… она гораздо больше напирала на то, что мы из одной банды,— утешила Тамара.

—Все трое,— рассмеялась Лелька.

—Четверо,— поправила младшая сестра.— Она еще этого… ну, Электрона сюда же приткнула. Мол, раз из Череповца…

—Тогда пятеро,— сказала Лелька.— А Крысеныш?

—Шестеро. Еще и Динка.

—Ага, помню. Для отвода глаз,— ошеломленно пробормотала Маша, не понимая, с чего эти две ненормальные веселятся.

—Так что сядем вместе,— заключила Лелька.

—Скучать не придется,— поддакнула Тамара.

Крыс застонал. Тамара сурово бросила:

—А уж по тебе-то точно камера плачет, разбойник несчастный!

—Ты права,— согласилась Лелька. И пропела: — Вор должен сидеть в тюрьме.

Маша громко икнула. Лелька сунула руку под кровать, потрепала скулившего Крыса по голове и сожалеюще сказала:

—Что поделаешь, малыш, планида твоя такая!

Маша обомлела. Зачем-то тоже заглянула под тахту, полюбовалась понурой мордой бультерьера и выдохнула:

—Это он украл…

—Он,— не дав ей договорить, показала на несчастного пса Тамара.

—Он-он, не сомневайся,— кивнула Лелька.

—Но как он мог? — пролепетала Маша.

В голове у нее мутилось. Перед глазами маячила зубастая слюнявая морда Крыса, острым когтем вырезающего полотна выдающегося художника.