Деревня Нюркин луг, или Тайна печатной машинки - Акулина Вольских

Колдовство... Вот так открытие.

— А я сразу говорил, что колдовство, — послышался где-то сбоку писклявый голос.

Мы обернулись на звук. Паренек ниже меня ростом сидел на лавке у дороги и перебрасывал камешки из одной руки в другую.

— Все говорили градом урожай побило. Да только неправда это.

— Что же тогда правда? — спросила его Даша.

— Волки чёрные потоптали. Целая стая. Я говорил, а мне не верили. А я говорил! — с обидой в голосе кричал паренек. — А они «дурак, дурак». А я и не дурак вовсе. Видел всё, своими глазами видел. Не видел бы, не говорил.

Мальчишка, его манера говорить и двигаться действительно производили впечатление умственно отсталого. Поэтому и мы в его слова верить не спешили.

— Вот и мрут теперь, как мухи. Худеют. Сереют. Чернеют. И мрут. Думают, что от голода. А я то знаю, что это колдуна проделки, — он хитро сощурил свои чёрные глазëнки и снова перебросил камешки из руки в руку.

— Собирайтесь, — сухо скомандовал Себастьян, развернулся и побрел по дороге в сторону выхода из деревни.

Я ещё раз оглянулась на дверь избы больного мужчины. На охотника. И потащилась следом за Никитой вместе с остальной группой.

— Мы вернемся и поможем вам! — говорила Дарëна на прощанье женщине в темных одеждах. — Обязательно вернемся! Совсем скоро!

Настроение упало окончательно. Закатилось под пол и сжалось в малюсенький комок из нервов и боли. Дарëна позади то и дело всхлипывала, даже когда очертания деревни полностью скрылись за зеленой листвой. У меня на глазах тоже выступили слезы, остались висеть на ресницах, снижая видимость мутной пеленой.

Колдовство. Магия. Против которой бессильны достижения науки, техники, логика. Что же может помочь?

— Добромир! — пришла в мою голову светлая мысль. — Добромир может помочь! Ведь так?

Я остановилась, покрутила головой, пытаясь найти поддержку у друзей. Даша и Тимофей молча смотрели на меня, но я видела, как и внутри них начинает множиться надежда.

— Ведь так? — обратилась к Себастьяну. — Он ведь сможет помочь?

— Не знаю, — ответил мужчина. — Надеюсь, что сможет. Но лучше, спроси его сама...

Он махнул рукой куда-то вперёд и, приглядевшись, я увидела среди густых зарослей папоротника и хвоща избушку. Маленькую, обветшалую и еле заметную на фоне зеленых холмов.

Дошли. Вот оно спасение! Вот он — путь домой!

Сперва мы рванули к дому, как только его увидели. Но, подойдя, замешкались. Не верилось, что вот сейчас все закончится. Мне так точно. Домой! Я наконец-то вернусь домой!

Дверь избушки скрипнула и на пороге появился старичок. Навскидку, ему было лет двести. Глубокая сеть морщин выела на его худом лице настоящие борозды. Волосы и борода были белоснежно седыми и длинными, а светло-голубые глаза смотрели ласково из под лохматых бровей. Мужчина в длинном льняном зипуне и таких же штанах перенес через порог босую ногу и, осмотрев каждого из нас внимательным взглядом, спросил:

— Зачем пожаловали?

Вопрос был обычным и где-то даже прямым, но звучал без недовольства. Вспомнив о том, что говорила Нюра, я принялась доставать из рюкзака карту. Протянула её старику.

— Здравствуйте. Вот. Это дала мне баба Нюра из деревни. Сказала, вы можете помочь мне вернуться домой, — обернулась на остальных и продолжила. — Ну и, теперь уже, не только мне...

Старик посмотрел в карту, потом внимательно на меня, и нахмурился.

— Да только Нюра тебе велела одной идти...

Дашка позади виновато вздохнула, а с ней и Тимофей.

— Так вышло, — пожала плечами я.

Старика как будто устроил такой ответ. Он добродушно махнул рукой, приглашая нас войти в его хоромы.

— Идем в избу. Чаю с дороги попьете. Да расскажете.

Оставив зверей отдыхать в тени листвы, мы вошли в жилище Добромира.

Внутри было тесно. Настолько, что когда в дом вошёл Тимофей, разойтись стало практически невозможно. Здесь пахло деревом и травами. Источник запаха нашелся быстро — вся стена рядом с печкой была увешана маленькими пучками самой разнообразной травы. На полках небольшого шкафа стояли склянки с непонятными жидкостями, какие-то плетеные корзиночки со всякой мелочью, шишками и семенами. С противоположной от печи стороны, был стол. Не такой большой, как мы привыкли видеть в других домах. Постель старика представляла собой невысокую деревянную лавку с разложенной на ней периной и стояла в самом дальнем углу.

— Садитесь. Рассказывайте. Дорога вам выпала непростая, — хлопотал старик с чаем и улыбался в усы.

В этом доме царила такая приятная атмосфера, что разговор протекал сам собой. Мы рассказали старику обо всех своих приключениях с самого начала. Как я миновала колючую изгородь, а любопытная компания увязалась за мной, заручившись каждый своими причинами. Как заплутали в лесу и дважды вышли к охотничьей избушке. Себастьян со смешком потер затылок, когда в рассказе упомянули его знакомство с мельником. Мы смеялись над продажей моего халата и тем, как случайно встретили в том же трактире Никиту, коготого было собрались искать. Вспоминали болото. Свадьбу в Истопе. Капкан. Починку мельницы в Комарихе. Кузнецово. Медвежью гору. Разбойников. Говорили так долго, что не заметили, как наступила ночь.

Старик хрипло посмеивался вместе с нами и качал головой в те времена, когда рассказ от смешных моментов переходил к опасным и волнительным.

— Потом мы переходили вброд реку, — хихикала Дарëна. — А Боян, оказалось, воды боится. Вот Себастьян его и нёс на руках...

— Никита, — поправила я её.

— Чего?

— Себастьяна зовут Никита.

— Да ладно! — округлила глаза рыжая и посмотрела на охотника, который, поджав губы, кивнул. — Вот так сюрприз! Чего ещё мы о тебе не знаем?!

Воспоминания о том, что пришлось пережить всем нам за какие-то несколько дней, немного рассеяли гнет унылых мыслей. Я же подумала о том, как дороги мне стали все эти люди. Кто бы мог подумать! Совершенно чужие, сейчас они так много значили для меня, что мысль о скорой разлуке резала сердце, как хирургический нож.