Пентаграмма - Ю Несбе

Лишь когда над крышами домов взошло солнце, она оставила его в покое.

Время подходило к трем часам. Харри припарковался рядом с Фрогнербадом — теперь ему стало ясно, где собираются все те, кто еще остался в Осло. Перед билетными кассами выстроилась почти стометровая очередь. Пока распаренные тела шаг за шагом продвигались к живительной хлорированной влаге, он решил почитать «ВГ».

Новостей по делу о серийном убийце не было, однако газетчики все же нарыли материала на целых четыре страницы. Туманно-загадочные заголовки были обращены к тем, кто уже некоторое время следил за развитием событий. Появилось новое словосочетание — «дело о велокурьере-маньяке». Все было знакомо, полиция особо не отличалась от газетчиков, и Харри предположил, что утренние совещания редакции на Акерсгата как две капли воды похожи на утренние совещания следственной группы. Он увидел заявления все тех же свидетелей (которые в интервью вспомнили даже больше, чем на допросах), ознакомился с социологическими опросами (где люди говорили, что им страшно, жутко или жутко страшно), а также прочел мнение служб курьерской доставки, которые требовали компенсации, поскольку теперь велокурьеров никуда не пускали, работать стало невозможно, и вообще — полиция должна поймать этого типа. Догадок о связи «дела о велокурьере» с исчезновением Лисбет Барли больше не строили, теперь об этом говорили в полный голос, как об установленном факте. Под огромным заголовком «Заменяю сестру» красовалось фото Тойи Харанг и Вилли Барли перед Национальным театром. И подпись: «Энергичный продюсер не собирается менять планы».

Харри пробежал глазами текст статьи и остановился на словах Барли:

«The show must go on» — «представление продолжается». В нашей профессии это не просто легкомысленное заявление, но суровая правда, написанная кровью. Я знаю: что бы ни случилось, Лисбет с нами. И эта пьеса — знак уважения Лисбет, великой артистке, еще не раскрывшей своего таланта, но она обязательно его еще раскроет, я не могу поверить в обратное!

Наконец попав внутрь, Харри не сразу сообразил, куда идти. Последний раз он был во Фрогнербаде двадцать лет назад. Хотя, по правде говоря, ничего особенно не изменилось, разве что подновили фасады и добавили высокую синюю горку. А в остальном — тот же запах хлора, легкие мелкие капельки воды в воздухе над бассейнами, играющие маленькими радугами, шлепанье босых ног по асфальту, очередь дрожащих детей в мокрых плавках в тени перед киоском.

Ракель и Олега он нашел на газоне у бассейнов.

— Привет. — Губы Ракель улыбнулись, а глаз не было видно за большими солнечными очками «Гуччи».

Она была в желтом купальнике. Мало кто из женщин не устрашится надеть желтый купальник — Ракель была одной из них.

— Знаешь что? — спросил Олег, склонив голову набок и пытаясь вытрясти из уха воду. — Я прыгнул с «пятерки».

Харри сел рядом, на траву, хотя на большом пледе было достаточно места.

— У, врунище!

— А вот и нет! Прыгнул!

— С пяти метров? Да ты каскадер!

— А ты тоже прыгал с «пятерки», Харри?

— Спрашиваешь!

— А с «семерки»?

— Нда, было дело. Прыгал, и еще как!

Харри выразительно посмотрел на Ракель, но та наблюдала за сыном. Олег перестал трясти головой и спросил замирающим голосом:

— А с «десятки»?

Харри повернул голову к вышке, откуда доносился радостный визг и редкие мегафонные команды спасателей. «Десятка». Вышка казалась черно-белой буквой «Т» на фоне синего неба. Нет, в последний раз он был во Фрогнербаде не двадцать лет назад, а чуть позже. Одной летней ночью они с Кристиной перелезли через забор, залезли на вышку и легли рядом на самом верху. Так они и лежали под звездным небом. Лежали и разговаривали. Он тогда верил, что больше в жизни никого не полюбит.

— Нет, с «десятки» я не прыгал, — сказал он.

— Никогда? — В голосе Олега Харри услышал разочарование.

— Никогда. Только нырял — головой вниз.

— Нырял? — подпрыгнул Олег. — Так это же еще круче! А это все-все-все видели?

— Нет, это же было ночью. Вокруг совсем никого не было.

Олег вздохнул:

— А зачем тогда показывать, какой ты смелый, если тебя все равно никто не видит?..

— Я тоже иногда над этим задумываюсь.

Харри попытался поймать взгляд Ракель, но ее солнечные очки были слишком темными. Она собрала сумку и надела поверх купальника футболку и короткую джинсовую юбку.

— Но это труднее, — добавил он. — Когда ты один и никто тебя не видит.

— Спасибо, что согласился мне помочь, Харри, — поблагодарила Ракель. — Это очень мило с твоей стороны.

— Мне и самому приятно, так что можешь не торопиться. Я здесь буду, сколько тебе нужно.

— Сколько нужно дантисту, — поправила она. — Надеюсь, это будет недолго.

— И как вошел в воду? — не отставал Олег.

— Как обычно, — ответил Харри, продолжая смотреть на Ракель.

— К пяти вернусь, — сказала она. — Не меняйте место.

— Мы ничего менять не будем, — заверил Харри и тут же пожалел о сказанном. Не лучшее время для пафоса. Будут случаи и поудобнее.

Он проводил ее взглядом, думая о том, насколько трудно, наверное, записаться к стоматологу в сезон отпусков.

— Хочешь посмотреть, как я прыгаю с «пятерки»? — спросил Олег.

— А то! — ответил Харри, снимая футболку.

Олег посмотрел на него:

— Ты что, Харри, никогда не загораешь?

— Никогда.

Сначала пару раз прыгнул Олег. Потом Харри снял джинсы и поднялся на трамплин вместе с ним. Там он стал объяснять Олегу, как правильно прыгать. Некоторые в очереди неодобрительно косились на свободные семейные трусы Харри со звездами Евросоюза.

— В воздухе ты летишь горизонтально, — объяснял Харри на пальцах. — Выглядит неважнецки. Народ думает, что ты упадешь плашмя, но в последний момент… — сжал он большой и указательный пальцы, — ты группируешься и падаешь в воду одновременно руками и ногами.

Холе разбежался и прыгнул. Перед тем как он сгруппировался и вошел в воду, раздался свисток спасателя.

— Эй, я же сказал, что «пятерка» закрыта! — услышал Харри мегафон, едва появившись на поверхности.

Олег помахал ему с вышки, и Харри поднял вверх большой палец, показывая, что он понял. Вылез из воды, спустился по лестнице и очутился у иллюминатора, через который просматривался бассейн. Он водил пальцем по холодному запотевшему стеклу и смотрел на сине-зеленую водную массу. Вот у поверхности появились плавки и отчаянно работающие ноги, будто взбивающие облако на синем небосводе. Вспомнился «Андеруотер».