Все или ничего - Елена Ласкарева

— Вижу, — буркнул Петя.

Он что-то лихорадочно соображал, конструировал в уме какую-то сложную комбинацию, оценивающе глядя то на Ирину, то на ее мотоцикл.

Наконец пошептался со своей подружкой-лошадницей и заявил:

— Взрослого могут покатать за двойную плату. Но мы с Лилькой не хапуги. Да, Лиль? Мы даже бесплатно можем тебе устроить сеанс верховой езды. Только… разреши мне тоже проехаться на твоей «хондочке», а?

Все идет как надо. Сердце мальчишки не может не дрогнуть при виде моей Мотеньки.

Но сразу соглашаться нельзя: это будет выглядеть подозрительно.

— Но у тебя же прав нет! А вдруг милиция!

— Я только один кружо-очек, — тягуче заканючил Петька.

— А вдруг сшибешь кого-нибудь?

— Я тихо-онечко, на самой малюсенькой скорости.

Циркачка Лиля с веселым любопытством наблюдала, чем закончится этот торг.

— Ну так и быть, — «сдалась» Ирина.

Лиля объявила детям и родителям:

— Перерыв пятнадцать минут. По техническим причинам. Ветеринарная проверка.

Галдящая очередь переметнулась от лошадок к киоскам со сладостями, а девочка умело распрягла коня, отцепив тележку.

— Без седла верхом удержитесь? — спросила она.

— Постараюсь, — сказала Ирина. Ей казалось, что ничего сложного в этом нет. Живой конь, конечно, повыше коня-снаряда, но в принципе одно и то же: упрись руками да заскакивай.

А Петька уже пришпорил Мотю и двинулся вдоль бульварной ограды в сторону Самотеки — в соответствии с джентльменски данным словом, на самой маленькой скорости.

— Погоди! — крикнула Ира. — Поедем вместе!

Однако Лиля возразила:

— Нет, я не могу отпустить Марса. Должна водить его за повод, иначе мне влетит. Ну, забирайтесь! Помочь?

— Я сама.

Она подошла к коню, однако Марс, доселе такой спокойный, вдруг решил оправдать свою кличку и проявил воинственность. Уворачиваясь от незнакомой наездницы, он все норовил повернуться к ней задом: видимо, чтобы удобнее было лягнуть. Он совсем не желал быть похожим на устойчивый и надежный спортивный снаряд!

Петьки уже и след простыл, а Ира все не могла справиться с животным. Теперь она была уже рада, что сын Владимира укатил и не стал свидетелем ее неуклюжести.

Однако другие свидетели скопились вокруг: наверное, думали, что это бесплатное рекламное выступление циркачей. Рыжий клоун с конем! Да как хорошо выдрессирован этот Марс, как ловко он каждый раз отфутболивает клоунессу! И дети и взрослые от души аплодировали.

Неудачливая всадница заподозрила: не Лиля ли подзуживает животное, настраивая против нее? Но у девочки был совершенно серьезный и невозмутимый вид. Если она и подавала коню какие-то лишь ему понятные знаки, то делала это совершенно незаметно, с настоящим цирковым артистизмом.

— Марс! Марсик! — умоляла Ирина. — Милый Марс, ну пожалуйста!

Наконец она изловчилась и вцепилась лошади в холку. Забросила на широкую пегую спину одну ногу…

Марс обиделся и встряхнулся.

Рыжая клоунесса оказалась на земле. И хотя она умела группироваться при падениях, все равно не до конца зажившие травмы отозвались на удар резкой болью.

Марсианка, черт побери! Вот и приземлилась! То есть примарсилась! Тоже мне, амазонка!

Постаралась подняться, чтобы, вопреки боли, предпринять новую попытку, но над ней нависла конская морда. Своей большой умной головой Марс мягко, но настойчиво вновь и вновь толкал ее вниз, не давая встать. Казалось, он при этом усмехался.

И вдруг конь оглушительно заржал на весь бульвар. Причем не раскрывая рта.

Как это ему удалось? Неужели дрессировщики даже лошадей умудрились обучить чревовещанию?

Ан нет, это не Марс.

Это сирена.

С двух сторон к Ирине с воем подкатили милицейские машины. Распахнулись дверцы, и из одной выскочил старый Ирин знакомый: майор Ковалев.

В двадцать четвертое отделение милиции поступил анонимный звонок: некто, назвавший себя простым прохожим, сообщил, что в сквере на Самотеке злоумышленники ободрали все тюльпаны. Видимо, для того, чтобы торговать ими тут же, поблизости, возле Центрального рынка.

Приметы одного из вредителей были названы и показались Ковалеву знакомыми: огненно-рыжих кудрявых девушек не так уж много на свете. Крашеные не в счет, у них на лицах нет россыпи веснушек.

А уж когда простой прохожий добавил скрипучим голоском, не то старушечьим, не то ломающимся подростковым, что транспортом для негодяя — а вернее, негодяйки — служил мотоцикл «хонда», майор больше не сомневался.

Мигом выехавшая оперативная бригада сработала на славу: вышеназванная «хонда» была найдена припрятанной среди мусорных контейнеров. А рядом, в нескольких картонных коробках из-под оргтехники, как охапки сена, были напиханы цветы с изуродованного газона.

Оставалось поймать преступницу: она явно не могла уйти далеко от своего транспорта. Скорее всего, двинулась к рынку, чтобы договориться с цветочными торговцами о сдаче тюльпанов оптом.

Там ее и нашли: она до прибытия бригады уже была задержана бдительной юной циркачкой Лилей с помощью дрессированного коня Марса…

Отделалась Ирина, как говорится, малой кровью.

Ковалев вовсе не горел желанием засадить ее за решетку: гораздо больше ему хотелось вновь получить «штраф без квитанции». Правда, на сей раз размеры «компенсации», конечно, должны были превысить плату за езду без шлема.

А какие у Ирины деньги? Откуда? Не у Владимира же взаймы просить?

Она и Ковалеву-то ничего не рассказала про Петра Львова, взяла всю вину на себя, а уж от Владимира тем более решила скрыть подробности происшествия: ну, влетит Петьке за его злобную каверзу, а дальше что?

Потом уж ничем отношений не склеишь.

К тому же это было бы форменным доносительством. Первенцева — стукачка?! Ну нет, уж в этом-то ее никто никогда не обвинит. Даже совсем малюткой она самым оскорбительным считала такую обзывалку: «Ябеда соленая, на костре варенная, сосисками подбитая, чтоб не была сердитая».

Пусть Петька ее подставил. Пусть даже серьезно подставил, все равно это детское. Но она взрослый человек и сумеет как-нибудь выкрутиться. А подростка наверняка поставят на учет, будут за ним наблюдать, главное же — отца вконец изведут…

Ирина не могла не восхищаться изобретательностью, с какой мальчишка расправился с ней. Артист! Небанальное мышление! Мог бы просто «хонду» поломать, если уж хотел насолить, а он целый спектакль разыграл. Творчески подошел! Ловок, шельма!

Почему-то она совершенно не ломала голову над тем, за что парень ее так невзлюбил. Ей казалось очевидным за что. Ирина отчасти чувствовала себя перед ним виноватой: ведь выступала в роли незабвенного Стива! Что есть, то есть, она не отрекается. А уж по каким признакам Петру удалось об этом догадаться — ее ничуть не заботило. К примеру, расспрашивала однажды о расположении квартиры Львовых в Каретном — и этого достаточно.