Леонхард фон Линдендорф. Граф - Юрий Корнеев

Стреляли ядрами, почти с километра. Ну, может, и не с километра, но метров шестьсот было наверняка. А с шестисот метров попасть в небольшое суденышко ядром очень трудно. Я бы не смог, а ребята положили в цель два ядра из четырех. Очень хорошо. Вот бы так они и в бою стреляли – цены бы им не было. А собственно, чего я хочу? Никому из моих пушкарей и двадцати лет не было, пацаны еще. Я, правда, тоже, можно сказать, пацан, но ведь это только внешне. А в общем-то в моей армии средний возраст – двадцать лет. Так что неудивительно, что в бою они иногда теряются. Правда, не все, а лишь некоторые. Многие двадцатилетние здесь уже как ветераны. Но вот тот наводчик ветераном и не был. Так сказать, из новобранцев. Но очень толковый наводчик. Можно даже сказать, талантливый. Но вот в бою теряется. Ничего, исправится.

В Роттердам заходить не стали. Делать там нечего. Товара, конечно, у нас много, но пусть им Гюнтер занимается. Сразу пошли в Рейн. Вот тут и начались мучения. Ветер был встречный, и каракку пришлось тащить на буксире. А шнеккер не очень-то для этого предназначен. Тащились со скоростью пешехода. Я даже пожалел, что не зашли в Роттердам. Там можно было нанять многовесельную лодку или даже две, и уж с их помощью дотащить каракку до Дуйсбурга. Но чего уж теперь… Решил один шнеккер оставить с караккой, а на другом рвануть домой и оттуда послать навстречу пару больших стругов с двойной сменой гребцов. Так и сделали. До Дуйсбурга домчались за два дня. Вернее, за двое суток. Ночевать не останавливались, шли и днем и ночью. Солдаты меняли на веслах матросов. Вымотались все здорово, но все понимали, что так нужно, и никто не роптал.

На мое счастье, в порту Дуйсбурга как раз стояли три струга. Два из них я тут же отправил навстречу нашим, дав им час, чтобы они наняли еще одну смену гребцов. В порту это нетрудно. Сам, на своем шнеккере, отправился дальше, в Линдендорф. Шли уже не спеша: хоть я и рвался домой, но людей загонять тоже не хотелось. Только сейчас я понял, как соскучился по своим. По жене, по сыну. Ну и по Эльзе с Ирмой тоже. А больше всего, конечно, по маленькому Генриху. И ведь пока жил в замке, относился к нему как-то спокойно. Да я и видел-то его не каждый день и то мельком. А тут меня аж потряхивало. Все время представлял, как возьму его на руки, прижму к груди, поцелую в лобик. Голос крови, что ли, говорит? Ладно, немного осталось – скоро уже встретимся.

Наконец мы в Хаттингене. И через два часа я уже в замке. Чуть коня не загнал. Наверняка бы загнал, если бы не Элдрик – он меня немного сдерживал.

В замок я буквально ворвался. Что тут началось! Шум, крики. Ами повисла у меня на шее, радостно визжа. И это баронская дочь… Но ей было плевать на все условности. Сразу понятно, чья жена. Ну и хорошо, чопорного отношения друг к другу терпеть не могу. Принесли Генриха. Я его взял на руки. Он с удивлением разглядывал меня. Но после того как я его поцеловал, вдруг заорал. Видно, не понравилась моя щетина, которой я его уколол. Ну да, брился я последний раз в Сан-Себастьяне. Не на раскачивающейся же палубе мне бриться, так можно и без носа остаться – брился-то я очень острым небольшим ножом. Правда, борода у меня особо пока не росла, как-то клочками, ну так потому и брился. Генриха тут же у меня выхватила нянька и куда-то унесла.

А меня Ами потащила наверх, отмывать. Мыла часа три, до самого обеда. Я бы и на обед не пошел, но очень уж есть хотелось. Я ведь и не завтракал. А распорядиться, чтобы нам что-нибудь принесли наверх, мы как всегда не сообразили. Решили сходить поесть и вернуться в спальню. Спустились в обеденный зал, а там уже битком. Как быстро все узнали о моем возвращении… И Курт с Гюнтером тут. Да, улизнуть в спальню после обеда не удастся. О чем я Ами с сожалением и сказал. Она даже и не рассердилась, только взяла с меня обещание, что сразу после ужина мы идем в спальню, и я никуда не исчезну.

Перед обедом пришлось сказать небольшую речь. Все, конечно, ожидали, что я сейчас начну расписывать наши приключения, но я ограничился несколькими фразами. Сообщил, что экспедиция завершилась удачно, обошлось без кровопролития, и все, кто уходил, благополучно вернулись. И на этом закруглился.

После обеда отправился в кабинет. Вместе с Гюнтером, Куртом и Ирмой. Ну и Элдриком, конечно, – куда ж без него? Ами тоже пошла. Пока мы, так сказать, «мылись», поговорить нам не удалось, а ей очень уж было интересно послушать о нашем походе. Я бы ей, естественно, потом все рассказал, но разве ж нормальная женщина утерпит? Возле кабинета нас поджидал Герман. Расселись, и я для начала потребовал отчет о делах графства. Слава богу, за мое отсутствие ничего плохого не случилось. Все было нормально, как и планировалось. Завод работал. Правда, в основном на склад. Гюнтер посылал пару больших стругов с товаром вверх по Рейну в Страсбург. Они неплохо там расторговались.

Все оружие, кстати, взяли люди австрийского герцога Леопольда. И никаких претензий они нам не предъявляли, что уже хорошо. Но это мизер. Сколько можно увезти на стругах? Гюнтер планировал отправить туда теперь уже четыре струга. Ну что ж, тоже неплохо. Почему именно туда? А там пороховая фабрика. Два струга, забитые порохом, уже пришли, и через месяц еще четыре придут. И везли не смешанный порох, а отдельно селитру, серу и уголь. Уголь продавцы все-таки втюхивали, и не дешево, но деваться некуда, приходилось брать.

Стекольный цех тоже поработал неплохо. Было заготовлено сто листов метр на метр и пятьдесят листов метр на полтора. И качество стекла улучшилось. Чистое, прозрачное и практически совсем без зелени. Вот этому я обрадовался. А когда сказал, что за десять листов стекла мы получили кучу шелковой ткани, все просто обалдели. Шелк – это дорого. Вернее, это не просто дорого, а умопомрачительно дорого. Это у мавров какой-то портовый таможенник-пижон мог щеголять в тряпках из шелка, пусть и старых, обтрепанных; здесь же мало кто мог позволить себе такое. А у меня аж десять рулонов. И четыре – цветных. Герман тут же доложил: один рулон дамаска, один – атласа и два – камки. Мне названия ничего не сказали, но судя по раскрытым ртам Ами и Ирмы, и по тому, как они стали ерзать и перешептываться – это что-то. Что-то такое крайне необходимое, без чего женщине и жизнь не жизнь. Ну, с подарком я, видимо, угадал.

После этого Гюнтер свой доклад скомкал, сообщив лишь, что все у нас хорошо, и попросил меня рассказать наконец обо всем, что с нами произошло. Особенно его интересовали, конечно, товары и цены на них в разных городах.

Пришлось рассказывать. Меня дополнял Герман. Ну, тот больше о товарах и ценах. А я обо всем остальном. Курта, естественно, больше всего заинтересовали наши встречи с галерами мавров и кораблями у французского берега.

Потом поговорили о перспективах. Наметили товар, что повезет каракка, и товар на шнеккеры. Отправлять решили все четыре шнеккера. И товара побольше можно будет взять, и безопаснее так. Потом речь зашла о вооружении каракки. Приказал Курту подготовить две длинноствольных четырехдюймовки и десять шестидюймовок с нормальными стволами. Все орудия – на морских лафетах. Да, я решил установить все-таки шестидюймовки, и сразу десяток. Почему? А почему бы мне не сходить в Испанию и Африку еще разок? Дела в графстве идут очень даже неплохо, нападать на нас никто не собирается – чего дома-то сидеть? Еще насижусь. Поэтому и решил вооружить каракку как следует. Пойду на ней. Там и каюты нормальные есть, и вообще попросторнее.