Рассказчик. Воспоминания барабанщика Nirvana и фронтмена Foo Fighters - Дэйв Грол

моей душе. Может быть, во мне говорило ирландское происхождение матери, а может быть, это ритм жизни, похожий на ритм жизни в сельских районах Вирджинии, где я ходил на охоту в детстве, — но, что бы это ни было, в той тишине и изоляции я чувствовал себя как дома. И сейчас мне было это очень нужно.

Однажды, путешествуя на взятом напрокат автомобиле по ухабам и глубоким колеям далекой проселочной дороги, я заметил вдалеке молодого автостопщика. По его длинным, грязным волосам и огромной куртке я мог сказать, что он рокер и, находясь за много миль от ближайшего города, отчаянно нуждался в том, чтобы его подбросили до места назначения. Я решил, что любезно подвезу его, но затем увидел то, что мгновенно заставило меня передумать.

На нем была футболка с Куртом Кобейном.

Волна тревоги окатила меня, словно удар от электрического стула, и я промчался мимо, опустив голову, молясь, чтобы он меня не узнал. Руки тряслись, и я чувствовал, как физически подкатывает тошнота, меня захлестывала ужасающая паническая атака. Я отчаянно пытался исчезнуть в самом отдаленном районе, который только мог найти, и разобраться в жизни, перевернувшейся с ног на голову всего несколько месяцев назад, — а в ответ на меня смотрело лицо Курта, почти как напоминание о том, что, как бы далеко я ни сбежал, от прошлого не уйти.

Этот момент все изменил.

Я прилетел обратно в Штаты и решил, что пора вернуться к работе. Без группы или какого-либо реального генерального плана, я ушел в то, где чувствовал себя наиболее комфортно: записывал песни в одиночестве. Я научился этому в двенадцать лет, с помощью двух кассетных магнитофонов, старой гитары и нескольких кастрюль и сковородок. Метод прост: записать гитарную партию на одной кассете, извлечь эту кассету и вставить ее в кассетный проигрыватель номер два, нажать «Воспроизвести», записать, как я играю на «барабанах» вместе с гитарной партией на другой кассете, и так далее, и так далее… По сути, я занимался мультитрекингом, даже не осознавая этого. Я писал нелепые песни о своей собаке, школе и Рональде Рейгане, но меня увлекал сам процесс, поэтому делал я это довольно часто. А знаете, что было лучше всего? Никто об этом не знал, потому что я страшно боялся, что кто-то услышит вопли моего допубертатного голоса.

К тому времени, когда я начал тусоваться и записываться с моим другом Барреттом Джонсом на восьмидорожечном устройстве в его подвальной студии в Вирджинии, я был знаком с концепцией самостоятельной записи всех инструментов, систематического наложения гитар, барабанов и вокала, как делал это в детстве, хотя теперь вместо кассетных плееров Radio Shack было профессиональное катушечное оборудование Barrett. Я никогда не хотел навязываться (и у меня никогда не было денег, чтобы заплатить ему за работу), поэтому ждал до конца чьей-то сессии и робко спрашивал: «А нет ли случайно лишней ленты в конце катушки? Я хочу кое-что попробовать…» Я знал, что многого прошу (к тому же уже выкурив большую часть его травы), поэтому бегал от одного инструмента к другому так быстро, как только мог, делая только по одному дублю на барабанах, гитаре и басу, чтобы не злоупотреблять щедростью Барретта. Затем я шел домой и снова и снова слушал свой маленький эксперимент, представляя, что мог бы сделать, если бы у меня было больше пятнадцати минут на запись песни.

Как только Барретт переехал в Сиэтл, мы вместе нашли дом, и теперь его студия находилась в МОЕМ подвале, поэтому я воспользовался ее близостью и начал писать песни, которые, хотя все еще были примитивными и не готовыми к тому, чтобы их услышал весь мир, уже немного эволюционировали. «Alone and Easy Target», «Floaty», «Weenie Beenie», «Exhausted» и «I’m Stick Around» — вот лишь несколько из десятков песен, которые мы записали в дождливые дни в нашем маленьком подвале, и я медленно собирал то, что в конечном счете стало репертуаром Foo Fighters. В то время Nirvana активно набирала обороты, и уж в чем-чем, а в написании песен там помощь точно была не нужна, поэтому я оставил свои песни при себе, вспомнив старую шутку барабанщиков: «Что было последним, что сказал барабанщик перед тем, как его выгнали из группы? “Привет, ребята, я написал песню и думаю, что мы должны ее сыграть”!!»

Мне было нечего терять, некуда бежать, я вернулся из Ирландии и решил забронировать шесть дней в студии с 24 дорожками, находящейся на той же улице, что и мой дом в Ричмонд-Бич, — Robert Lang Studios. Это был ультрасовременный объект, построенный на склоне огромного холма с видом на залив Пьюджет. Я уже записывался там раньше, включая последнюю сессию с Nirvana в том же году, когда мы записали нашу последнюю песню «You Know You’re Right». Эклектичный и эксцентричный владелец студии Роберт Лэнг в начале 70-х решил построить звукозаписывающую студию под своим домом и потратил пятнадцать лет, раскапывая холм все глубже и глубже, вывозя тысячи грузовиков с землей и создавая то, что можно описать только как гигантский бетонный бункер с большой коллекцией винтажных микрофонов. Но самым большим отличием от других студий были материалы, которые он выбрал для помещений звукозаписи: мрамор и камень. Вместо теплого поглощающего звук натурального дерева и акустических перегородок в его студиях был не прощающий ошибок твердый камень, отражающий звук, оттого он получался гораздо более «живым». На самом деле именно темно-зеленый китайский мрамор заставил Nirvana записываться там, так как во время нашего первого тура по студии Боб показал нам небольшую плиту, на которой, как он был убежден, было откровение в виде святой фигуры, нимба, голубя и воскрешения. Этого было достаточно для того, чтобы мы с Кристом Новоселичем сказали: «О да, мы ОПРЕДЕЛЕННО записываемся здесь… Этот парень просто БЕШЕНЫЙ». Не говоря уже о том, что это так близко от моего дома, что я мог проехать туда на своей газонокосилке.

Я забронировал студию на 17–22 октября 1994 года и начал готовиться. Выбрав из бесчисленных записей, сделанных нами с Барреттом за эти годы, 15 песен, которые считал лучшими, я собрал оборудование и составил план: четыре песни в день в течение четырех дней и последние два дня для вокала и сведения. Если я буду записывать в том же темпе, как обычно, бегая от инструмента к инструменту, делая всего один или два дубля, прежде чем перейти к следующему, это могло действительно получиться. Я составил расписание, решая, какие песни записывать в