Легавый - Михей Абевега

Зарядил оба укорота, и ещё у меня две запасных обоймы осталось. И это благодаря тому, что мне их, забрав у мёртвого Анатоля, вернули.

Двадцать выстрелов. Не так уж и мало, если не ввязываться в полномасштабные боевые действия. Но я надеялся, что хотя бы эта поездка у нас тихой-мирной выйдет. Задолбался я уже воевать. Я человек, по сути своей, мирный. И мой «бронепоезд», хоть и «стоит на запасном пути», но лучше бы стоял в тёплом депо и вообще никуда не выезжал.

Я так-то, когда меня дознатчиком назначали, думал, что буду работать, как наши дознаватели. Только те опрос живых ведут, а мне выпало с мертвяками общаться. А мертвяки, они ведь не стреляют и с ножом на тебя не кидаются. Кто ж знал, что всё так обернётся-закрутится? Начальству теперь хоть вообще на глаза не показывайся.

А мы и не будем. Я вообще вроде как на больничном должен сидеть по причине множественных ранений. А потом перед самим герцогом или хотя бы канцлером отчитаюсь, и хрен меня уже кто выгонит. Победителей не судят. А в победу я верил. Всё равно я и «Крутоярского зверя» отыщу, и ушастого Шварца прищучу, никуда не денутся.

Добираться до Карабаша пришлось долго. Сначала заезжали за Пеховым и ждали, пока тот соберётся. А он ещё и с каким-то саквояжиком в руках к нам вышел. Я даже удивился. Он что, бельишко запасное там припас? Так мы не на неделю вроде уезжаем.

Потом, пока колесили по просёлочным дорогам, бедолаге орку пришлось стопятьсот раз выбираться из экипажа, чтоб завести его. Я заметил, что, когда мы плавно, без изменения скорости и остановок, едем по ровной хорошей дороге, пружинного завода хватает довольно-таки надолго. А вот если тормозить в городе на перекрёстках или, как теперь, объезжать ямы да ухабы, сбрасывая и вновь наращивая скорость, то накручивать рукоять приходилось чуть ли не каждые полкилометра. Наверное, это с инерционными маховиками как-то связано было. Больше мне ничего по этому поводу в голову не приходило.

До главной барской усадьбы добрались уже почти к обеду. Встретила нас многочисленная орава местной дворни, суетливо шныряющей по двору и радостно галдящей. Дополнительную какофонию создавал звонкий «перегавк» целой стаи мелких беспородных шавок, с завидным энтузиазмом резво и бестолково крутящихся под ногами.

Шумной толпой проводили нас до крыльца, а там важного вида дворецкий заявил, что о прибытии господ уже доложили барыне и она с минуты на минуту почтит уважаемых гостей своим появлением.

Я уже приободрился и приосанился, радуясь предстоящей встрече с княгиней, но створки высоких входных дверей скрипнули, отворяясь, и на крыльце появилась совсем другая женщина.

Женщина, что вышла нас встречать, выглядела не молодой, но и не сильно старой. Как про таких говорится, она уже сменила редкие домогательства на частые недомогания. Я бы навскидку дал ей лет пятьдесят. Ну, может быть, с небольшим хвостиком.

Однако её сиятельство княгиня Елена Романовна Аргазинова-Карабашская, как нам представили хозяйку, не успела ещё растерять былой красоты, имела относительно стройную фигуру, была ухожена, напомажена и, по местным провинциальным меркам, весьма недурно одета. А высотой и сложностью причёски, без сомнений, запросто могла бы посоперничать со знаменитой мадам Помпадур.

Встретила нас княгиня радушно, не выказав никакого удивления по поводу моей изрядно пострадавшей, разукрашенной синяками и ссадинами, физиономии. Словно и не заметила ничего. Наличие в компании орка княгиню тоже не смутило. Любезно пригласила всех нас отдохнуть с дороги и пополудничать, в смысле, перекусить.

Противиться мы не стали, тем более брать быка за рога, сразу начиная визит с обсуждения дел, если сами хозяева на том не настаивают, тут вроде как считалось дурным тоном. А княгиня явно скучала в этой своей «тмутаракани», напрочь обделённая должным светским вниманием, и остро нуждалась в возможности выговориться, общаясь с людьми более-менее соответствующего её положению статуса.

За то время, пока расторопные слуги накрывали на стол, на нас самих был вывален целый ворох непонятно как собранных местных провинциальных сплетен, а также информации, касающейся качества посадок, сбора урожая и цен на продукты. Не сказать, чтобы я с особой радостью узнал о том, что барон Мавлютов по весне сватался к княжне Кыштымской да намедни расторг обязательства по неизвестной обществу причине, и что цены на горох в этом году значительно ниже, чем в прошлом. Но, куда деваться, слушал вместе со всеми, периодически кивая и поддакивая.

А сам изнывал от жары и невозможности расстегнуть сюртук. Не хотел шокировать княгиню расплескавшимся по жилетке растительным орнаментом от моей клыкастой кутюрье. И ещё переживал, куда подевалась княгиня Снежина-Карабашская, которая, уезжая, вроде бы говорила, что отправилась жить именно сюда, в родовое имение.

Еле дождался, пока в бурном и нескончаемом словоизлиянии хозяйки возникнет хоть какая-то пауза и задал так тревожащий меня вопрос.

Тут же всё и разрешилось. Оказалось, что они сёстры. Понятное дело, моя знакомица была младшей и, как вышла замуж за Снежина, свинтила с ним в Селябу, а овдовевшая пять лет тому назад старшая сестра заведовала теперь хозяйством и в своих, и в сестринских землях. Сама же княгиня Анастасия Романовна, как вернулась после гибели мужа вся не своя, так и уединилась на выселках, в лесном домике близ озера Серебры. Носа оттуда не казала и ни с кем не общалась. В общем, практически подалась в отшельницы — живут там с ней лишь пара служанок да старый егерь, что по совместительству ещё и сторож. Продукты им туда регулярно отсылают, а недавно отправили племянника, изъявившего внезапное желание попромышлять охотой да рыбалкой.

Холмов поинтересовался, не Демьяном ли кличут племянника, после чего главный из насущных вопросов разрешился сам собой. А моя почти угасшая надежда свидеться со Снежиной-Карабашской вновь окрепла. По-любому придётся ехать в эту её обитель уединения, чтобы пообщаться с Демьяном Останиным.

Елену Романовну, кстати, когда мы после обеда уже завели беседу о цели визита, сильно огорошил тот факт, что её племянник как-то замешан в деле «Крутоярского зверя». Здесь об убийце-оборотне ходили и вовсе уж какие-то невероятные слухи, и не на шутку взволнованная хозяйка затребовала взять её с собой на выселки в Серебры для немедленного удовлетворения взыгравшего любопытства.

Взамен же обещала сопроводить, а также поспособствовать нашей встрече и общению с главой местной эльфийской диаспоры. Арендованные ушастыми земли находились где-то в той же стороне, но чуть дальше, за рекой Каменкой. Поэтому рассусоливать и долго рассиживаться после сытной трапезы мы не стали, а погрузились на телегу, любезно предоставленную хозяйкой, и отправились на выселки.

Влекомая всего одной лошадью, телега была самой обыкновенной четырёхколёсной повозкой с невысокими прямыми сильно обшарпанными бортами-скрепами. Лишь передняя более широкая скрепа была слегка выгнута вперёд, формируя своеобразный облучок для возчика. Дно плотно устелено душистым сеном — не автомобильный диван, конечно, но сидеть, свесив ножки за борт, вполне можно.