"Качай маятник"! Особист из будущего - Юрий Корчевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наши четыре танка вышли из расположения полка и ринулись к передовой.
На нейтральной полосе горели два танка Т-34.
Мы миновали наши траншеи. Я тщательно осматривал в перископ немецкие позиции. Подбить «тридцатьчетверку» из наиболее распространенного у немцев противотанкового орудия РАК-40 почти невозможно, особенно в лоб. Значит, где-то замаскировался зверь пострашней.
Вот она, эта пушка, подбившая наших. Зенитная, 88-миллиметровая, мощная, но не предназначенная для переднего края, потому как высокая – замаскировать ее трудно.
По ларингофону я приказал Андрею:
– Спрячься за наш подбитый танк.
Башнеру:
– Заряжай фугасным, после выстрела – еще один.
И опять Андрею:
– Сейчас выезжаешь из-за танка и сразу останавливаешься.
Танк выполз из-за подбитого Т-34, встал. Я с максимально возможной быстротой наводил пушку по зенитке. Вот она, в прицеле. Причем немцы тоже увидели нас. Ствол их пушки начал поворачиваться в нашу сторону. Теперь все решают секунды – кто быстрее.
Я навел перекрестье прицела на пушку, надавил спуск. Звякнула выброшенная гильза, почти сразу же клацнул затвор. Тут же закричал Виктор:
– Готово! – Я подправил маховичками прицел.
Первый снаряд попал удачно. Пушка стояла на месте, но
обслуга была убита или рассеяна. По крайней мере, в прицеле рядом с пушкой были видны лежащие на земле тела.
Я выстрелил еще раз и с удовлетворением увидел, что пушка перевернулась. Нет ли еще одной?
Поворачивая башню, я осмотрел поле боя. Вроде не видать. Тогда почему еще один наш танк горит? Оказывается, немцы ударили ему в борт из противотанковой пушки, и я ее
увидел. Теперь артиллеристы, дружно ухватившись за станины, разворачивали эту пушку по направлению к нам.
– Андрей, пушку видишь?
– Вижу, командир.
– Тогда вперед, дуй прямо на нее. В лоб они нас не возьмут, только борт не подставляй. И дави, дави ее, гадину! Сергей, ну-ка, на весь диск – по пушке!
Надо отметить, что броневой щит у немецкой пушки РАК-40 низкий, пушечный расчет от огня толком не прикрывает. Двоих из обслуги пулеметчик зацепил – упали. А мы уже рядом. Гусеницы громыхают, пулемет огонь изрыгает. Не выдержали немцы, бросились от пушки врассыпную. Навалился танк на пушку, сильно тряхнуло, под днищем раздался скрежет металла. Все, раздавили.
– Андрей, поворачивай налево и давай вдоль траншеи. Сергей, не спи – из пулемета их, гадов!
Андрей вел танк рядом, а временами – и над траншеей, пропуская ее между гусеницами. Сергей стрелял по убегавшим гитлеровцам. Укрыться им было негде, траншея из защитницы превратилась в смертельную ловушку.
В моторном отсеке сильно хлопнуло, потянуло горелым.
– Горим! Командир, горим! – запаниковал Виктор.
– Андрей, на полном ходу поворачивай к нашим. Поднажми!
Танк развернулся влево и понесся к нашим позициям – оставаться в горящем танке на немецких позициях вовсе не хотелось. Сколько возможно, надо проехать – хотя бы до подбитых танков. Тогда уже можно покидать машину, если раньше не сгорим.
Дым наполнял танк, в горле першило. Я откинул люк. Стало немного легче. Внезапно сильно тряхнуло, и танк встал.
– Командир, из машины! – закричал Андрей.
Захватив автомат, я поспешно вывалился из башни и скатился на землю.
Выбраться удалось всем.
– Нас что, из пушки?
– Не, наверное, связку гранат на моторный отсек забросили.
– Ползем к нашим.
До наших окопов было недалеко. Мы не добрались метров восемьдесят-сто. Наши пехотинцы пытались прикрыть нас пулеметным огнем, а немцы – добить. С их стороны
стреляли автоматчики и пулеметчик. Нас немного прикрывал корпус танка и еще дым. Танк уже горел, пуская в небо черный дым и распространяя запах горелой резины, масла, краски и железа.
– Отползаем! В боеукладке еще снарядов полно!
Мы поползли к нашим окопам. И едва свалились в траншеи, как сзади сильно грохнуло. С танка сорвало башню, вверх взметнулось пламя.
– Эх, сухпаек сгорел, надо было съесть, такое добро пропало! – сожалел Сергей.
– Скажи спасибо, что живые все выбрались, а ты – о жратве.
Бой стих. Бойцы начали приходить в себя. Но передышка была недолгой. Налетели «Юнкерсы-87», и началась жестокая бомбежка. Бомбили передовую, бомбили тылы. Мы вжимались в дно траншеи, земля колыхалась под ногами. Летела пыль, противно пахло тротилом.
Как долго продолжался этот кромешный ад, сказать затруднительно. Но все когда-нибудь кончается, закончилась и эта бомбежка. Самолеты улетели.
Но не успели бойцы прийти в себя, как сзади, в тылах, послышалась ожесточенная стрельба, потом раздался истошный крик:
– Немцы сзади, обходят!
Как по команде, все поднялись из окопов и бросились в тыл. А навстречу – цепь гитлеровской пехоты. Мы стреляли, у кого винтовки были – кололи штыками. Прорвались! Только выходили группами, и экипаж мой при прорыве рассеялся.
Когда мы добрались до оврага, заросшего кустарником, рядом со мной был лишь стрелок-радист Сергей и два незнакомых пехотинца.
– А где остальные? Где Андрей и Виктор?
Сергей оглянулся:
– Не знаю, когда прорывались, они были рядом.
Вот черт! Командир называется! Сначала танк потерял, теперь два члена экипажа неизвестно куда делись… Отбились, погибли?
Мы стали пробираться вперед. Из оружия у меня был «ППШ» с неполным диском, у Сергея – «наган» с двумя патронами в барабане, да еще две винтовки – у пехотинцев. Негусто. Бой с немцами нам не выдержать – стрелять нечем будет.
Шли скрываясь, осторожно. Должны же где-то рядом быть наши части, второй эшелон обороны.
Вошли в какое-то село. На единственной улице пусто. Оружие на взводе, пальцы на спусковых крючках.
В переулочке шум. Глянул – двое мужиков бандитского вида угрожающе наставили ножи на пожилого мужчину и молодую женщину. У ног мужчины стоял дерматиновый чемодан, женщина прижимала к себе узел. Крепко прижимала, аж пальцы побелели. Понятно, шпана беженцев грабит.
– Стоять!
Грабители от нас рванули, да разве от пули убежишь? Дал я очередь из «ППШ» по мародерам, оба так и завалились. Вот падаль – решили воспользоваться тяжелым временем, чтобы последнее у людей отобрать.
Мы подошли ближе. Пожилого от волнения ноги не держали – на чемодан присел. Женщина благодарить стала:
– Спасибо вам, родненькие!
– Что же вы, барышня, с узлами по улицам бродите? Опасно! Такие вот прирежут ни за понюх табаку.