Небо любви - Людмила Маркова

Мальчик, визжа от восторга, доставал из сумки одну красочную коробочку за другой. Северцев правильно нащупал ниточку, способную сделать из моего сына союзника.

Мысль о Владимире волновала мою кровь, но неопределенный, однако вполне ощутимый страх охлаждал мое пылкое воображение, заставляя серьезно задуматься. К счастью, назавтра я улетела из резерва в командировку, а когда вернулась, то увидела в аэропорту Северцева.

— Здравствуй, лютик, — обнял меня Володя. — Я так соскучился. Поедем на дачу, там отдохнешь, подышишь воздухом, в баньку сходим. Возьмем с собой Вовку.

— Нет. Я не могу, — поспешила я отказаться, уже вполне понимая, отчего Северцев наводил на меня такой страх. Он занимался честным бизнесом, и не было опасения, что у меня из-за него возникнут какие-то проблемы с законом. Но будь даже наоборот, не это пугало бы меня. «Еще немного, и этот сильный человек сломает мое «я», завладев душой и телом, заставит подчиниться своим прихотям, парализовав мою волю, — с ужасом думала я. — Надо бежать как можно скорее, оградить от Северцева ребенка, который еще не успел к нему привыкнуть». Я чувствовала, как Северцев медленно раскрывает пасть ужа, постепенно превращая меня в лягушку, то есть потенциальную жертву, и как я, попадая в поле его гипноза, завороженно смотрю в эту темную манящую пасть и против своей воли двигаюсь ей навстречу. Меня особенно страшили его большие деньги и его желание преподносить мне царские подарки, а я не хотела быть кому-то обязанной, боясь попасть в золотую клетку. К тому же в наших отношениях мне отводилась вторая роль, роль любовницы. А такое положение, даже при том, что мое чувство к Северцеву разгоралось, казалось мне в высшей степени безнравственным.

А если откровенно, то я в своих рассуждениях окончательно запуталась. С кем-то другим роль любовницы могла бы меня устроить, но Северцева я представляла себе только в качестве своего мужа. А с другой стороны, эта порода людей всегда бывает недовольна собственными женами и наличие любовницы является непременным атрибутом их жизни. Поэтому я так или иначе не пошла бы за него замуж.

«Сегодня же надо прекратить все отношения, иначе я потеряю голову и свободу, дороже которой ничего не может быть», — решительно сказала я себе.

Но этот так и не развившийся роман — между нами все же не произошло близости — заканчивался еще очень долго. Хорошо еще, что я не отвечала на настойчивые звонки Владимира, в аэропорту пряталась в служебном лифте, заходя в него из подвального помещения и выходя не на первом этаже, где неизменно встречал меня Северцев, а на втором. И еще много всяких ухищрений делала я, чтобы прекратить всякие контакты с ним.

Конечно, он не раз приезжал ко мне и звонил в дверь моей квартиры и, не дождавшись ответа, оставлял конверт с запиской, в которой просил срочно позвонить. Я же просто не открывала дверь, увидев в глазок знакомую коренастую фигуру с фирменными подарочными пакетами в руках. Я знала, что если впущу его, то уже не справлюсь с собой и поплыву по течению, во всем подчиняясь Северцеву. Гораздо честнее было не прятаться, а позвонить и обо все сказать прямо. Но я боялась, что, услышав его низкий проникновенный голос, сделаю совершенно противоположное тому, что хотела. Я рубила по воспаленным, больным любовью нервным клеткам, нещадно иссекая их, дабы не заразить ими здоровые, независимые и еще не пораженные ею.

Видимо, Северцев все это почувствовал и перестал меня преследовать. А может, он просто навсегда улетел в свой любимый Париж.

Я часто вспоминала Володю, удивляясь, чем могла его так привлечь. Вероятно, он увидел во мне человека, если не равного себе, то, по крайней мере, женщину, которая не польстилась на его кошелек. Конечно, его материальное положение значительно отличалось от моего, я не способна была купить такой крутой «Мерседес», как у него, но на японскую машину, хоть и не новую, я к тому времени уже скопила денег. И я гордилась своей самостоятельностью и не собиралась ее лишаться.

Жалела ли я о том, что рассталась с Северцевым? И да, и нет. Да — потому что долго еще не могла вырвать его из своей памяти. А почему «нет» — я уже объяснила, как умела…

Нередко пассажиры VIP предлагали мне свою помощь, протягивая визитки, но я не стремилась окружить себя значительными людьми, используя их положение. У меня не было ни материальных проблем, ни проблем с дефицитом, охватившим страну. Очень многим людям приходилось прилагать серьезные усилия, чтобы купить хорошие продукты к столу.

Расскажу любопытную историю на эту тему. Когда в девяностом году в американском городе Сиэтле проходили Игры доброй воли, то многие известные деятели искусств, политики, артисты и, разумеется, спортсмены ринулись в Штаты. На протяжении долгого полета из Сиэтла в Москву я общалась с Вячеславом Малежиком, известным певцом и композитором и довольно интересным человеком, который читал мне стихи собственного сочинения (что-то про осень), к которым еще не придумал музыку. В Сиэтле он давал интервью в прямом эфире на английском языке и радовался, что все удачно получилось. Я тоже за него радовалась.

Один депутат, сидевший в салоне первого класса, примкнув к нам, стал спрашивать о наших проблемах. Слава рассказал, что квартира на проспекте Вернадского, где он жил с семьей, тесновата. После двух рюмок водки депутат предлагал свою помощь в широком диапазоне — от дефицитных продуктов до получения квартиры. Малежик был гораздо старше меня и опытнее, он сразу почувствовал, что к чему, и сказал хвастливому депутату не без доли иронии:

— А можно я не буду брать у вас телефон?

А я единственный раз изменила своим правилам и взяла предложенную визитку.

Зря я не послушала Вячеслава, который сказал мне в самолете про того депутата:

— Чтобы стать хозяином, политик изображает слугу.

Мне очень не хотелось звонить толстому депутату, но я все-таки набрала его номер из чувства любопытства — действительно ли он может достать для меня продуктовый заказ или… Оказалось — «или».

Больше у меня не было сомнений насчет добродушных, бескорыстных дядек, сеющих «разумное, доброе, вечное». Я продолжала рассчитывать в жизни только на себя, не завышая планку, которую смогу преодолеть.

Я и сейчас рассчитываю только на свои силы, хотя жизненные приоритеты мои изменились. Раньше сама моя молодость возмещала отсутствие благоустроенной дачи, шикарной машины, способного содержать семью мужа, влиятельных друзей. Теперь с годами и опытом у меня произошла переоценка ценностей, на смену молодости пришли приобретенные мною духовные богатства, которые я не променяю ни на что на свете».

— Ты удивительная, — прошептала Юлька, отключая аппарат оксигенотерапии. Она решила сегодня же записать все, что рассказало ей белокурое привидение.

Сделав все возможное и невозможное, чтобы освободить себя от дел, которые всегда казались неотложными, Волжин ждал Юльку в аэропорту Шереметьево-2. Оставались считанные минуты до ее появления. Он взглянул на часы, о посадке самолета из Праги объявили полчаса назад, значит, после прохождения всех формальностей — паспортного и таможенного контроля — Юлька должна была появиться с минуты на минуту. От одной только мысли, что увидит ее после двухнедельной разлуки, Волжин испытывал непривычное волнение.