Лампа для джинна - Анастасия Евлахова

– Простите, пожалуйста. – Вовка подскочила к буфетчице.

Та смерила ее усталым взглядом из-под синих ресниц в комочках.

– Обед кончился. Есть сырники, – сказала она.

Вовка замотала головой.

– Сюда девушка с черной косой не заходила?

– Может, и заходила. – Буфетчица отвернулась и завозила тряпкой по столешнице. – А может, и нет. Мне-то что?

– Длинная такая коса, челка прямая, – настаивала Вовка.

– Сырники-то будешь?

– Значит, не видели?

– Да что ты время-то мое тратишь? – Буфетчица принялась двигать стулья. – Бюро находок я, что ли, – бормотала она себе под нос.

Вовка еще раз окинула взглядом кафешку и вышла. Часы над вокзальными дверьми показывали семнадцать ноль три. Во сколько же она вышла из поезда?

На всякий случай Вовка забралась обратно в вагон. Вернулась в купе и с облегчением выдохнула – Лёля как ни в чем не бывало усаживалась за столик.

– Сырники-то будешь?

Вовка вздрогнула. Подруга эхом повторила за буфетчицей ее слова, даже голос прозвучал похоже.

Лёля зашуршала пакетом, развязала, наконец, узел и вывернула горлышко. Внутри лежало три румяных сырника, а пакет аж запотел от их тепла. По купе пополз сладкий аромат жареного.

– Вот, в кафе купила. Вроде нормальные. Я попробовала.

Лёля подтолкнула пакет к Вовке. Илья с интересом подошел ближе, подцепил один сырник и принялся жевать.

– А что так мало? – удивилась Вовка.

– Почему мало?

– Остатки, что ли?

– Да никакие не остатки. Ешь давай. А то животом урчишь, слушать тошно.

Вовка забрала один сырник и куснула. Лёля последовала ее примеру, и на столике остался пустой, влажный от жира пакет.

Поезд дрогнул, скрежетнул, и платформа за окном тихонько заскользила.

– Как? Уже? – изумилась Вовка, вытаскивая телефон. На часах значилось семнадцать ноль восемь. – Мы что, пять минут стояли? Проводница же сказала, двадцать будем!

Лёля пожала плечами и плюхнулась на свое место. Вытащила журнал и принялась листать, но заметила, как странно на нее смотрит Вовка, и предложила:

– Хочешь пополам? Я сейчас статью прочитаю, потом тебе дам. Там на станции последний был. Остальное про охоту с рыбалкой. Ты, Илья, случайно, не интересуешься?

Тот хмыкнул.

– Не-а.

– Ну хорошо. Тебе журнал не предлагаю. Женский.

– Не предлагай, – усмехнулся Илья.

Вовка проглотила остаток сырника.

– А Федя где?

– Федя? – не поняла Лёля.

– Ну да. Он же вроде бы выйти хотел. Купить еды.

Вовка выглянула в коридор. Новые пассажиры еще толкались в проходе, растаскивали вещи, раскладывались поудобнее, знакомились, хохотали. Феди видно не было.

Она вернулась в купе и вопросительно глянула на Илью.

– Что-то потеряла? – улыбнулся он.

Вовка чуть руками не всплеснула.

– Да! Федю! Он же сошел, а поезд стоял всего пять минут!

– Не понял, – мотнул головой Илья.

– Лёль, брат твой где?

Подруга подняла голову над журналом, и снова Вовку как электричеством прошило: какую-то долю секунды глаза у Лёли были абсолютно черными. Потом она моргнула, и наваждение спало.

– А? Федя, что ли? – спросила она.

– Да уж Федя! У тебя разве другие братья есть?

– Нет, – глупо хихикнула Лёля, краем глаза поглядывая на Илью.

Тот как раз уселся напротив и вытащил смартфон.

– Не ловит тут, – пожаловался он. – Вообще по нулям.

Дома за окном уже скрылись и уступили место низкорослому леску.

– Лёля, – угрожающе протянула Вовка, подсаживаясь к ней рядом. – На меня посмотри.

Она еще и Илье глазки строить будет. Понятно, что со своим Сашкой недавно рассталась и хочется новых впечатлений, но неужели не заметила, что Илья интересуется Вовкой? Никогда они с Лёлей еще не спорили из-за парня. Не из-за кого было, да и не ожидала Вовка такого от Лёли. А тут… Что еще за взгляды такие? Как-то непохоже на Лёлю, как будто это не она.

– Что? – оглянулась Лёля.

– То! Где Федя? – строго спросила Вовка.

– Как где? – Лёля перестала глупо улыбаться. – Дома, ясень пень. Ты чего мне голову морочишь? Чего ты вдруг про Федю-то завелась?

Вовка заерзала на месте, и по спине снова побежали мурашки.

– Федя же был с нами, – тихонько сказала она.

– С нами? – теперь уже Лёля смотрела на подругу, как на умалишенную. – Милая моя, ты в порядке вообще?

Вовка дернулась, горло словно клещами сжали.

«Милая моя»… Какие знакомые слова! Только вот Лёля к Вовке так никогда не обращалась.

– Федя ехал с нами, – как можно увереннее заговорила Вовка. – Мы вчетвером ехали. Вот же. Каждому по полке, – она обвела купе взглядом. – И Федя еще сказал, что его укачивает, и остался внизу.

– Это когда такое было? – сощурилась Лёля и потянулась к Вовке пощупать ее лоб. – Ты, подруженция, совсем, по ходу, перегрелась. Или замерзла. Снаружи жара, а тут кондей. Не заболела часом?

Вовка взглянула на Илью.

– Ты чего? – не понял он.

– Ну ты-то Федю видел? – чуть не с отчаянием выдохнула Вовка.

– Федю? Это Лёлин брат, что ли? Не знаком. Блин, от мамы пропущенный. А Сети нет.

Он снова уставился в свой телефон. Вовка едва дышала.

Что с ними всеми приключилось?..

Она вскочила и вылетела в коридор. Протискиваясь между пассажирами, пробежала до конца вагона, потом обратно. Спохватилась и проверила туалеты. Свободны, никого. Потом бросилась к проводнице.

Ее купе было распахнуто. У входа, залихватски облокотившись о притолоку, стоял какой-то немолодой мужчина.

– Ой, простите, – пробормотала Вовка, заглядывая ему через плечо. – Я только хотела спросить…

– Заходи-заходи, – раздался в купе голос проводницы. – Не стой в проходе, там сейчас такая давка!

– Я только спросить. Я из пятого…

Вовка покосилась на пожилого мужчину, а он обратил к ней свои насмешливые светло-голубые глаза, но отодвинуться даже не подумал. Пришлось заглядывать то поверх его руки, то из-под нее. Губы у проводницы так и горели, глаза – блестели. Стало ясно, кому предназначался марафет.

– Да-да, из пятого, помню, – еще пуще заулыбалась проводница.

Вовка привстала на цыпочки.