Ярость Антея - Роман Глушков

Очередной выстрел «Микулы» разваливает контейнерную пирамиду. Но я сейчас смотрю не туда, а на тягачи, которые как по команде взревели моторами и начинают покидать заправочные камеры, гаражи и ремонтный цех. Никакой организованности в их маневрах не наблюдается. Громадные грузовики сумбурно сталкиваются между собой, цепляются за стены и сшибают столбы с указателями. Что, однако, не мешает «лихачам» разворачиваться в нужном направлении. Один из них, резко сдав назад, врезается в несущийся по двору танк. «Микула» тут же сминает выскочке бампер, хотя при этом сам практически останавливается. Что ж, такие монстры могут бодаться друг с другом на равных. Но они не придают этому мелкому инциденту значения и мигом объединяются в единую охотничью команду. Пусть не слаженную, зато на диво целеустремленную, что при недюжинной свирепости каждого охотника обретает характер натурального стихийного бедствия. Страшно даже предположить, что стрясется, когда они дружно ринутся за нами по многострадальному городу.

– Какого черта ты, мать твою, делаешь?! – окликает меня Ольга, заметив, как я, поменяв на автомате магазин, забираюсь на сиденье и высовываюсь из люка в крыше «Лендровера».

– Жми на газ, не останавливайся! – отзываюсь я, пытаясь удержаться на ногах в болтающемся из стороны в сторону и подпрыгивающем на выбоинах джипе. А затем, заняв мало-мальски устойчивую позицию, выпускаю две короткие очереди в крайний топливный резервуар.

Магазин, который я пристегнул вместо прежнего, целиком снаряжен патронами с пулями из прессованного термикса. Начиная разгораться еще в полете, они попадают в цель и лишь тогда воспламеняются на полную мощь. А потом сгорают без остатка, порождая высокотемпературную вспышку, способную начисто выжечь, к примеру, содержимое большого сейфа или изжарить человеку внутренности. Впервые мне выпадает возможность опробовать в бою эти «зажигалки». Прежде я знал о них лишь понаслышке и, будь на то моя воля, не притрагивался бы к ним и дальше. Но судьба решает пополнить мой опыт и такими знаниями, не спрашивая на то моего согласия. Просто ставит перед фактом, стерва, и умывает руки. Ни дать ни взять моя бывшая супруга перед разводом!

Я целюсь в нижнюю часть резервуара, где еще могут сохраниться остатки топлива. Сказать по правде, я убежден, что цистерна защищена от подобных эксцессов и у меня ни за что не получится ее прострелить. По крайней мере, из автомата. Вот «Бампо» Кленовской точно справился бы с такой задачей. Но у нее вряд ли есть при себе зажигательные патроны, а обычная пуля не выбьет искру из продырявленной ею емкости с топливом. Моему горю может помочь лишь термикс. Его я не мудрствуя лукаво и использую, пусть никогда до этого не взрывал автозаправочных станций.

Мой дебют в роли диверсанта выдается оглушительным, ярким и горячим в полном смысле этих слов. Неизвестно, много ли оставалось в том резервуаре топлива, но воспламеняется оно сразу, как только первые пули попадают в цель. Поэтому вторая выпущенная мной очередь была явно лишней. Приходится списать перерасход патронов на свою неопытность в ипостаси поджигателя. Вполне простительный грех, если учесть, что результат поджога превосходит все ожидания.

Ударившее вверх и в стороны пламя являет собой гигантский ослепительный шар, поглотивший заправочную станцию и прилегающую к ней территорию. От неожиданности я едва не роняю автомат и, зажмурившись, ныряю обратно в салон. Сверху из раскрытого люка на меня пыхает жаром, будто из печки. Ольга что-то кричит – по-видимому, ругается, но ее голос тут же тонет в грохоте взрыва. Настигшая нас ударная волна встряхивает джип и срывает оставленный мной распахнутым люк. Но не успевает стихнуть один грохот, как вслед ему шарахает другой, более мощный и похожий на ружейный дуплет. Это детонируют оставшиеся цистерны, в коих также оказывается горючее. Заднее стекло «Лендровера» вылетает и в кабину помимо жара врывается вонь горелого пластика. Хорошо, что мы успеваем отъехать от топливохранилища, ибо в противном случае все обернулось бы для нас гораздо плачевнее.

Перед глазами у меня пляшут всполохи и блики, а резь от вспышки вызывает обильные слезы. Сейчас я смотрю на окружающий мир словно выползший из норы крот, но все равно высовываюсь из люка, дабы оценить последствия своей выходки.

Обращенная в руины станция и разлетевшиеся по двору обломки резервуаров полыхают, обильно орошенные не сгоревшим при взрыве топливом. Один из грузовиков так и остался на заправке, раскуроченный и пожираемый бушующим вокруг огнем. Его более расторопный собрат успел выбраться из своей камеры до взрыва и был накрыт им во время разворота. И теперь объятый пламенем тягач мчится за нами подобно маленькой комете. Позади него тем же курсом двигается парочка невредимых монстров из ремонтного цеха. А пятеро обитателей гаража и затесавшийся в их компанию танк все еще толкаются средь разбросанных контейнеров. Но застряли они там ненадолго. Вот-вот учиненная ими неразбериха прекратится, и эта банда рванет за своим авангардом.

– А ну сядь на место! – приказывает Кленовская, грубо дернув меня за ремень. Я не протестую и покорно плюхаюсь на сиденье. Все, что нужно увидеть, я, в принципе, увидел. Ольга же вернула меня в кабину не просто так. Мы приближаемся к главным воротам автобазы, запертым, как и пожарный выезд, через который нас сюда занесло. Я вновь поспешно пристегиваюсь ремнем безопасности, чтобы, упаси бог, не вылететь из машины, когда она начнет крушить очередную преграду.

Ольга и не пытается атаковать главные ворота. По их внушительному виду сразу становится понятно: для такого хулиганства у нас кишка тонка. Однако впадать в отчаяние еще рано. Кроме ворот, на выезде из базы имеется проход для персонала, перекрытый обычной декоративной решеткой, и будка охраны. С этими препятствиями наш усиленный тараном джип вполне может совладать. Продолжая браниться, Кленовская поддает двигателю обороты и без колебаний врезается в проходную.

Узкий проход не позволяет «Лендроверу» протиснуться на улицу, и Ольга без колебаний расширяет его тараном. Снеся турникет, решетку и стену стеклянного павильона, мы покидаем автобазу с той же беспардонностью, с какой проникли на ее территорию. На прощанье нас щедро осыпает стеклянным крошевом через люк, лишенный по моей милости крышки.

Зрение мое после вспышки оставляет пока желать лучшего, но раскинувшуюся перед нами улицу я рассмотрел. И она мне хорошо известна, поскольку других идущих на запад, столь широких и прямых улиц поблизости нет. А значит, и ошибиться я не могу, даже сослепу. В конце концов, не так уж сильно изменился за минувшие месяцы Новосибирск, чтобы Тихон Рокотов перестал в нем ориентироваться.

Названная в честь ныне малоизвестного исторического деятеля Кирова, эта улица может вывести нас прямиком к Центральному району. Надо лишь как следует разогнаться и пролететь на одном дыхании километров семь-восемь. В идеале, разумеется. Насколько подобное осуществимо, я понятия не имею. Но уж коли при выезде на Кирова Ольга злорадно смеется и, обернувшись, кричит преследователям «выкусите, гады!», стало быть она хорошо знает дорогу. Что ж, это обнадеживает.

Низколетящая «комета», что мчится в авангарде колесных монстров, достигает ворот и выносит их с легкостью, с какой я роняю пальцем поставленную на ребро костяшку домино. Измятая, словно обрывок оберточной бумаги, стальная перегородка громыхает по хардолиту прямо перед нами и останавливается у противоположной обочины, перегородив собой треть проезжей части. Ольге приходится резко затормозить, потому что вслед за вышибленными воротами на улицу вырывается сам объятый огнем тягач.