Вирус убийства - Барри Мейтланд

Как бы то ни было, он, сделав ставку на полицию, оказался прав. В том смысле, что начал быстро продвигаться по служебной лестнице вопреки протестам одного или двух старых реакционеров, которые продолжали считать, что офицер полиции должен хоть как-то разбираться в деле раскрытия преступлений. Когда он стал заместителем главного констебля пять или шесть лет назад, я полагал, что он при своей некомпетентности достиг предела. Но получается, что я заблуждался.

— Не он один продвигается по служебной лестнице, — сказала Кэти. — Таннера, к примеру, в прошлом месяце сделали старшим инспектором.

— Похоже, теперь они оба преуспевают, не так ли? Я только удивляюсь Таннеру. Не могу понять, как он стерпел вмешательство Лонга. Но возможно, он просто держал нос по ветру, догадывался, что грядут перемены, и в этом-то все и дело.

Брок вновь сосредоточился на проблеме и заговорил деловым голосом:

— В любом случае корень всей проблемы в смерти Петроу. Если вы, почуяв в этом деле крысу, ошиблись, тогда ничего уже не попишешь. Но если вы правы…

Кэти кивнула.

— Но я ни при каких обстоятельствах не могу снова открыть это дело, Брок. И никто не сможет этого сделать, пока не обнаружатся новые свидетельства по убийству Петроу.

— Если таковые и существуют, то они спрятаны в Стенхоупской клинике.

Брок неуклюже поднялся на ноги и потер затекшую спину. Когда он заговорил снова, казалось, что он решил радикально изменить направление разговора.

— Что-то я в последнее время чувствую себя не в форме. И плечо все сильнее ноет. Этой зимой оно совершенно не давало мне покоя. Я вот все думаю может, мне акупунктура поможет?

Кэти и Гордон уставились на него во все глаза.

— Вы серьезно? — после секундного замешательства спросила Кэти.

Брок расплылся в улыбке:

— Знаете что, Кэти? Последние два месяца я то и дело задаюсь вопросом, уж не становлюсь ли я похожим на тех занудных стариков, которые, сидя в креслах, лелеют свои воспоминания о прошлом и поругивают современную молодежь. И мне представляется, что вы меня от всего этого спасли. В любом случае я могу взять с собой лэптоп и готовить доклад для конференции, пока тамошние эскулапы будут выводить из моего организма токсины. У вас есть телефон клиники? Я могу выехать гуда завтра же утром.

В понедельник Брок отправился в путь ближе к полудню с переполнявшим его восхитительным чувством свободы и предощущения праздника. До сих пор он не понимал, какое это блаженство — снова вернуться к своей любимой деятельности — расследованию преступлений. То, что работать ему предстоит на себя, а значит, составлять рапорта или что-либо организовывать не нужно, радовало. Когда он вырвался из города на простор, солнце, словно для того, чтобы внушить ему еще больше оптимизма, вышло из-за облаков и осветило покрытые снегом поля, отчего они заискрились так, что стало больно глазам. Проезжая на своем автомобиле по окраинным дорогам Кента, он опустил стекло, чтобы втянуть в себя пряный деревенский воздух и послушать, как галдят грачи, носившиеся над верхушками деревьев. Он остановился у тихого деревенского паба, чтобы съесть легкий полдник из хлеба с сыром и выпить кружку пива. Эта пища, несомненно, отличалась от простой здоровой диеты, на которой, по его мнению, ему предстояло сидеть последующие две недели пребывания в клинике.

Солнце снова скрылось за облаками вскоре после того, как он достиг Эденхэма; когда же Брок добрался до Стенхоупа, вокруг потемнело, а небо затянуло тяжелыми снеговыми тучами. Он остановился на парковочной площадке под деревьями, вышел из машины и направился к большому дому. Поднявшись по ступеням к парадной двери, он остановился, чтобы перевести дух, полюбоваться видом и обмахнуть снег с ботинок. Потом Брок ступил в теплую прихожую, где сразу же ощутил сложный запах, который ему пыталась описать Кэти. Пахло пищей, казенным учреждением и еще чем-то неуловимым, придававшим здешним ароматам совершенно неповторимый характер.

Сидевшая за конторкой при входе женщина нашла в списке его имя и сказала, что встреча с доктором у него состоится через час, то есть в три тридцать. Перед этим ему предстояло подняться в свою комнату, переодеться в одежду, которую ему рекомендовали захватить с собой, и письменно ответить на ряд вопросов. Сотрудница клиники сделала копию с его кредитной карточки и дала ему ключ вместе с вопросником и планом здания, на котором она шариковой ручкой отметила, как пройти из холла в его комнату, находившуюся в западном крыле. Чувствуя себя учеником частной школы, только что прибывшим на место, он с небольшим чемоданом в руке шел по клинике в своей городской одежде, минуя пациентов, то и дело попадавшихся ему навстречу в коридорах и переходах здания.

Комната отличалась спартанской обстановкой. Там был необходимый минимум мебели и стоявший в углу не закрытый занавеской умывальник. Большое окно выходило на сады в северной части поместья. В их центре черным силуэтом на белом фоне проступал храм Аполлона.

Предощущение чего-то очень приятного, переполнявшее его при выезде из Лондона, постепенно испарялось. Брок переоделся в шорты и футболку, надел домашний халат и шлепанцы и в таком виде присел на край кровати. Чувствовал он себя весьма странно. Захваченные им из дому немногочисленные личные вещи — портативный компьютер лэптоп, коробка с дисками, несколько книг — казались в этой комнате совершенно неуместными. Он взял папку со сведениями о клинике, оставленную для него на ночном столике, и начал ее просматривать, задаваясь вопросом: как провести с пользой час, оставшийся до встречи с доктором.

Потом он взял опросный лист и начал его заполнять. В графе «Род занятий» он написал: «Государственный служащий», что хотя бы отчасти соответствовало истине. На вопрос: «Чего вы хотели бы достичь за время пребывания в Стенхоупской клинике?» — ответил: «Общего улучшения самочувствия и избавления от боли в плече», — что было уже совершеннейшей ложью.

В три часа двадцать пять минут он спустился вниз и, следуя выданному ему плану здания, добрался до двери, на которой висела табличка: «Офис директора». Доктор Бимиш-Невилл имел вид озабоченный и чрезвычайно значительный. Пожимая гостю руку, он задержал ее в своей ладони несколько дольше, чем требовалось, не спуская с Брока своих темных глаз. Когда они обменивались привычными в таких случаях вежливыми словами, выражение лица у доктора было отрешенное: казалось, все его внимание поглощено стремлением с места поставить гостю диагноз с помощью визуального и осязательного контакта. Затем, предложив гостю присесть, доктор занялся изучением заполненного им опросного листа.

— Итак, вы государственный служащий, мистер Брок… — пробормотал он.

Брок рассеянно улыбнулся:

— Да.

— У нас в свое время проходили курс лечения господа из самых разных кабинетов Уайтхолла. Интересно, в какой области служения государству подвизаетесь вы?