Бесспорной версии нет - Анатолий Ромов

В поезде мне повезло – место оказалось у окна. Почти всю дорогу я изучал записную книжку Чкония. К концу пути знал все записанные в ней телефоны и адреса чуть ли не наизусть.

В Батуми поезд прибыл около пяти вечера. Парулава ждал меня у выхода с перрона. По дороге в гостиницу коротко рассказал о том, как у него прошел день.

В девять утра Джансуг уже был в МВД Аджарии. Зашел в управление уголовного розыска, сообщил о Тенгизе. Там, записав словесный портрет, обещали помочь. После этого Парулава побывал у Бочарова. Полковник долго изучал джвари и сказал, что, скорее всего, это подлинник. Такие бронзовые джвари, с ушком для цепочки, носили на груди грузинские православные священники. Сейчас джвари стали у спекулянтов антиквариатом ходовым товаром. По мнению Бочарова, джвари изготовлено примерно в конце одиннадцатого века, то есть в эпоху Давида Строителя. Не исключал он и того, что имеет какое-то отношение к самому Давиду Строителю, так как даже для того времени эта вещь очень дорогая и носить ее мог или католикос, или царь. Для проверки своих предположений Бочаров попросил Парулаву отнести джвари в ЭКО, к подполковнику Телецкому, эксперту, специализирующемуся по антиквариату. Телецкий, обследовав джвари с помощью приборов, подтвердил: изделие действительно представляет большую историческую ценность. Вделанные в крест рубины и изумруды подобраны по размеру и не носят следов шлифовки. Это подтверждает их древность – шлифовать драгоценные камни в Грузии начали лишь в тринадцатом веке. Так что гипотеза, что это джвари могло принадлежать Давиду Строителю, не исключена. Но подтвердить или отвергнуть ее могут лишь специалисты.

Пока Телецкий обследовал джвари, Парулава поговорил с теми работниками ОБХСС, в сферу которых мог входить Чкония. И хотя у Парулавы была только фотография Чкония из личного дела, ее оказалось достаточно. Работники ОБХСС, занимающиеся спекулянтами антиквариатом, Чкония знали, знали и его кличку. По их словам, Кэп довольно часто приезжал в Батуми. Останавливался он, как правило, в лучших гостиницах – в «Аджарии» или «Грузии». Весомых поводов для задержания Кэп не давал, но тем не менее у работников ОБХСС не было никакого сомнения, что Чкония водил дружбу и имел дела с известными в городе спекулянтами. По их мнению, Чкония нельзя было назвать «китом», то есть крупным спекулянтом, но совершенно точно – он был со многими «китами» связан. Интересы их были определенные: антиквариат, иконы, произведения искусства, валюта. Затем Парулава повторно побывал в управлении уголовного розыска. Его сотрудники уже установили, что словесный портрет Тенгиза напоминает внешность некоего Джомардидзе, объявленного во всесоюзный розыск.

Все это Парулава рассказал, пока мы шли вокруг площади к гостинице. Мне стало ясно, что дело принимает серьезный оборот, и понятно, почему Бочаров вызвал меня в Батуми.

В гостинице все оформили довольно быстро. Парулава сдал свой номер, и мы, уже вместе, получили двухместный. Когда поднимались в лифте на шестой этаж, Парулава вдруг сказал:

– Батоно Георгий, не знаю, будете меня хвалить или ругать…

– За что я должен тебя хвалить или ругать?

– Да тут одна история получилась.

Лифт остановился, мы вышли, направились к дежурной по этажу. Взяв ключи и уже открывая номер, Парулава продолжил разговор:

– Понимаете, вчера в поезде я познакомился с одним типом. Ну и решил действовать без инструкций, на свое усмотрение.

Войдя в номер, я положил дипломат на тумбочку:

– А что, интересный тип?

– Тбилисец. Зовут Давид Сардионович Церетели, кличка Гуля.

– Ты даже и кличку знаешь?

Усмотрев в моих словах иронию, Джансуг мотнул головой:

– Знаю. Сказали в ОБХСС. И не смотрите на часы, батоно Георгий.

– Это почему?

– Бочаров ждет нас в шесть, так что успеем. Я договорился с ребятами – они подошлют машину.

– Вот это хорошо. Ладно, не обижайся. Как же ты познакомился с этим Гулей?

– В поезде сразу обратил на него внимание. Сидит такой шикарный дядя: белый костюм, темная рубашка, белый галстук, золотая печатка, французский одеколон. Ну, думаю, как только пойдет курить, отправлюсь за ним. Так и сделал. У меня были «Мальборо», я специально взял для Батуми. Смотрю, он выходит, я чуть помедлил – и тоже в тамбур. Встали у окна, стоим. Он лезет в карман. Я его опередил, протягиваю свои «Мальборо», мол, угощайтесь. Отказался: спасибо, курю только свои. Достает «Бенсон». Сначала было отвернулся, потом вдруг поворачивается и протягивает пачку: «Хотите, молодой человек?» Закурили, познакомились. Слово за слово, пошел разговор. Он посмотрел на меня – и о себе. Вскользь, скромно. Мол, тбилисец, работает в НИИ, специалист по музеям, в Батуми на неделю, в командировку. Я: «Где думаете остановиться?» Он: «А вы?» Я с понтом: «Предпочитаю «Аджарию». Говорит: «Неплохая гостиница. А чем вообще занимаетесь?» Сначала я хотел прикинуться полным лохом. По потом поостерегся – больно ушлый дядя. Сказал, что художник, интересуюсь стариной, занимаюсь реставрацией. То да се выложил про Чкония. Мол, есть у меня друг, часто бывает в Тбилиси. Зовут Виктор, фамилия Чкония, друзья называют Кэпом, вы, наверное, его знаете. Спрашивает: «Почему вы так думаете?» Говорю: «Но вы ведь специалист по музеям. Кэп тоже стариной занимается. Иногда дает мне на реставрацию джвари». Сделал вид, что что-то припоминает. «Кажется, слышал. Это молодой человек?» Да, говорю, молодой. На этом разговор заглох, мы прошли на свои места. В Батуми вышли из вагона вместе, идем по перрону. Повернули к такси. Я говорю: «Давид Сардионович, разрешите вас подвезти?» Смотрю, он медлит, решает. Потом согласился. Сели в такси. Я спрашиваю: «Вас куда?» – «Надо, – говорит, – поужинать». – «Мне бы тоже не мешало». Он предлагает: «Тогда давайте в «Грузию». Вы не против?» Я, естественно, не против. Подъезжаем, он достает бумажник. Мне, конечно, хорошо бы, чтоб он заплатил. Сами знаете, сколько командировочных. Но я хвост трубой: «Давид Сардионович, обижаете… Спрячьте сейчас же». Заплатил, выходим. В «Грузии», как всегда, табличка: «Мест нет». Но швейцар, как его увидел, сразу ворота настежь: «Здравствуйте, Давид Сардионович». А он даже не взглянул. Прошли в бар, там все забито. Но нам мигом – отдельный столик. Заказ сделал он. Скромно, без спиртного. Жюльен, осетрина, икра. Два кофе. Ну и, Георгий Ираклиевич, как говорится, сам Бог велел – показал я ему джвари. Помните, говорю, я спрашивал про Витю Чкония? Он попросил вот эту вещичку проверить. Возраст, сколько стоит и так далее.

– И как он прореагировал?

– Прореагировал как надо. Подержал в руках, вернул, продолжил ужин. Только уже за кофе заметил: «Вещичка любопытная. Такие в одиннадцатом веке делали. Но, по-моему, фуфель». Я промолчал. Так что крючок он проглотил. За ужин заплатил сам, мне не позволил. А когда вышли в холл, будто между прочим предложил: «Хотите, Джансуг, проверить вашу вещь – могу свести со специалистом». Ответил, что за тем и приехал. «Тогда, – говорит, – давайте встретимся здесь завтра. Часов в девять. Если вас не будут пускать, скажите, что ко мне». На том и расстались. Поэтому, батоно Георгий, ужинаем мы сегодня в «Грузии».