Чернокнижник - Андрей Смирнов

— Но как?! Что мне делать?! — в отчаянии закричала Эльга.

— Например, ты могла бы проконсультироваться со своим Советником. Или вспомнить все то, что я рассказывал тебе о сущности человека — куда большей, чем сам человек способен представить. Но самый главный совет, который я хочу тебе дать, — заткнуться и не мешать мне работать.

Уилар покрывал серебристым песком линии своего узора, а Эльга, глядя ему в спину, кусала губы. «Что мне делать?!!» — мысленно закричала она. Но Советник молчал.

Уилар встал в центр круга, нарисовал последний знак и начал произносить заклинание. Он использовал не тот, казавшийся смесью змеиного шипения и клекота хищной птицы, странный язык, который был уже знаком Эльге — на нем Уилар разговаривал с демонами Азагалхада и льдистым Стражем капища Хальзааны; теперь же вместо режущего слух шипения произносились длинные, тягучие, монотонные фразы. Скайлагга мирно покоилась в ножнах — в этом ритуале для нее не нашлось работы. Уилар, не переставая петь, развел руки в стороны; его глаза были полузакрыты, а лицо, казалось, постарело на тысячу лет… Внезапно Эльга поняла, что что-то происходит с окружающим миром.

Лунный свет впитывался серебристым узором; в иных местах луна будто бы перестала светить вовсе. Ночь оживала, но это уже была не та теплая, мягкая, прекрасная, почти сказочная ночь, которая встретила Эльгу в Альфхейме. Стало холодно и душно, сгустились тени, закрыв от Эльги холмы и лес… Она слышала, как голос Уилара набирает силу, чувствовала огонь, разливающийся по линиям серебристого узора — но не видела ни колдуна, ни круга: не потому, что они вдруг сделались невидимыми, а потому, что она не могла остановить на них взгляд… Пространство больше не было однородным — в нем были лакуны: в одной из них, управляя какими-то жуткими силами, находился Уилар; в другой лакуне содрогалась от животного ужаса Эльга. Она видела, как тени, окружавшие ее, становятся все более отчетливыми; когда она задерживала на них взгляд, ей казалось, что тени мчатся навстречу ей с огромной скоростью, но стоило ей чуть отвести глаза — и ощущение скорости пропадало, тени как будто бы оставались там же, где были… Она поняла, что вместе с миром изменились и расстояния; то, что казалось близким, могло находиться очень далеко, и наоборот…

Но также она поняла, что, несмотря на неожиданную отсрочку, тени рано или поздно доберутся до нее.

«Что мне делать?!» — Мысли бились, как птицы в клетке. Она попыталась вспомнить то немногое, что Уилар рассказывал ей о Тайнах и чудесах. Всплывали какие-то обрывки слов, снисходительный тон, рассуждения, которые она не могла понять — все было лишено смысла и внутренней связи. Тем временем она заметила, что одна из теней как будто бы вырвалась вперед, остальные же, напротив, отступили, признавая право удачливого собрата сполна насладиться отчаянием и ужасом настигнутой им добычи. Всматриваясь в приближающуюся тень — она была бесформенной, как и альвийский Страж, но, как и Страж, вызывала определенный ряд зрительных ассоциации: в данном случае это было что-то среднее между грифом и гиеной — Эльга вдруг подумала, что, возможно, сумей она самостоятельно совершить трансформацию — как тогда, когда она превратилась в самку гьянгеншайна — и исход столкновения станет вовсе не так предсказуем, как ныне. Но в Азагалхаде ей помог Уилар, сдвинул что-то в ее сущности, превратив робкую девушку в бешеную кровожадную тварь — кто ей поможет сейчас? С чего начать? Она от отчаяния закусила губу и разжала зубы только тогда, когда почувствовала, как что то соленое и теплое течет по подбородку.

— Ты должна заснуть, — прошептал Советник. Заснуть прямо здесь и проснуться заново — здесь же.

Заснуть? Здесь и сейчас? Это было настолько невыполнимым советом, что Эльга едва не расхохоталась от отчаяния. От момента, когда теневой охотник настигнет ее, ее отделяли, может быть, какие-то секунды — как за это время можно заснуть и проснуться? А если учесть состояние, в котором она находилась нервы натянуты как струны, вот-вот готовые лопнуть, сердце колошматится так, что в любую секунду готово выпрыгнуть из горла, — становилось ясно, что поставленная перед ней задача была попросту невыполнимой. Но, чтобы делать хоть что-то в преддверии приближающейся тьмы, она все-таки, насколько это было возможно, последовала совету. Расслабиться и попытаться заснуть было невозможно в любом случае, но она попыталась дышать так, как дышат спящие — очень медленно и ровно, с большими паузами на вдохе и выдохе. Разум замутился, небо и земля несколько раз поменялись местами, но она продолжала дышать. Свет покидал ее мир все быстрее и быстрее, пока не сжался до пределов крохотного огонька, которым была она сама, вокруг же простиралась беспредельная ночь, где скользили пришедшие по ее душу охотники. Эльга закрыла глаза… это было тяжело, как будто бы она управляла не собственными веками, а ворочала створки огромных ворот… эта ассоциация вдруг вызвала в ее памяти слова матушки Марго: не об этих ли дверях некогда предупреждала ее престарелая знахарка? Но размышлять и раскаиваться было уже поздно. Ворота сомкнулись за ее спиной после того, как она пересекла какую-то черту — ворота, бывшие на самом деле всего лишь ее отяжелевшими веками. Она понимала, что, перешагнув черту, в некотором смысле уже перестала быть человеком, перестала быть всем тем, что называлось именем «Эльга».

Всего лишь миг, доля секунды, необходимая, чтобы закрыть и открыть глаза — и вот уже тусклый свет вновь разливается по ее миру, собираемому заново в единое целое. Тень была уже совсем рядом — приобретающая объем и форму, готовая начать атаку в любой момент. «У меня получилось?.» — подумала Эльга. Если нет, времени для новой попытки уже не будет. Не в силах разрешить свое недоумение, она опустила взгляд на свои руки — они по-прежнему оставались человеческими, такими же, как были… «Почти такими же», — поправилась Эльга через секунду. Ее руки обычные человеческие руки — уже не казались ей такими слабыми и хрупкими, как прежде. Она не ощущала в себе яростного кипения энергии, но все ее тело представлялось Эльге будто выточенным из цельного камня. Подняв голову, она посмотрела в огромные пустые глазницы теневого охотника. Его голова, меняющаяся каждую секунду вместе с пульсациями созданного Уиларом узора — то птичий клюв, то человеческий череп, то волчий оскал, — внушала дикий, животный ужас, но Эльга больше не боялась. Мысленно она уже похоронила себя, и с этого момента все сделалось неважным. Когда существо метнулось к ней, она, опережая объятия медвежьих лап, каждая из которых была толщиной с ее талию, вцепилась своими тоненькими пальчиками в грудь охотника, уперлась ногой ему в живот и, упав на спину, перебросила через себя тушу, весившую, наверное, раз в двадцать больше, чем она сама. Где-то в глубине сознания она удивилась тому, что тень не только обрела плоть и вес, но еще и оделась, — однако, поднимаясь на ноги, Эльга вдруг поняла, что захватила своими тоненькими пальчиками не складки одежды на теле твари… судя по недовольному ворчанию встающего с земли противника, она едва не вырвала из его груди два куска кожи. Больше до конца боя она не думала ни о чем.

Тварь бросилась к ней на четырех лапах — огромный, стремительный черный зверь. Из-за того, что тварь согнулась вдвое, они с Эльгой стали почти одного роста. Когда пасть чудовища была уже совсем рядом, девушка ушла в сторону и вцепилась в горло зверя, повисла на нем. Зверь поднялся на задние лапы, переходя в человекоподобное обличье; его огромные лапы сомкнулись, грозя раздавить Эльгу, но она уже сидела на спине существа, обхватив его за шею так крепко, как только могла. После двух неудачных попыток выцепить ее и сбросить — Эльга, чтобы не допустить этого, вжималась в тело чудовища с такой силой, как будто бы хотела срастись с ним — тварь снова перешла в звероподобное состояние и, не прекращая пытаться расцепить Эльгины руки, принялась кататься по земле. Но и это мало помогло — сжимающиеся, как жгут, Эльгины руки давно утонули в мышцах и складках жира — и, вместо того, чтобы расцепить смертоносные объятия, существо попросту разрывало когтями собственное горло. Несколько раз оно было близко к тому, чтобы раздавить Эльгу о землю, но всегда девушке удавалось, предчувствуя этот момент, переместиться на плечо или грудь чудовища — правда, для этого ей приходилось выпускать из «любовных» объятий его шею. В конце концов он все-таки поймал ее — схватил своими огромными лапами и начал ломать кости. Воспользовавшись тем, что нижняя часть ее туловища оставалась еще свободной, она согнула колени, а затем резко выпрямила ноги. Ступни провалились во что-то упругое и влажное. Тварь захрипела, сжимавшие Эльгу пальцы на секунду разжались; и когда, уже через миг, тварь снова принялась ловить ее, кататься и хлопать себя по спине. Эльга, как влитая, уже сидела верхом на закорках демона. На этот раз она обхватила шею противника ногами и, не переставая сжимать их, то падала назад, то прижималась к голове чудовища, уворачиваясь от месящих воздух бревноподобных лап. Когда существо закинуло правую лапу через плечо, норовя сдернуть наконец со своей спины нахальную девчонку, Эльга, избежав столкновения с когтями, обеими руками обхватила лапу чуть ниже кисти, изогнувшись вокруг нее всем туловищем наподобие буквы «с». При этом — по-прежнему не разжимая ног, скрещенных на горле противника она, сколь могла, стала съезжать к правому плечу чудовища, выворачивая следом за собой и его лапу. Такое возможно только во сне, но, впрочем, это и был сон…