Ричард Длинные Руки - ландесфюрст - Гай Юлий Орловский

Я взвинтил себя до той степени остервенения, что, если вдруг остановиться, меня разорвет в клочья, рублю во все стороны, не давая приблизиться, и прорубывался сквозь тесную толпу, пока не увидел отбивающегося от массы пиратов сэра Растера во главе рыцарского отряда.

– Иду!.. – заорал я.

Опрокинув последний ряд, я проломился к ним и встал рядом. Доспехи на сэре Растере посечены так, словно они из дерева, на котором год рубили мясо, кровь выступает из щелей панциря на животе, струйка крови стекает из-под шлема, но голос прозвучал мощно и победно:

– Теперь им крышка!

За спинами пиратов прогремел боевой клич сен-маринцев. Рыцари поглядывали на меня с надеждой, один спросил изученным голосом:

– Свежие силы?

– Еще как свежие, – заверил я. – Что с доками?

– Не знаю, – ответил он отчаянно. – Там наши главные силы…

– Герцог Сулливан? – спросил я.

– И герцог Вирланд, – ответил он. – Оба… если не погибли, то до кораблей враг не дойдет…

Я кивнул, корабли мы строим в самом дальнем конце бухты, но, к сожалению, пираты не идиоты, именно туда и нацелен основной удар.

Пираты развернулись, чтобы встретить напавших с той стороны, а мы, как ни устали, ударили им в спину. Началась бойня, пираты как бойцы просто никакие: каждый хорош в одиночном бою, но в больших количествах это стадо баранов, что легко поддается панике и вообще настроениям.

Их истребляли, потерявших голову, бросающихся из стороны в сторону, руки устали рубить и резать, но когда весь берег покрылся кровью и лежащими друг на друге убитыми, я прошелся среди рыцарей и простых воинов, похлопывая по плечам, подбадривая, в конце ощутил, что раненых было больше, чем думал, всего знобит и ужасно хочется есть.

Сэр Растер, как бронированный носорог, тяжело двигался за мной и приговаривал, что на героях раны заживают быстро.

Я поддакивал, потом сказал натужно бодро:

– Братья!.. Там в бухте еще кипит бой. Мы должны помочь.

Сэр Растер буркнул:

– Там отборные войска двух герцогов!

– Не отборнее нас, – сказал я победным голосом. – Разве не так?

Усталые голоса прозвучали со всех сторон:

– Да, мы им показали…

– Мы их опрокинули?

– И всех тоже…

Я выкрикнул:

– Надо отбить гавань во что бы то ни стало! Я сам поведу вас. И мы победим!

В гавани кипит яростнейший бой, в тесноте обе стороны сшиблись так, что уже не могут размахнуться мечами и топорами, хватают друг друга за горло, впиваются зубами.

Мы снова ударили в спину пиратам, и хотя нас только два десятка конных рыцарей, однако следом спешат пешие. Пираты оказались между двух огней, численное преимущество использовать не смогли, с криками начали пробиваться обратно к спасительному морю.

Их рубили и уничтожали торопливо и беспощадно. Я шел впереди своего отряда, а с той стороны во главе большого и пестрого отряда горожан пиратов теснили и беспощадно рубили несколько рыцарей.

Один, низкорослый гигант с плечами как у огра, приподнял забрало и крикнул хрипло:

– Ваша светлость!.. Благодарим за помощь!

Я прокричал в ответ:

– Герцог Дюренгард, мое почтение!

Второй рыцарь молча срубил двух пиратов, приблизился, я охнул:

– Сэр Торкилстон!.. Как вы вовремя!

– Это вы вовремя, ваша светлость, – возразил он, – они прорвались к докам!

Я оглянулся, масса пиратов все еще на высоком мысе у башни, там сверкают мечи, хотя наших рыцарей уже не видно.

– Надо ее отбить!.. – прокричал я. – И восстановить как можно быстрее!

Объединив отряды, мы ударили со всей мощью, сломили оборону, рубили и теснили, наконец прижали к крутому обрыву, дальние уже падают с большой высоты в воду, а мы, как и отступающие, переступаем через трупы, наконец их стало настолько много, что пришлось идти по еще теплым телам, наступать на кричащих и стонущих.

У входа в догорающую башню трупы громоздятся холмами, я увидел залитую кровью сталь доспехов, повелительно кивнул в ее сторону, и ратники быстро растащили тела.

Я охнул, увидел в жутко посеченных доспехах гиганта, который однажды выиграл у меня рукопашный бой.

– Сулливан, – сказал я торжественно, – ты все выполнил…

С него сняли изрубленный шлем, больше похожий на котел, лицо тоже в ранах. Рыцари остановились в почтительном молчании, все дышат тяжело, не до речей, однако веки человека, которого мы считали убитым, затрепетали и чуть приподнялись.

Я охнул и торопливо опустился возле него на колени. Его рассеченные и кровоточащие губы страшно кривились, наконец я услышал затихающий шепот:

– Что… не удалось… четвертовать…

Я опустил ладонь на залитый кровью лоб, а другой попробовал нащупать пульс на шее, так это выглядит со стороны.

Через несколько мгновений я сам ощутил, что часть здоровья паладина уже перелил в этот громадный сосуд, шепнул ему на ухо:

– Напрасно ликуете, барон. Рожденный для виселицы в море не утонет.

Бледные губы чуть шевельнулись, я услышал:

– Герцог…

– Простите, герцог, – сказал я язвительно. – Приговоренный для четверования разве сгинет в бою с презренными пиратами?.. Эй, освободите герцога от остатков доспехов, а то он устал что-то…

На меня и Сулливана поглядывали непонимающе, но порубленные доспехи, что острыми краями впиваются в его тело, содрали. Я видел, как он с огромным недоверием зашевелился, охнул, рискнул приподняться на локте.

Его тут же поддержали под спину, я отвернулся и пошел дальше. Сулливан, как видно, до последнего момента защищал со своими людьми вход в башню, понимая, что она каждым выстрелом топит по несколько кораблей.

Это благодаря его самоотверженности в бухту прорвались не сотни кораблей, а всего лишь десятки. Десанта хватило, чтобы сжечь порт, но сил оказалось недостаточно, чтобы с ходу промчаться вглубь. Пираты завязли в боях с городской дружиной, которую привел сэр Торкилстон, а там подоспели герцог Дюренгард с рыцарями, чуть позже – мы, и остовы каравелл на стапелях уцелели.

Сэр Растер за моей спиной зло ругнулся, а сэр Торкилстон сказал сердитым шепотом, что Божью Мать можно поминать только в лучшие минуты жизни и с похвалой за то, что дала нам Иисуса.

Проворчав что-то непонятное, сэр Растер показал на море. Оттуда двигаются, медленно расходясь в стороны, еще сотни четыре кораблей, на каждом победно реет флаг, воины облепили борта, готовые соскочить на мелководье и сразу ринуться в бой.