Так обожает ужасное чудовище... - Екатерина Юдина

В этот момент я думала о том, что своим существованием я могу испачкать весь мир. Не то, что намочить сиденья в машине.

- Почему ты мокрая?

- Упала в бассейн.

На это Жрец ничего не ответил, но, когда мы шли к выходу, он снял с себя кофту и протянул ее мне. Молча. Я так же ничего не говоря, взяла ее и накинула на себя. Теплая.

- Почему мне кажется, что ты сейчас разревешься?

- Вам кажется, - буркнула. Немного погодя, тихо спросила: - А, что если я не смогу быть Жрецом? Что, если у меня не получится выполнять обязанности?

- Опять сомневаешься в себе?

- Нет.

- А мне кажется, что да. Иначе не задавала бы таких вопросов.

- Просто пост Жреца это очень ответственно. Он второй по важности человек в королевстве после короля. А я нелепая восемнадцатилетняя девушка, которая толком ничего не умеет.

- Во-первых, ты очень достойный преемник. И ты уже сейчас многое можешь. Остальному научишься. Чтобы ты понимала, я, становясь Жрецом вообще почти ничего не мог. Во-вторых, прекрати себя оскорблять. Это мое развлечение.

Я фыркнула.

- Вы правда почти ничего не могли?

- Только частично чувствовал людей и немного мог двигать предметы. Еще чувствовал видения. Я уже говорил тебе – когда они придут, ты все поймешь.

Разговор с Жрецом частично помог мне. Как и кофе, который он купил мне, когда мы возвращались в поместье Леманов. Картонный стаканчик с теплым напитком и его небрежно сказанные слова «Согрейся, мокрица», которые сейчас совершенно не чувствовались, как оскорбление.

Жрец умел оскорблять, выказывая слова поддержки и поддерживать, высказывая оскорбления.

Очень странный человек. Будто бы находящийся за гранью этого мира и настолько недостижимый, что даже когда он сидел рядом, мне казалось, что нас разделяли тысячелетия.

А еще он ненормальный. И я тоже ненормальная. Хоть в чем-то мы были похожи.

Уже завтра будет бал и я думала, что этой ночью у нас пройдет окончательная подготовка, но Жрец сказал, что сегодня не приедет за мной.

- Тебе нужно выспаться.

Чтобы выспаться, нужно чувствовать хоть какое-то спокойствие, а у меня его не было. Меня продолжали грызть слова Тейлора. Они буквально въедались в сознание и копошились там. Дело не в том, что я переживаю о своей внешности. Просто, если я считаю себя «плохой», то это уже касается всей меня. И тела и души и разума.

Поэтому я долго копалась в своих мыслях. Смотрела на себя в зеркало. Думала. Хмурилась. Оценивала.

А потом, ближе к вечеру отпустила все это. У меня не кривые ноги и грудь нормальная. А даже, если это не так, я люблю себя такой, какая есть. И я не глупый человек. Своим разумом я занималась и им тоже была довольна.

Я терпеть не могла вот такие моменты самокопания, во время которых чувствовала себя ничтожеством, но в них тоже был огромный плюс – после их окончания, полностью разобравшись в себе, начинала себя ценить еще больше, чем раньше.

Поэтому, да, себя я любила.

А вот Дагласа Тейлора терпеть не могла.

***

Следующий день для меня являлся неким внутренним взрывом. Сегодня бал.

Было бы логично, если бы я испытывала волнение, но благодаря Тейлору, который вчера устроил мне эмоциональный ад, сегодня я была спокойной и даже собранной. Так, словно в груди расплылся метал, благодаря которому я и держалась.

С самого утра Хелен и Нати ездили на косметические процедуры и в салоны красоты. К вечеру они прямо блистали. В поместье приезжали и другие представители родов Три и Леманов. Каждый был занят подготовкой, которую я толком не застала, так как почти весь день просидела в библиотеке.

Вечером, к назначенному времени, я спустилась в холл и вместе с Джереоном села в машину. Все остальные ехали отдельно. Уже когда мы подъезжали к дворцу, я заметила суматоху начавшегося бала. Гости только собирались, но сколько же машин было на въезде, а людей около самого дворца.

Когда мы с Леманом вышли из машины я беглым взглядом окинула гостей. У девушек и женщин были настолько красивые платья, что в пору было бы восхищаться каждым по отдельности. Но другого и не ожидалось от высшей аристократии.

Когда мы с Джереоном поднимались по ступенькам, поняла одну вещь – это наш первый официальный выход, как пары. Леман придерживал меня за талию. Привычно холоден, но вот этим жестом он будто бы говорил «моя невеста» и, если к нам кто-то подходил, чтобы поприветствовать Джереона, он представлял меня.

Временами я видела на себе заинтересованные взгляды и слышала шепот в котором улавливала обрывки обсуждения того, что я та, которая выздоровела несмотря на то, что мое состояние уже считалось гиблым делом. Меня тут действительно обсуждали, но не больше, чем иные события, происшедшие в королевстве. Например, то, что один из портных, испортил одной придворной платье, которое шилось для бала.

Мы с Леманом вошли в главный зал. Краем глаза я уловила Нати, которая, при виде меня фыркнула и отвернулась. Еще я заметила маму Джереона. Она стояла в компании девушек и женщин. Более внимательно посмотрев на них, я поняла, что это представительницы и наследницы высших родов. У них, судя по всему, образовалась отдельная каста. И я сомневалась, что в эту компанию пускали всех подряд.

К Джереону подошло несколько мужчин и они разговорились. Как всегда, деловой разговор, в который я даже вникнуть не успела, так как кто-то тронул меня за руку.

Обернувшись, я увидела Изабель и она мягким жестом попросила пойти за ней.

- Я ненадолго отойду, - сказала Джереону.

- Хорошо, - он кивнул и опять повернулся к тем мужчинам, с которыми разговаривал.

Я за Изабель прошла через зал, после чего поднялась по ступенькам и вошла в комнату, в которой уже находился Розен и Жрец.

Розен одет официально. Жрец – в джинсы и толстовку.

- Вам нужно переодеться, - Изабель потянула меня в отдельную комнату, в которой я поменяла платье, а потом вернулась к Розену и Жрецу.

Ранее мне казалось, что нам еще столько нужно обсудить и более тщательно подготовиться, а