Тайны Фальконе - Софа Рубинштейн

— Я отвергаю не всех, — прошептала я. — А лишь тех, кто не поймёт.

— Я прожила намного дольше тебя. Я пойму.

Мой смех от слов матери послышался, наверное, даже за пределами дома.

— Вот именно, мама, — вскинула брови я. — Ты прожила намного больше, но до сих пор считаешь, что возраст действительно определяет душевную зрелость. Это и есть признак того, что ты не поймёшь.

Я отвернулась к окну. Окрестности осветились ярко-оранжевым. Скоро всё приобретет более тёмные оттенки и наступит ночь. Время, когда мой разум наиболее уязвим.

— Тогда объясни, — потребовала мама.

— Не могу. Не сейчас, — я вновь повернулась к ней.

Мама кивнула, искривив губы в полуулыбке, приобняла меня и выпорхнула из комнаты.

Я смотрела ей вслед, а по лицу стекла мимолетная слеза. Быстро смахнув её, перевела взгляд к своим часам. Они начинали болтаться на запястье и казались теперь довольно тяжёлыми. Но я не хотела их снимать, ведь часы были для меня напоминанием о том, что жизнь не всегда бывает столь дерьмова.

Глава 40

Прохладный осенний ветер вызывал мурашки по коже. Я бесцельно болталась по Ирвингтону, медленным размеренным шагом. Впрочем, на большую скорость моё тело и не способно.

Сегодня я чувствовала себя немного лучше, поэтому решила выйти прогуляться. В голове пусто. Ни одной мысли.

Неподалеку слышался рёв моторов, который с каждой секундой манил меня всё больше и больше. Именно на поиски этих звуков я направлялась. Пройдя ещё квартал, начал виднеться огромный заброшенный стадион. Ноги сами понесли меня туда.

Под пеленой белого дыма по стадиону носились спорткары, а на трибунах тусовался народ. Я схватилась за решётчатую стену, отделяющую меня от происходящего, и завороженно начала наблюдать. Играла музыка, люди кричали, пили, танцевали, но всё моё внимание привлекали лишь машины. Их рёв мотора, бешеная скорость, внешний вид. Похоже, это были незаконные гонки, которых прежде я никогда не видела.

Четыре автомобиля летели друг за другом, по кругу. Среди них узнавался и Bentley Continental Supersports Convertible Кристиана, но окрашенный в чёрный. Он опережал остальных гонщиков. Спустя ещё кругов пять, Bentley резко затормозил на финишной черте, по-прежнему первый.

Я восхищённо улыбнулась. Тех, кто участвовал в заезде, окружила галдящая толпа. Победителю сунули толстую пачку денег.

Неожиданно, в моей толстовке завибрировал телефон, и мне пришлось отойти от шумного стадиона.

— Милая, ты скоро? — раздался в трубке голос мамы. — Тебе нужно выпить таблетки.

Я тоскливо кинула взгляд на стадион, который на некоторое время выбросил меня из этой реальности. Эйфория внутри быстро улетучивалась, вновь оставляя всепоглощающую пустоту.

— Уже иду, — ответила я, вздыхая.

В ушах всё ещё стоял фантомный рёв моторов.

Нахлынули воспоминания о том, как мы с Кристианом неслись по Нью-Йорку в новеньком кабриолете. Как ветер развивал волосы и, как сильно в тот момент я любила всё вокруг.

Похоже, мне никогда не стать обычной девушкой, которая увлекается косметикой и брендовой одеждой. В моём мире существует восхищение от оружия, машин, но точно не от всего этого.

Я всё чаще думаю о своём будущем и всегда вижу лишь тёмную пелену неизвестности. Она пугает. Будоражит. Быть может, я могла бы увлечься уличными гонками. Стать стритрейсером. От этой мысли на моём лице расползлась кривая улыбка.

В ушах внезапно зазвенело, а голову сковала резкая боль. Стиснув с силой зубы и схватившись за запястье, я упала на колени, немея от пульсации. Держась из всех сил, чтобы не закричать, не выдержала. Оглушающий вопль разнёсся по кварталу, привлекая к моей персоне недоуменные взгляды прохожих.

Я кричала так громко, что звон в ушах больше не слышался. Всё вокруг помутнело, и моё тело повалилось на асфальт. Никто не спешил ко мне на помощь. Лишь некоторые, с отвращением тыкали пальцем, а затем стороной обходили. Конечно, можно было предположить, что я наркоманка, страдающая от ломки… но, разве не проще помочь?

Люди слишком часто делают выводы, не зная правды. И сейчас, глядя на них сквозь полуприкрытые веки, я начинала всем сердцем ненавидеть человечество. Ненавидеть их рождение, ненавидеть их голоса, лица, принципы.

Никто не поможет. Кристиан не вернется. Я не справлюсь.

Но мне необходимо справиться!

Еле нашарив в кармане телефон и державшись из последних сил, я набрала номер мамы.

— Помоги… — едва слышно прохрипела я, в трубку.

Послышались её взволнованные крики, но телефон выпал из моих рук, звонко ударяясь об асфальт.

Медленно переведя на него глаза, я молилась лишь о том, чтобы мама успела и нашла меня. Забыла утром принять таблетки, а теперь слышу, как замедляется ритм сердца.

Помогите же кто-нибудь! Я не наркоманка! Мне нужна помощь! Прошу!

Беспомощно глядя в небо, старалась не закрывать глаза и не терять сознание. Ведь это может быть мой последний обморок. Из носа потекло что-то тёплое, во рту почувствовался металлический привкус. Кровь.

Если выживу — никогда больше не подарю кому-либо хоть грамм себя. Да и вряд ли он останется.

Сотни, нет, тысячи раз я взывала к людям. Тянула к ним свои побитые пальцы, но они, взглянув на меня, проходили мимо. В глазах их было лишь отвращение. Оставаясь наедине с собой, я постоянно думала — что не так? Почему люди так жестоки? Человек буквально разрушается на их глазах, так почему же они этого не видят? Сейчас до меня дошло, что они видят. Им просто нет до других никакого дела. Ни до собственных друзей, ни до родителей, ни до остальных.

Сердце билось совсем медленно-медленно, когда вдалеке я услышала крики своей матери.

Последний стук и глаза непроизвольно закрываются. А вокруг, отныне ничего не существует.

Глава 41

Я открыла глаза в палате больницы. Над ухом пищали аппараты, а на лице вновь была кислородная маска. Равнодушно осмотрела помещение, задержав взгляд лишь на пейзаже за окном. Ничего, кроме небоскрёбов. Манхеттен? Надеюсь, нет.

В палату зашла мама, замерев на полпути к моей постели. Я стянула маску со своего лица, привстала на локтях.

— Ну, привет, мам, — охрипшим, однако спокойным голосом поздоровалась я. — Не смотри так, будто никогда меня не видела.

— Если честно, именно такое ощущение и складывается, — радостно улыбнулась она, подбежав ко мне.

Я взглянула на неё. Русые вьющиеся волосы, живые ярко-серые глаза и ямочки на щеках. Мама была, как всегда восхитительна.

— А куда ты дела того мужика, с которым сидела в ресторане спустя несколько дней моей пропажи? — вспомнила я, с интересом наклонив голову.

Она