Властимир - Галина Львовна Романова

Млава выскочила за ворота деревни к капищу.

На пыльном дворе было пусто. Идолы Перуна, Белеса и Купалы стояли в центре, окруженные жертвенниками. Поодаль — Стрибог и Лад. У подножия Стрибога блаженный юноша, что когда-то потерял разум от встречи с маньяком, ползал в пыли и что-то мычал. Увидев Млаву, он закричал, тыча в нее пальцем.

Из-за идолов вышел, опираясь на суковатую дубину, высокий худой старец в белой ряднине до земли, подпоясанной узорно вышитым поясом с оберегами. Длинные растрепанные волосы и борода его были совершенно белы, а лицо — сердито. Млава со всхлипом кинулась ему под ноги.

— Сухобой! — крикнула она, порываясь обнять ноги жреца. — Помоги! Не могу больше! Сколько лет ждала, мучилась, а теперь страх берет! Помоги!

— Уйди! — хриплым, севшим от старости голосом отвечал ей жрец. — Поди прочь! Иди к нему!

— Сухобой! — Млава подползла к нему, а тот отступал к идолам. — Защити! Укрой, к тебе взываю!

— Он пришел за тобой! — В руке жреца появился выхваченный из жертвенной колоды нож, и он замахнулся им на Млаву. — Иди к нему, или тебя заберут боги! Оборотни около Ласкова бродят — ты их от Змея Огненного прижила. Теперь он опять прилетел — родишь новых. Смерть тебе!

— Смерть! — повторили за ним два других жреца, появившихся между идолами, но Млаве от страха показалось, что это сказали сами боги.

Сухобой двинулся на нее, стуча посохом по земле. Блаженный пополз следом. Млава отпрянула, пытаясь встать на ноги и закрывая лицо руками. Наконец ей удалось вскочить. Она развернулась к выходу с капища, но увидела, что сюда подходят люди из деревни. Передние уже были в нескольких шагах от нее. Млава прижалась к бревнам тына и закрыла лицо руками…

Хейд, издалека наблюдавший эту сцену, досадливо нахмурился. Он не хотел выдавать местным свою связь с Веденеей и решил, что мальчики должны явиться на выручку матери, потому и спровоцировал Млаву. Но дело повернулось не так, как он рассчитывал, — она не собиралась звать детей на помощь, а толпа явно решила расправиться с нею.

Выхода не было, Хейд поднял аппарат в воздух.

С гулом, который все, очевидно, приняли за вой рассерженного Змея, он пролетел над самым капищем, в небольших количествах распыляя одуряющие вещества. Много их не требовалось — увидев над головами ревущего маньяка, люди разбегались с криками. Несколько человек попрыгали в озеро. Разохотившись, Хейд преследовал одного парня вдоль берега до самой рощи, где потерял его из виду. Оставив его в покое, он развернул аппарат к капищу, но там уже никого не было.

Жители деревни и жрецы разбежались и попрятались, оставив разбросанные дубины и копья. Но исчезла и Млава. Куда она направилась, Хейд не знал. Мысленно он обругал себя идиотом — шансы найти мальчиков уменьшались. Нужно было придумать что-то другое.

Когда Млава вбежала в свой дом, к ней вышла ее мать. Старуха молча сунула дочери в руки узелок и ушла из сеней, не оборачиваясь. Женщина обнаружила в узелке ломоть хлеба, две луковицы и несколько крупинок соли в тряпице. Были там же и ее котлы и алые бусы, что ей еще в детстве привез с торга отец. Увидев их, Млава поняла, что ее просто выгнали — никто не хотел терпеть рядом ту, за которую столь явно заступается нечисть.

Размазывая по лицу слезы, Млава покорно побрела в глубь леса. Ей было страшно там, но еще страшнее было оставаться на месте, ожидая, пока с ней расправятся свои. В лесной чаще живут изверги. В хозяйстве любого из них лишние руки пригодятся, тем более что извергов часто почитают колдунами — они смогут понять ее и помочь. Но она не знала, где их искать.

Она брела до тех пор, пока не поняла, что заблудилась. Над ее головой смыкались кроны вековых дубов, почти не пропуская на землю лучей солнца. Здесь полумрак царил даже среди дня. Млава присела на выступающий корень и заплакала, уронив лицо на колени.

Возможно, она даже немного задремала, потому что неожиданно почувствовала совсем близко чье-то присутствие, это могли быть люди из деревни, что пошли по ее следам, а мог быть и маньяк, прилетевший за нею, — для Огненного Змея нет ничего невозможного. Млава вскрикнула, но не вскочила, пригвожденная к месту двумя парами глаз. Перед нею стояли два волка.

Крупные, с трехмесячного телка, с раскосыми зелеными глазами, они были какими-то особенными и выглядели не так, как обычные волки в начале лета. Они разглядывали ее не по-звериному пристально и не спешили уходить или нападать.

В глазах их Млава прочла почти человеческое участие. Она вспомнила сказы про колдунов, что таились от людей в чащобах и для своих черных дел заманивали людей к себе, околдовывали, одурманивали, превращали их в волков и заставляли служить себе. Таких несчастных можно было узнать по печальному взору, незлобивости и неприятию сырого мяса. Наверное, она сейчас и повстречала двух таких волкодлаков, а значит, где-то, возможно даже совсем близко, есть логово колдуна.

Но Млава почему-то сейчас не боялась колдуна. Обхватив колени руками, она смотрела на волков и ждала.

Звери подошли к ней поближе. Порывшись в узелке, Млава отломила кусок хлеба и протянула его волкам на ладони. Тот, что слева, почти припав к земле, осторожно потянулся вперед и принял дар.

Затаив дыхание, Млава смотрела, как он жует хлеб. Когда она отломила второй кусок, другой зверь тоже взял хлеб из ее руки, и молодая женщина окончательно уверилась, что повстречала волкодлаков.

Угостившись, звери сели рядом и позволили погладить свои лохматые загривки. Перебирая грубую шерсть, Млава еле сдерживала слезы — люди выгнали, а дикие звери приняли. Заметив на ее щеках следы влаги, волки ласково стали лизать ее щеки, и она заплакала, зарывшись лицом в шерсть одного из волков.

Он повиливал хвостом и скулил, не двигаясь. Но потом бочком отступил и попятился прочь. Его товарищ уже ждал его в нескольких шагах. Волки обернулись на сидящую Млаву и бесшумно ушли.

Веденеи в тот день в поселке не было — она ходила на дальние поляны за травами. Лекарствам Хейда она пока не очень доверяла, больше полагаясь на то, что было ей привычно.

Ворожея ушла из поселка накануне и переночевала в лесу. Лукошко ее было полно коры и трав — выкопанных с корнями или одних оторванных стеблей и листьев: у всякой травы своя часть пригодна для лечения. Есть и такие, что идут целиком. От сердечной боли помогает цвет боярышника, хвощ-трава и корень лопуха. Хороша и кора крушины. Но хот же хвощ можно давать при поносе. Кора крушины лечит ожирение, если смешать ее с корнем одуванчика, а дубовая — простуду и боли в животе. Ромашка, фиалка, мята и зверобой годятся сразу при нескольких недугах — и бессонницу одолеют, и с кожи язвы исцелят, и коли разболится что внутри. Хот же самый лопух в смеси с ромашкой и мятой лечит лысеющих, а хмелем и крапивой хорошо промывать волосы… Трав много, и способов их применения — в одиночку или смесью — тоже немало.

Впереди вдруг мелькнули две тени. Волки подошли так быстро, что Веденея испугалась и не сразу признала Явора с Яроком. Она знала, что братья могут оборачиваться волками, но сама видела их в этом облике лишь второй раз. Звери закружили около, и ворожея поняла, что они зовут ее за собой. Видать, что-то случилось, и Веденея отправилась за ними. Через версту звери отстали, и тут девушка услыхала чей-то голос — женщина причитала, всхлипывая: