Флэш-Рояль - Линда Ла Плант

– Ей же только семнадцать! – взорвался Дрисколл.

– И что? Когда мы поженились, мне было восемнадцать.

– Знаю, но это другое. Она моя дочь.

– В четверг мы ужинаем с его семьей, чтобы все обсудить.

– В четверг? Возможно, мне придется уехать в город и разобраться с этим вопросом.

– Каким вопросом?

– Сказал же ведь! Вложился неудачно, нужно привести в порядок финансы.

Когда Дрисколл нервничал, то путался в словах и даже всплывал его прежний акцент.

– И сколько ты потерял? – перепугалась Лиз.

Свадьба обещала быть затратной. Миссис Дрисколл собиралась компенсировать невысокое положение в высшем обществе финансовым размахом, планируя организовать пышное мероприятие.

– Не столько, чтобы ты волновалась.

– Надеюсь, что так. Если договоримся о свадьбе, то организация ляжет на нас. Наш будущий зять просто душка, а все его родные – титулованные особы. Понадобится месяца три на планирование и подготовку, а они наверняка захотят пожениться как можно скорее. Где нам проводить прием? Что с платьем невесты? Я хотела заказать наряд у Стеллы Маккартни – настоящее платье принцессы, какого не было у меня.

– Милая, если моя малышка захочет выйти замуж во дворце, я это устрою. У нее будет платье мечты, обещаю. Но к чему торопиться? Она же не в положении?

– Нет, конечно нет, избави господи! Ох, Тони, теперь я ужасно волнуюсь.

– Не стоит. Я когда-нибудь подводил тебя? – сказал Дрисколл и поцеловал жену.

– Никогда. Тони, я люблю тебя, – проговорила Лиз и вернулась на кухню за своим тоником.

Дрисколл доплелся до спальни и ничком упал на кровать.

– Боже милостивый, – пробормотал он.

Чертовой свадьбы ему только и не хватало! Да еще постоянно скручивало желудок. Он забросил в рот две антацидные таблетки и разжевал их, как мятные конфеты.

Звонок Сильвии Хьюитт сильно встревожил Дрисколла. Раньше их троицу ничто не связывало, оттого у Тони и появилось дурное предчувствие. Но больше всего его выбили из колеи новости о финансах де Джерси. За годы их знакомства Дрисколл не мог припомнить ни одного случая, когда бы так переживал за Эдварда. Тони лишился большей части своих сбережений, однако он пока располагал четвертью миллиона. Если верить Сильвии Хьюитт, де Джерси потерял все свое состояние.

Дрисколл лучше других понимал, как много значил для Эдварда его конный завод. Тони вспомнились слова старика Ронни: «Был у меня однажды жеребчик. Когда он выиграл в мелкой скачке в Пламптоне, я рыдал. Одно содержание этого зверя обходилось недешево, но и на живодерню я не мог его отослать. Он был мне как питомец. Тони, как же я его обожал! – говорил тот, предаваясь фантазиям и представляя, наверное, как владеет собственными конюшнями. – Вот только это игра для глупых богатеев. Если не выиграешь – не беда. У них денег куда больше, чем мозгов», – бормотал он.

Эдвард достиг всего, о чем мечтал Ронни, и Дрисколлу стало грустно, что старик умер, так и не узнав об успехах сына. Как он был бы потрясен известием, что Эдвард лично говорил с королевой в Аскоте! По правде говоря, Тони и сам был немного потрясен. На Ронни он походил даже больше, чем его родной сын, и любил старика ничуть не меньше.

Спазмы в животе немного ослабли, но лучше Дрисколлу не стало. Он неторопливо прошелся по просторному второму этажу своего дома, от спален детей до спортзала, где сейчас занималась жена под руководством мускулистого молодого тренера в обтягивающих шортах. Тони спустился по широкой лестнице и оказался в громадном холле с антикварными приставными столиками, а круглую прихожую для приема гостей, декорированную дубовыми панелями, украшали картины, написанные маслом, вот только имен художников он и не знал. Необъятная гостиная была выполнена по образу и подобию иллюстрации из журнала «Хоумс энд гарден», в которую Лиз просто влюбилась. Сев за огромное пианино, к которому никто обычно не прикасался, Дрисколл поднял крышку и взглянул на идеально ровные клавиши из слоновой кости. Затем перевел взгляд на стену, где висели многочисленные фотографии: из серебряных рамок смотрела вся их семья с различными питомцами – собаками, лошадью, принадлежавшей дочери, и вольером для птиц сына.

Тони вновь вернулся мыслями к тому, что его роскошная жизнь стала возможной лишь по милости Полковника. Конечно, Дрисколл сам разумно распорядился деньгами после ограблений, сделал удачные инвестиции и поддерживал свой бизнес, но факт оставался фактом: без де Джерси он бы так и остался никем.

Тони любил жену, любил свою семью. Он гордился тем, чего достиг, пусть его богатство и начиналось с денег, полученных в вооруженных ограблениях. Тем не менее он считал себя порядочным человеком. Все эти годы он вносил крупные пожертвования в благотворительные фонды. Никогда не проявлял жестокости. Не поднимал ни на кого оружие и не забирал чужую жизнь, хоть, бывало, становился свидетелем подобного.

Дрисколл задумчиво постучал пальцами по полированной крышке пианино. Откажись он тогда от предложения де Джерси, где бы он был сейчас? Тони взглянул на фотографии дочери, ныне помолвленной с титулованным парнем.

Свадьбу Мишель Дрисколл придется пока задвинуть на второй план и сосредоточиться на том, чтобы привести в порядок финансы. Предстояло распрощаться с виллой и апартаментами на набережной Челси, а также распродать различные предметы роскоши, и все это в преддверии огромного налогового счета. В данный момент ему не хватало средств, чтобы закрыть все дыры.

Дрисколл задумался, действительно ли де Джерси решился на новое ограбление. Хотя кража королевских регалий определенно была шуткой. Но в чем бы ни заключался план де Джерси, Дрисколл не сомневался, что все будет продумано до мелочей. Он хлопнул ладонью по крышке пианино и громко выругался, посылая проклятья в адрес Дэвида Лионса. Стоило просто отказаться от инвестирования, ведь он и так неплохо устроился к пенсии. Дрисколл покачал головой, удивляясь собственной глупости. В желудке снова противно забурчало.

Вилкокс прислонился к «феррари-тестаросса», стоя в замасленном комбинезоне в своем восьмиместном гараже. Внутри старого автомобиля сидел парнишка-механик, отлаживая педаль газа. Вилкокс мог часами ковыряться в винтажных спортивных машинах. Лучшего занятия для него не было. Он построил на участке собственный гоночный трек, где наматывал круги, проверяя и дорабатывая мотор только потому, что это доставляло ему удовольствие. Джеймсу казалось, что только в эти мгновения он был поистине счастлив. В остальное время приходилось думать о бывших женах и любовницах, а также шестерых детях и их питомцах. Вилкокс пребывал в вечном поиске идеального союза, однако достиг гармонии лишь с четырехколесными красотками. Ни одна женщина не приносила ему столько радости и не получала столько заботы и внимания.

Но сегодня Вилкокс никак не мог сосредоточиться. Звонок от Сильвии Хьюитт совершенно сбил его с толку. Мысли о ней поедали Джеймса изнутри. Ему не нравилось, что эта женщина так много о нем знала и к тому же связала его имя с Дрисколлом и де Джерси. Он интуитивно чувствовал, что она может стать огромной проблемой. Кроме того, Вилкокса нервировало, что де Джерси не поделился с ними намерением избавиться от Морено. А ведь их это тоже касалось. И Вилкокс, и Дрисколл понесли огромные потери и имели право лично разобраться с этим человеком. Да и действовал де Джерси в несвойственной ему манере. Раньше он не проявлял насилия, тогда зачем убил Морено? Неизвестно, стало ли это его собственным решением, но в любом случае он погорячился.