Хроники Звёздного Народа - Инна Пакета

— Молодец, — слышит Ольга голос Арии где-то внутри себя.

И тут же их обгоняют три серые фигуры в развевающихся плащах. В следующее мгновение всё исчезло. Очнулась она на гладкой поверхности, а вокруг всё небо было охвачено неимоверно ярким сиянием. Свечение было настолько ярким, что она закрыла глаза. Но ей пришлось их открыть от удивления. Кто-то очень чётко её голосом произнёс странную фразу:

— Мать, немедленно выпускай Ивана. Мой любимый становится прожорливее. Скоро уже не на что будет охотиться.

Но никого не было вокруг, и Ольга поняла, что произнесла эту фразу сама. «Что обо мне подумает Мирракс?» — мелькнула отчаянная мысль. Но она не успела её даже додумать, потому что из горла вырвался такой звук — не то свист, не то шипение, — что у неё остановилось дыхание. А до этого она, оказывается, дышала!

К её ногам посыпались палки, посохи, жезлы, кольца и поползли змеи. Но ползли они вяло и как бы не сами. Когда Ольга присмотрелась, то увидела, что те, которые ползли, были не в лучшем состоянии, чем Ария три часа назад. Недалеко сел огромный корабль. Из него вышел Иван. И Ольга, опять к своему удивлению, сказала:

— Через несколько секунд здесь не останется ни щепки, ни твоего корабля тоже.

Иван скрылся. Всё, что было около её ног, вихрем всосало в корабль. И корабля не стало, как и не было. Ольга подумала: «Как в страшном сне».

— Пошли! — сказала она вслух. — Вход в канал закроется через полторы секунды.

Она уже летела в кромешной тьме, когда произносила вторую половину фразы. «Я схожу с ума», — хотела подумать Ольга, но эту мысль перебила другая: «Моим голосом говорит Ария. Но кто, интересно, услышит мой слабенький голосок».

Но её слышали, и очень хорошо слышали. Как только корабль Матери взял на борт корабль Ивана, а его лицо высветилось на экране, Мирракс, не скрывая тревоги, крикнул:

— Как там Ольга? Ты её видел?

— Видел. С оторопелым лицом отдаёт приказы, которые слышно на половину Вселенной.

И тут, как бы в подтверждение его слов, они услышали последнюю фразу Ольги. Мать, Бэр и Мирракс исчезли.

На мостике остался только Сигл. Он теперь выглядел статным мужчиной, сильным и ловким, с такой же, как у Мирракса, копной волос цвета червонного золота. Его зеленовато-серые глаза были сосредоточены. Он ещё не успел обрадоваться своей метаморфозе, но управлять кораблём так было гораздо удобнее.

— Иван, пусть экипаж разделит подвижных и неподвижных по разным отсекам. Еду́ и воздух в оба. Где живые и мёртвые, разберёмся потом. А ты займись сетью. Та, что взяли с собой они, явно мала. И сразу ко мне. На тебе сеть и защита корабля. Всё остальное — моё.

Он тут же всеми десятью пальцами пробежался по клавиатуре коммуникатора.

— Ра, ты меня слышишь? Это Сигл.

— Да, мальчик. Ты так быстро соскучился?

— Ещё нет. Принимай немедленно энергию Сила по каналу Сириуса. Странники уже изнемогают. Боюсь, кто-нибудь погибнет.

— Почему таким сложным путём? Мог бы воспользоваться его каналом.

— Не мог. Там Мать и люди.

— Но Сила нет в его норе. Возможно, он в канале, побежал спасать свою казну.

— В канале его нет. Не ищи. Два дела не сделаешь, взорвёшься. Мать разберётся сама. Ей помогает Ария. Энергия пошла! Лови и Странника. Даже не знаю, как ты справишься.

В этот момент Мать услышала голос Ольги:

— Сил у себя в берлоге. Поторопитесь.

— Отлично! — откликнулся Бэр. — Возьмем тёпленького.

Но тут снова прозвучал голос Ольги:

— Василиса! Иди скорее домой!

— Вот теперь Ольга. Держитесь за меня, мальчики! Вот негодяй! Можем теперь не успеть.

А Ольга, поняв, наконец, что это не она говорит, а Ария, вдруг перестала быть. Она не знает, сколько продолжалось это небытие. Но когда оно закончилось, она увидела нечто невообразимое. Два страшных вихря метались, занимая собой почти всё обозримое пространство. Они сталкивались, переплетались, разлетались и снова сталкивались. Грохот, свист и треск рвали барабанные перепонки. Сверкали молнии, грандиозность которых приводила Ольгу в неописуемый ужас. И, в довершении всего, во всём этом хаосе Ольге слышалось ещё нечто осмысленное. Она уже не сомневалась, что это Ария слышит, а её просто нет.

— Пропусти меня немедленно!

— Нет. Ты не пройдёшь!

— Я уничтожу тебя!

— Ты всё равно не откроешь проход.

— Я его пробью! Но сначала я убью тебя.

— Если убьёшь, то пробить проход у тебя не хватит сил.

— Хватит, хватит. Я вас всех обманул. У меня есть кое-что в запасе.

Ольга не видела и не понимала, кто есть кто. Всё бурлило и кипело в свете молний. Если бы она могла что-то чувствовать, её бы поразило то, как она ещё не сгорела и почему продолжает наблюдать эту картину со стороны. И где, собственно, эта сторона, откуда можно на это смотреть. И если они пришли сюда, чтобы драться, почему они до сих пор не вступили в бой. Мысль о том, что она ничто против этих стихий, ей даже не пришла в голову.

— Ещё не время. Кали его хорошо вымотает. И скоро здесь будут Мать и корабли, — прошептала Ария.

— Мы уже здесь, — сказала Мать.

— Отлично. Бэр, закрепи Мирракса у себя на спине, закрой ему уши. А себе закрой уши и глаза. Мирракс будет управлять. Он накинет сеть Силу на голову. Только успейте отскочить, когда Сигл выбросит большую сеть. Мать, отдай мне через Ольгу всё, что успела перехватить у Странников. Но не сразу, а то не продержимся. Все готовы? Я начинаю.

Голос Ольги прозвучал, перекрывая грохот:

— Сил, ты звал меня? Я пришла.

Вихри мгновенно разделились. И Ольга увидела гигантского белого змея. Он был так огромен, что одним взглядом его просто невозможно было охватить. Он сложился кольцами и навис над ней своей страшной головой.

— Издеваешься надо мной, женщина? Ты знаешь, что сейчас с тобой будет?

Но Ольга вытянула вперёд руку, и на её ладони встала на хвост маленькая чёрная змейка с короной на голове.

— Это я, Принцесса Ария. Куда ты рвёшься?

Ария говорила теперь сама, но Ольга почему-то понимала то, о чём говорили Ария и Сил.

— Я хочу домой. Здесь меня все предали.

— А не ты ли тысячелетиями учил людей предавать, врать и убивать?

— Но я ведь не учил их предавать меня, — обиженно сказал змей. — Идём со мной, Ария. И нас никто не сможет победить.

— И куда же мы пойдём? К народу нашему, чьё поколение