Плешивый мальчик. Проза P.S. - Евгений Попов

И ведь именно они, силены, повлияли на формирование личности бога Диониса: научили его пьянствовать, разводить пчел, играть на дудке. Но избави нас какой-нибудь другой бог от подобных спутников!

Не хочется грубить и писать резкие фразы, хочется писать мягко и вежливо, но что касается вакханок, то эти опьяненные вином женщины имели такой низкий моральный уровень, что их определение и описание кратко и просто – это были шлюхи.

И вот, вся лихая компания во главе с богом с утра до ночи и ночью пьянствовала, орала, танцевала непристойные танцы, дудела в дудки и флейты, гонялась за наядами, ореадами и дриадами. А народ их уважал, а народ их почитал, а народ их в культ возводил. Так они и жили.

И крутился там среди прочей пьяни некий царь Мидас, тоже порядочный сукин сын.

Он называл себя царем, а поскольку все это происходило очень давно, то он с тех пор так и считается, видите ли, «легендарным фригийским царем».

– Что же это за страна такая, Фригия? – позволили бы мы себе спросить царя и не получили никакого вразумительного ответа.

Он говорил бы, наверное, так:

– Вроде бы это была Фригия – Малая Азия, Анатолия, западный полуостров Азии, почти что нынешняя Турция. Омывалась Черным, Мраморным, Эгейским и Средиземным морями…

– Не слишком ли много морей, Мидас?

– Да, да. Многовато, а также проливами Босфорским и Дарданеллами.

Вот. Видите. Восточная граница у него почему-то проходила через Батуми, население непонятно чем занималось. Вроде сплавом продуктов по воде. Занималось сплавом продуктов по воде, а реки, из которых наиболее значительной была Кзыл-Ормак, являлись несудоходными. Странно получается. И вообще, если Батуми, так пускай будет Батуми. Это в Грузинской ССР. Если Турция, так пускай будет Турция. Если Малая Азия, так Малая Азия, а вот насчет Фригии – вопрос, таким образом, все же остается открытым. Ну и черт с ней, с Фригией.

И пускай этот самый Мидас называл себя царем Фригии, если ему так уж это нравилось, и пускай его считают легендарным царем Фригии, если это так принято. Это, в конце концов, их дело.

Неважно даже и то, что однажды Мидас присутствовал при музыкальном состязании покровителя подрастающей молодежи бога Аполлона с Паном – богом лесов и покровителем стад. Оба играли на свирелях, и Мидас спьяну сказал, что музыкальная культура Пана ушла значительно вперед, за что обозлившийся Аполлон дал Мидасу ослиные уши, и Пан ничем ему помочь не мог, так как сам, будучи пьяным, после хвалебных слов собутыльника уснул мертвецким сном.

Но неважно это все, не в этом дело.

А дело в том, что Мидасу в периоды просветления часто приходили в голову весьма замечательные мысли. Поэтому, видимо, не зря память о Мидасе сохранилась в сердцах народа. Видимо, имели смысл жизнь и страдания Мидаса. Да и остальные, Дионис с компанией, были все-таки, что ни говори, необыкновенные существа. Ведь народ кого попало богом считать не будет.

Так вот. Однажды, в минуту просветления, Мидас вдруг увидел, что живет он очень плохо.

Страна Фригия почти не существует, так как находится неизвестно где. Сам Мидас – вдали от родины. Эмигрант. Денег нету. Очень и очень плохо. Мидас задумался.

Мидас думал о том, что, конечно, можно и дальше жить так же, то есть пьянствовать, играть на дуде, бегать за нимфами и спать с вакханками, просыпаясь от крика «Эвоэ».

Но Мидас, хоть и сукин же был сын, но имел все же некоторую царскую гордость.

И поэтому ему в голову пришла уж совсем дикая фантазия.

Ему вдруг представилось, что как бы это было хорошо, если у него вдруг стало очень много денег, то есть золота. Чтоб у него было золота больше, чем у любого другого.

– Вот бы мне, если бы, чтоб я как что возьму в руки. Или вообще. Прикоснусь, так чтоб любой предмет, он сразу бы превращался в золотой, в монету, – сказал опухший от водки Мидас и заплакал, как дитя.

Плакал он настолько долго, что бог Дионис, случившийся рядом, пожалел беднягу и, с целью, чтоб он не портил веселья остальной бражке, наградил его свойством, о котором вслух мечтал пьяный плакса.

Но всем известно, что уж если кому не повезет, так это – навсегда.

Пример тому – Мидас.

Он в золото превратил очень много предметов, пока не захотел чего-нибудь покушать и попить.

Каково же было изумление несчастного, когда и пища и питье при его прикосновении обратились в золото. Он уж и так и сяк. Он пробовал пить и кушать прямо ртом, не помогая себе руками, но из этого, ясно, ничего не вышло. Кругом было сплошь одно золото, а хотелось кушать.

Мидас завопил, пришел Дионис и, мигом оценив сложившуюся ситуацию, повелел, чтобы положение вещей вернулось в свое прежнее состояние.

Дионис, утешая Мидаса, приглашал его выпить или побегать за нимфами, но бедняк отказывался. Он в ответ лишь трясся. У Мидаса случился инсульт.

С инсультом Мидас слег и лежал в течение долгого времени. Конец Мидаса вообще печален. После инсульта он так и не оправился. Все время проводил в постели, лежа пластом. Старые друзья отвернулись от Мидаса. Ведь у них одно было на уме – выпивка и промискуитет.

Родственников и слуг у Мидаса не осталось. Приходил из сострадания какой-то пустынник, который относился к своим добровольным обязанностям по уходу за Мидасом крайне неаккуратно. Лишне говорить, что он был все время пьян как стелька на последние мидасовы денежки. Мидас впал в крах и нищету. Единственная ценная вещь осталась у него – больничное судно из драгоценного нефрита, последний подарок отвернувшегося друга – бога Диониса. Да и то, в драгоценном сосуде вечно кисла мидасова моча. Вскоре царь весь покрылся язвами и, не вынеся подобной жизни, умер.

И пускай этот трагический случай, произошедший в Древней Греции, послужит хорошим жизненным уроком любителям выпивки и легкой жизни всех времен и народов.

Только вы, пожалуйста, не думайте, что на этом и заканчивается мой рассказ. Это была бы грандиозная ошибка с моей стороны, если б я закончил рассказ смертью Мидаса.

В самом деле, что там за Мидас, Аполлон, Дионис, Пан? Они жили настолько давно, что, может быть, их вообще не было. Может быть, все эти ихние истории придуманы в ванне развращенными бездельниками.

Я считаю, что писатель должен писать только о себе. Я вам про себя хочу рассказать. Мидас и Дионис кончились, поэтому и для меня настало время.

Я родился во время Второй мировой войны с немцами. У меня недавно сгорел Дом народного творчества. Я окончил Московский государственный библиотечный институт. Приехал в сибирский город Новомакедонск, где получил однокомнатную квартиру с телефоном. Номер телефона 2–54.

Я, к своему большому сожалению, окончил библиотечный институт, поэтому теперь меня гнетут интеллектуальные заботы. Вопросы добра и зла меня гнетут. Чести, конечно. Совести. Думаю также, принимать или не принимать гармонию, связанную со слезой ребенка.