Призрак с хорошей родословной - Дарья Калинина

— Ты просто замечательно разбираешься в психологии и повадках привидений, — съехидничала Мариша. — Но в поиске виновника нынешнего преступления твои знания нам вряд ли пригодятся.

— И все же нужно разыскать Любкиного кавалера! — решительно сказала Катерина. — Того самого, ради которого она решилась порвать с положительным и примерным Костей и который, как выяснилось, ее обманывал. Знать бы еще, в чем именно.

— А как нам его найти, если про него никто и ничего из ее друзей и родных не знает? — спросила я.

— Допустим, кое-какую информацию они нам все же про него выдали, — сказала Мариша.

Мы с Катькой с интересом уставились на Маришу, потому что лично мы ничего для себя не почерпнули и теперь очень надеялись, что Мариша нам все растолкует.

— Вот смотрите, — не заставила долго себя упрашивать Мариша, — если судить по рассказу Кости и Светы, Любка познакомилась со своим кавалером два месяца назад, так?

— Так, — кивнули мы.

— А чем она в это время занималась?

— Чем?

— Она выясняла что-то, порочащее Любиму, — сказала Мариша. — А где она это выясняла? Да там, где Любима жила все эти годы, пока память к ней не вернулась. То есть в Крыму.

— Это большой кусок земли, — возразила я. — Откуда мы знаем, что или кого искала там Люба и где она начала свои поиски?

— А я уверена, что она свои поиски начала с Евпатории, — сказала Мариша. — В том городе у Любимы похитили ее маленького сына, которого она привезла на излечение в крымский санаторий. И где-то в окрестностях этого города с ней и случилась та трагедия, из-за которой она потеряла, по ее собственным словам, память на столько лет.

— И что ты предлагаешь? — удивилась Катька. — Мы же не знаем, где жила в Евпатории Любима со своим сыном. К тому же это было двадцать лет назад! Этого уже никто не помнит!

— Уверена, что в милицейском архиве города Евпатории лежат бумаги по этому делу, — твердо сказала Мариша. — Если имело место похищение, значит, было заведено уголовное дело по факту исчезновения сначала ребенка, а потом и его матери. Виктор же мотался в Евпаторию, уверена, что он навел шороху в милиции. Так что дело в любом случае было возбуждено. А раз так, то нам только и остается, что до него добраться. И мы выясним все, что было известно ментам.

— Не больно-то им много было известно, раз они так никого и не нашли, — сказала я.

— Они не нашли, но Любка что-то разнюхала, — сказала Мариша. — А раз она одна это разнюхала, мы втроем и подавно сумеем.

— Я лететь не могу, — тут же решительно отказалась я.

— И я! — добавила Катька.

— Это еще почему? — возмущенно посмотрела на нас Мариша.

— У меня пациенты, — первой сказала Катя. — Я же не могу их бросить. Тем более у меня есть парочка таких типов, что, не следи я за ними, они точно чего-нибудь натворят.

— Но не можешь же ты теперь возиться с ними на манер няньки? Несколько дней без тебя они как-нибудь перекантуются? Может быть, сбагрить их на время кому-нибудь из твоих коллег? — подала мысль Мариша.

— А мы летим всего на несколько дней? — обрадовалась Катя. — Я-то думала — недельки на полторы…

— Почему это на полторы?

— Ну, раз уж летим, думала, и в море покупаемся. Чего туда-обратно мотаться.

— Нет, вы посмотрите на эту особу! — вскричала Мариша. — У тебя любимый мужчина без шиша остался, убивается, того и гляди от такого расстройства вовсе сляжет, а ты на море собралась купаться! Ни стыда у тебя, ни совести.

Катька и в самом деле усовестилась и заметила, что ляпнула, просто не подумав.

— Так, — разобравшись с одним дезертиром, повернулась в мою сторону Мариша. — А у тебя, Даша, что за причина, чтобы не лететь?

Никакой особой причины у меня не было. Просто я не очень любила сами перелеты. Вот смотаться на поезде — это другое дело. Пусть долго, пусть жарко и пыльно, но зато по земле-матушке. Что поделаешь, у меня даже на высоте пятого этажа начинает кружиться голова. А когда я, летя в самолете, думаю о том, какая бездна сейчас подо мной, мне просто делается дурно. Но мою боязнь высоты Мариша в расчет просто не брала.

— Выпьешь что-нибудь и отлично долетишь! — безапелляционно заявила она мне.

— Я столько не выпью, — уныло сообщила я. — Или если все же выпью, то вам придется меня кантовать уже самим.

— Ничего, — заверила меня Мариша. — Все будет отлично. Только перед отлетом нужно наведаться к Раисе Захарьевне и выяснить, не рассказывала ли ей Любка что-нибудь о том, как она съездила в Крым и что там выяснила.

— И заодно спросим, не нужно ли чего-нибудь помочь с похоронами, — добавила Катька.

И мы поехали к Раисе Захарьевне домой, потому что ее телефон все время был занят, а мы рассудили, что если телефон занят, то женщина сейчас точно дома. Но, добравшись до Парка Победы, напротив которого во дворах и стоял дом матери Любки, мы усомнились, прилично ли являться без приглашения. Перезвонили, все напрасно. Снова занято.

— Ладно, не такая ситуация, чтобы о правилах хорошего тона особо раздумывать, — пресекла наши сомнения Мариша и первой направилась к дому Любкиной матери.

Мы поднялись на третий этаж самой обычной хрущевки, впрочем, довольно чистой и недавно подкрашенной. Но за дверью нужной квартиры никто не отвечал. Мы снова набрали номер домашнего телефона Раисы Захарьевны. Он был снова занят.

— Что за история? Мне это перестает нравиться! — пробормотала Мариша. — Уж не свалилась ли она, чего доброго, с сердечным приступом?

— Или она просто плохо положила трубку на рычаг, — сказала я, осмотрев дверь.

Сердечный приступ, по моему мнению, мог случиться только с человеком, имеющим это самое сердце. А насчет Раисы Захарьевны у меня были большие сомнения. Судя по допотопной двери, которую не меняли с момента постройки дома, с финансами, должно быть, в первую очередь благодаря стараниям Митьки, в доме Раисы Захарьевны было негусто. Так что можно было предположить, что и телефон у них старенький, с рычагом, а не новенькая стационарная база с парой радиотрубок в комплекте.

— Позвони Виктору, — предложила Катька. — Может быть, он знает, где Раиса Захарьевна?

Но Виктор нас разочаровал. Выяснилось, что сегодня Раиса Захарьевна сказалась больной и переложила на него все хлопоты с устройством похорон. Хлопоты, а равно и расходы, как не без раздражения заявил нам Виктор.

— А сама она дома валяется! Больше ей быть негде! — заявил он нам. — Я ей сказал, что обязательно сегодня заеду к ней. Так что там она, не сомневайтесь. Спит небось, звоните подольше.

Мы звонили так долго, что начали беспокоиться соседи. Объяснив ситуацию трем старушкам, появившимся из трех соседних квартир, мы подняли целую бурю волнений.