Алая графиня - Джинн Калогридис

После одиннадцати дней мучительно медленного путешествия мы добрались до богатой области с бесконечными фруктовыми садами, виноградниками и пшеничными полями, называемой Романьей.

По миланским меркам эта область считалась провинциальной и раздробленной. Она делилась на несколько мелких княжеств. Римини с окрестностями правила семья Малатеста, Орделаффи владели Форли, многочисленные роды претендовали на другие города, и сражения между феодалами были обычным делом. Сходились они только в одном: в общей ненависти к Папе, который горячо желал их объединить под своей властью.

За час до захода солнца наш экипаж въехал на небольшой холм. С вершины мы увидели лежавшую внизу Имолу, маленький городок, восточная оконечность которого упиралась в берег лениво извивающейся реки Сантерно.

При виде города Катерина звонко вскрикнула и засияла от восторга.

Я с недоумением проследила за взглядом графини и решила, что на ее месте была бы сильно разочарована. По сравнению с Миланом или хотя бы с пасторальной Павией Имола выглядела всего лишь еще одной провинциальной деревней, каких мы немало миновали по дороге. На западе возвышалась большая квадратная крепость. Ее башни были выбелены солнцем, а основание, рядом с которым тянулся ров с водой, поросло темно-зеленой плесенью. За крепостью поднимались городские стены из красного кирпича, а за ними виднелись разномастные здания, выстроившиеся вдоль нескольких пыльных улиц. Я насчитала пять церквей и столько же монастырей, увидела небольшой дом городского правления, рыночную площадь и с полдюжины домов, похожих на дворянские. Оставшиеся участки были заняты пастбищем, полями и лачугами бедняков, селившихся у самой реки.

— Все это мое, — прошептала себе Катерина, и ее глаза широко раскрылись от благоговения и восторга.

Она смотрела на гирлянды цветов, развешенные по обеим сторонам дороги, которая упиралась в широко распахнутые ворота под огромным красно-белым стягом Сфорца и двумя флагами поменьше по бокам от него: Риарио и Сикста. Приветствовать новую госпожу собралась настоящая толпа, церковные колокола звонили во всю мочь.

За время пути мы покрылись пылью, и графиня была чуть жива от жары. Она приказала каравану остановиться в ближайшем к городу замке и вымылась. Я велела горничным надеть на нее сначала тонкую нижнюю рубаху из переливающегося белоснежного шелка, затем светлое платье из атласа, отделанного золотой тесьмой. Рукава его были узкие, с прорезями, через которые проглядывал шелк рубахи, отливавший серебром. Поверх всего надели еще одно платье с разрезами по бокам и с глубоким вырезом на шее, пошитое из сверкающей золотой парчи с рельефным узором из стилизованных гранатов. Длинные волосы Катерины я убрала под ее любимую золотую сетку с россыпью алмазов, выпустив несколько локонов наружу. Кочерга, быстро нагретая в кухонной печи, превратила их в тугие кудряшки. На голову графини накинули вуаль, такую тонкую, что ее почти не было видно, на шею надели тяжелую золотую цепь с крупными бриллиантами, а на плечи — она сама настояла на этом, несмотря на жару! — плащ из роскошного темного бархата, подбитый золотым атласом. В окрестностях Имолы стояла необычайно теплая для первого мая погода. Когда мы снова пустились в путь, тонкие ручейки пота стекали по лбу Катерины, однако она лишь нахмурилась в ответ на мои слова. Я имела неосторожность сказать, что графиня и без плаща будет выглядеть великолепно.

Моя госпожа отправилась дальше верхом на коне, покрытом бело-малиновым чепраком. Я скакала рядом с ней вместе с двумя ее горничными. Вслед за герольдами и эскортом Джироламо, под звон церковных колоколов, Катерина въехала через ворота на улицы, украшенные гирляндами весенних цветов и запруженные народом, который восторженно приветствовал красавицу.

Наша процессия остановилась у павильона, завешенного знаменами, где среди здешних вельмож стояли сестра Джироламо и Виолантина, жена городского главы. Когда Катерина спешилась, несколько юношей устроили драку за право принять поводья ее коня, отчего она пришла в еще больший восторг.

К тому времени как официальная церемония приветствия с речами, передачей ключей от города, чтением стихов и пением детского хора подошла к концу, лицо Катерины пылало от счастья. Я никогда еще не видела, чтобы она была такой обаятельной, спокойной, полной самообладания и уверенности. Затем Виолантина повела нас в палаццо Риарио, грубое квадратное строение с неизбежной терракотовой крышей. Стены и потолок в комнате Катерины были обиты белым шелком и золотой парчой, однако из окон все равно открывался вид на тот же маленький, скучный город, самыми главными достопримечательностями которого был дом, где нас разместили, и мрачная, видавшая виды крепость на окраине.

Первые дни Катерина была слишком занята, чтобы обращать внимание на пейзажи. Ее возили на праздники, развлекали шуты, музыканты и актеры. Крестьяне приходили к дворцу Риарио, принося в дар местные деликатесы и вина.

Джироламо, муж Катерины, изначально обещал приехать к ней в Имолу, но прошло четыре дня, а его не было, и графиня начала выходить из себя. Ей было велено ждать, пока он не сообщит, что опасность бунта и чумы миновала. Спустя двенадцать дней от Джироламо пришло письмо, но она не стала его открывать. Вместо того Катерина на следующее же утро выехала в далекий Рим.

Мы снова поехали по виа Эмилия в сторону Чезены, затем повернули на юг. С каждым днем становилось все теплее. Когда мы миновали Перуджу, лежащую на полпути к нашей цели, женщины в экипаже разделись до рубашек в надежде хоть как-то охладиться.

После двух недель изнурительного путешествия наши гонцы отправились вперед, в Священный город, а мы остановились в Кастельнуово, владениях влиятельного семейства Колонна, расположенных в нескольких часах езды от Рима. Катерину снова поселили в роскошнейших покоях, чествовали и угощали.

На следующий день она нервничала, то и дело раздраженно напускалась на меня и горничных, снова облачавших ее в тот наряд, в котором графиня с триумфом въехала в Имолу. Наш хозяин Стефано Колонна устроил в честь Катерины пир. Когда незадолго до заката наш медлительный караван снова тронулся в путь, все были сонными и вялыми от обильной еды. Небо в окрестностях Рима оказалось безоблачным, солнце палило нещадно, жара стояла такая, что Катерина уже не настаивала на бархатном плаще.

Услышав возглас возницы, мы с Катериной высунулись из окна. Рим сверкал уже совсем близко. Говорят, что Священный город расположен на семи холмах, однако за века они осели, превратились в едва заметные возвышения, обнесенные выщербленной и поросшей травами стеной Аврелиана. Бона посещала Рим, когда я была еще ребенком. Она старательно следила за тем, чтобы я усвоила все, что касается его истории, географии и культуры. Герцогиня всегда говорила о Риме с таким почтением, что я ожидала увидеть рай, пусть густонаселенный, но сияющий небесным светом. Здесь и в самом деле высились сотни дворцов, больших соборов и церквей, ослепительно сияющих белым мрамором под лучами заходящего солнца. Однако, к моему разочарованию, еще больше тут было убогих полуразрушенных строений, маленьких крепостей, запущенных полей, заброшенных виноградников и садов. В древних развалинах нашли пристанище многочисленные стада овец и коз, и все это в кольце городских стен. Блистательный новый Иерусалим был слишком мал, чтобы занять всю площадь внутри их. В стародавние времена он вмещал едва ли не миллион душ, теперь же здесь обитало от силы сорок тысяч человек.