Путешествие Сократа - Дэн Миллмэн

На утро третьего дня грянул неожиданный ливень. Потоки воды с неба в мгновение ока уничтожили все следы. Ему еще удалось найти несколько сломанных веток, затем исчез всякий след. Он потерял их. Когда Сергей окончательно понял это, он повалился на землю, не в силах подняться, чтобы идти дальше или вернуться назад.

Затем он вспомнил о Валерии. Должно быть, она сходит с ума от тревоги. Ему предстояло выполнить еще один ужасающий долг.

Всю дорогу назад в Петербург он прошел, словно слепой, поднимая голову, лишь чтобы не заблудиться. Когда он остановился, чтобы напиться в пруду, он увидел в отражении распухшее, покрытое засохшей кровью лицо. Он также увидел и еще кое-что: он стал совершенно седым.

Шло время, и вот появились городские шпили, знаменовавшие его возвращение в мир людей.

Глядя на окна своего дома, Сергей вспомнил тот миг, когда он впервые попросил Аниной руки. Невольный стон сорвался с его губ. Сергей медленно поднялся по ступеням и постучал в дверь. Он услышал торопливые шаги за дверью, голос Валерии, встревоженный и все же исполненный облегчения:

— Бог мой, где вы все это время...

Когда она увидела стоявшего в дверях Сергея, одного, ее голос осекся.

Лицо Валерии было пепельно-серым, седые волосы в беспорядке. Темные круги появились под покрасневшими глазами. Но в Сергее нынешнем почти невозможно было узнать того, кто вышел из этих дверей несколько дней назад. С разбитой скулой, с распухшим носом и губами, пустыми глазами и совершенно седыми волосами, он казался зловещей маской того себя, прежнего.

Но Валерии не надо было объяснять, кто перед ней. До смерти перепуганным взглядом она посмотрела за его плечо, на лестницу.

— Где Аня?

Сергей лишь понуро опустил голову, не в силах выдавить из себя ни слова.

— Где Аня? — повторила она внезапно осипшим шепотом. Затем она взглянула в глаза Сергея, и ее сердце узнало всю правду еще до того, как ум смог постичь всю глубину утраты: Ани с ним нет. И никогда больше не будет с ними.

Ее колени подломились, но Сергей подхватил ее. Он завел Валерию в комнату и мягко опустил на кушетку.

Придя в себя, она сразу же начала искать глазами Сергея:

— Расскажи мне, что случилось, — быстро произнесла она.

— На нас напали. Там же, на лугу.

Сергею понадобились все силы, чтобы сказать это.

— Их было много, и я ничего не мог сделать. Аню убили. Я шел за ними, чтобы отомстить за ее смерть, но потерял след...

Но, казалось, Валерия скорее была готова поверить в то, что Сергей сошел с ума и ему доставляет удовольствие мучить ее такой жестокой ложью, чем в правду этих страшных слов. Поэтому Сергей какое-то время лишь молча сидел рядом с ней, пока правда не проникла в ее сердце. Она прямо на его глазах превратилась в глубокую старуху.

Наконец она заговорила. Голос ее был едва слышен:

— Шесть дней... шесть ночей... ни слуху, ни духу. Сначала я решила, что вы решили сбежать от меня в свою Америку... Потом я молилась, чтоб так и было. Я старалась убедить себя в этом, хотя знала, что Аня никогда бы...

Сергей словно прочитал ее мысли. Валерия умоляла их остаться в Петербурге, чтобы она могла увидеть внука. За этот эгоистичный акт любви она будет проклинать себя до конца своих дней.

Сергей представил себе также, каково сейчас Аниному брату, который, должно быть, пытается забыться работой, молясь, чтобы его сестра вернулась домой целой и невредимой.

Валерия судорожно вздохнула. Следующий вопрос дался ей невероятным трудом:

— Ты хотя бы смог похоронить мою дочь? Он ответил усталым кивком.

— Она там... на лугу.

Он потянулся, чтобы взять ее ладонь в свою, но она судорожно отдернула руку и сказала слова, которых он боялся больше всего:

— Как же получилось так, что она мертва, а ты жив? Сергей не знал, что ответить, и молчал. Тогда она спросила его еще раз:

— Здесь в этой комнате, разве не ты клялся, что будешь защищать ее даже ценой своей жизни? Разве не ты это говорил?

Но Сергей молчал — и что он мог сейчас сказать в ответ?

Он с мольбой посмотрел ей в глаза:

— Мама, я...

Валерия с трудом поднялась. Ее тело не слушалось ее.

— Ты допустил, чтобы ее убили. Трус, никакой ты мне не сын. Убирайся прочь из этого дома.

Он медленно встал, зашел в спальню, чтобы взять с собой то немногое, с чем он пришел в этот дом. В последний раз он взглянул на подушки на их кровати. На ее ночную сорочку, аккуратно свернутую в ожидании их возвращения. Он прижал ее к лицу и вдохнул ее запах. Перед его взглядом еще раз пронеслись те мгновения, что они были вместе. И они отозвались в нем такой нестерпимой болью, что в эту минуту он сам готов был разрыдаться.

Задерживаться в этом доме ему было ни к чему. Он сложил в свой рюкзак нож, лопатку, кое-что из одежды и ушел так, как пришел, одиноким скитальцем.

Когда закрылась дверь, Валерия медленно подошла к ней, заперла засов, оперлась спиной о дверь и долго стояла, невидящим взглядом уставившись в пустоту. С обреченностью осужденного на казнь она понимала, что сейчас вернется Андрей и теперь уже ей придется сообщить сыну ужасное известие. Конвульсия пробежала по ее телу, она судорожно задышала, и у нее из глаз наконец хлынули слезы, которых она не могла и не хотела сдерживать.

Позже, словно лунатик, Валерия поднялась и стала ходить по комнате, обхватив себя руками, словно старалась укрыться от внезапного холода. Однако вся обстановка в этой квартире словно дышала на нее ледяным холодом. Она подошла к камину, и тут ее настиг второй приступ судорог.

Скорбный вопль вырвался из ее уст, когда она окончательно поняла, что никогда больше не увидит свою дочь.

Валерия в отчаянии стала что было сил стучать кулаками о каминную полку — раз, еще раз... Неожиданным движением она столкнула рукой часы, что все это время продолжали стоять на камине. Словно во сне, она смотрела на то, как часы покачнулись и полетели вниз на пол, перевернувшись в полете... часы, сделанные Гершлем Рабиновичем из дерева, которое собственноручно готовил ее Беньямин, ударились об пол...

...Что-то внутри корпуса медным звоном отозвалось на удар. Корпус распался на части, и из него на пол хлынуло его содержимое, сверкавшее на солнце, словно драгоценные камни...

Но ничего этого Валерия не видела. Со стоном она схватилась за голову и провалилась в беспамятство.

Исполнив этот тяжкий долг, Сергей возвратился на луг, ставший последним пристанищем для его жены и ребенка, и приготовился сам умереть на их могиле. Он все уже успел обдумать: он не позволит своей крови запятнать то место, где нашла свой последний покой Аня. Он только ляжет рядом с ее могилой, и пусть голод и жажда доделают остальное.