Битва при Креси. История Столетней войны с 1337 по 1360 год - Альфред Берн

Около 16 часов французская армия начала спускаться со склона в долину реки Мейе. Без сомнения, противника очень скоро заметили с наблюдательного поста, установленного на верхнем этаже ветряной мельницы. Оттуда новости, скорее всего, сообщили королю – он был в своей палатке, где-то между горным хребтом и лесом Креси. Эдуард, решив лично проверить, действительно ли приближается враг, помчался вперед. Убедившись в достоверности сведений, дан сигнал: зазвучали трубы, группы стали быстро расходиться, рыцари – надевать доспехи, снятые на привале, и вскоре все заняли свои места. Наконец появилась французская армия.

Но прошел почти час, пока вся армия противника выстроилась на поле битвы. Пока французы приближались, англичане пристально наблюдали за их движением, и то, что они видели, внушало им уверенность. Почему – мы поймем, когда вернемся к французской колонне, если ее можно назвать колонной.

Как уже упоминалось, дисциплины среди французской армии на марше не наблюдалось. И так не слишком управляемая армия с изменением маршрута становилась вовсе неуправляемой: одни отряды преграждали дорогу другим, смешивались, не давали прохода соплеменникам, и все это происходило на глазах беспомощного Филиппа. Его армия вышла из повиновения задолго до того, как разбита противником. Яркое доказательство этого беспорядка можно найти в хрониках, где говорится о формировании французской армии. Количество «отрядов», или «дивизий», – от трех до двенадцати; это говорит о том, что они никогда не были постоянными, а следовательно, организованными. На расстоянии 3 миль от английских позиций Филиппа ждал сюрприз: разведка (она подводила его всю кампанию) не сообщила ему никаких сведений о расположении противника, и в тот день он даже не собирался дать бой. Первое, что предпринял, – собрал военный совет; обсуждался один вопрос: принять вызов или подождать до следующего дня. Большинство офицеров высказались за то, чтобы отсрочить сражение до следующего утра: войска на марше утомились, голодны, дезорганизованы и, возможно, удручены своим блужданием; кроме того, свежие контингенты, как известно, в пути, – задержка на несколько часов позволит им соединиться. Эту точку зрения разделял и король: он всегда уклонялся от бесповоротного решения. Ставка – его корона, а возможно, и свобода! Всем отрядам приказали немедленно остановиться. Но приказам повиновались не все: импульсивные французские рыцари, зная о своем численном превосходстве и в высшей степени уверенные в своих силах – они одержат крупную победу, – игнорировали приказ и устремились в атаку, не обращая внимания на тех, кто стоял перед ними. Таким образом, генуэзцам, которые находились впереди всадников, хотели они того или нет, пришлось двинуться в сторону английских позиций, чтобы не попасть под удар своих союзников.

На карте мы увидим, что французские отряды на подступах к английским позициям расходились двумя колоннами. Чтобы выйти прямо на неприятеля, располагавшегося у ветряной мельницы, арбалетчики развернулись почти на 40 градусов. Большому отряду, почти 6 тысяч, да еще подталкиваемому французскими всадниками, чтобы изменить направление на такой угол, требовалось такое военное тактическое умение, каким не обладали даже опытные генуэзцы. Несмотря на все усилия, линия их наступления разорвалась и на протяжении мили до долины Клер командиру приходилось по меньшей мере три раза останавливать их, чтобы собрать в строй.

Тем временем англичане, занявшие позиции, уверенные в своих силах, наблюдали за приближением неприятеля в мрачной тишине. Все готово, ничто не упущено; английские лучники уже могли стрелять, но ждали, пока неприятель достигнет наиболее удобного для них места. Генуэзцы медленно пересекли долину и стали подниматься по склону к неприятельским позициям. Приближаясь, по традиции сделали несколько выстрелов из арбалетов, но основная масса стрел не долетела до английских позиций. Только когда до французов и их союзников осталось 150 ярдов, ответили англичане. Прозвучала команда – и как будто наступила ночь: все небо покрылось английскими стрелами, летящими в сторону противника. Эта атака нарушила сплоченную линию генуэзцев. Ряды арбалетчиков поколебались и в итоге дрогнули; по ним к тому же выпустили огромные железные и каменные ядра – паника, испуганные лошади... Это и было «секретное оружие» Эдуарда, те таинственные трубы, что так долго лежали на дне телег, – первое орудие, примененное в открытом сражении[86]. Обстрел «артиллерии» стал последней каплей: генуэзцы дрогнули и побежали.

Какие-то знатные французские рыцари, под командованием графа д'Алансона, брата короля, поспешили включиться в битву – в беспорядке ринулись сквозь ряды отступавших союзников. Импульсивный граф приказал своим всадникам скакать прямо на них и, подкрепляя слова делом, сам врезался на коне в середину, обвиняя генуэзцев в предательстве. В результате часть их, оказавшись между двух огней, открыла огонь по своим же союзникам. Конница д'Алансона, безжалостно проехав через генуэзцев и подавив часть их, наконец-то вступила в сражение с англичанами.

Карта 10. Битва при Креси

Тем временем французские отряды, располагавшиеся в тылу, развернулись в линию и начали наступление. Столкнувшись с отходящими товарищами, повернули вправо и подошли к позициям Нортхемптона; после этого вступили в жестокую схватку тяжеловооруженные французские всадники, с трудом взобравшись на холм под непрерывным градом английских стрел.

К этому моменту погибло уже много солдат Филиппа, но оставшиеся в живых всадники с типичной французской горячностью нападали на пеших английских рыцарей (вспомним сражение при Гастингсе, третий период: конные французские рыцари безуспешно попытались проникнуть через «непроходимую стену» бесстрашных, твердых духом саксонских крестьян). Французам никак не удавалось достигнуть цели; лошади, несмотря на огромные шпоры наездников, отказывались подчиняться – прорываться сквозь человеческую стену, в то время как с флангов их расстреливали английские лучники. Потери быстро росли, но всякий раз, когда один солдат падал, на его место становился другой – бескрайняя французская армия... Давление на английские позиции с каждой минутой увеличивалось, особенно на правом фланге. Годфруа д'Аркур, беспокоясь за своего подопечного, принял меры: во-первых, отправился к ближайшему отряду на левом фланге Нортхемптона (командовал граф Арандел) и попросил его ударить сбоку по французским частям, атакующим его позиции. Арандел, посчитав просьбу обоснованной, согласился помочь принцу. Во-вторых, д'Аркур послал королю просьбу о подкреплении. Когда его посыльный достиг короля, у командного поста на ветряной мельнице, началось контрнаступление Арандела. Король это оценил – посчитал, что еще не настал момент пускать в ход драгоценный резерв. «Пусть мальчик сам заработает себе шпоры», – лаконично заметил он посыльному[87]. Тот отправился к своему командиру с этим нелюбезным сообщением. Тем временем контрнаступление на правом фланге, где сражался принц, ослабло; посыльный, прибыв на свои позиции, нашел командира и его войско посреди массы мертвых французов, спокойно ожидавшими новой атаки неприятеля. Но слова короля на всю жизнь остались в памяти у посыльного, и годы спустя он пересказал их иностранному священнику, интересовавшемуся информацией о великом сражении, – рассказ его увековечен в «Хрониках» Фруассара. Но будем точны: король все же послал сыну подкрепление, вероятно под командованием воинственного епископа Дарема и скорее символическое, чем реальное, – всего 20 рыцарей. Сражение против позиций принца оказалось наиболее ожесточенным: по свидетельству короля, там погибло не менее 1,5 тысячи французских рыцарей.