Сказъ про царевича Симеона, Бабу Ягу и тайные службы - Kancstc
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А чем кормить гуль во время операции? Личина, особенно качественная, тянет много силы, к тому же нужен доступ к психоматрице оригинала, чтобы хоть перед этой... Ло не спалиться. Так что девочка всё это время будет откровенно мало вменяемой. Но и сидеть с ней слишком рискованно: мало того, что может получиться как сегодня, так на неё ещё сознание гули проецируется... ну... то, что гули сознание заменяет... В это время от девочки лучше быть подальше. Вот и получается, что её проще запереть где-нибудь в глухом месте и оставить.
– К тому же, если бы я не изгнал гуль, то уже сейчас от этой Маши мало что осталось бы. Даже оболочка была бы безнадёжно больна, а сознание вообще разрушено в кашу.
– А сейчас ещё не поздно? – забеспокоился Семён, устраиваясь на водительском месте, чем заслужил ещё один одобрительный взгляд дядьки, но ответила снова Славя:
– Нет. Наш боярин гуль прогнал, девочку от этого, конечно, встряхнуло, но ничего необратимого случиться не должно. Ты, кстати, заводись и езжай! – сказав это Славя назвала адрес.
– Езжай... – проворчал Семён, вбивая адрес в навигатор. – Как будто я все переулки наизусть помню...
– А надо бы, юноша, надо бы! Тем боле, вы коренной москвич... – попенял Юсуфов и что-то подсказало Семёну, что дядька таки заставит его учить Москву наизусть.
Дальше всё прошло быстро и абсолютно не эффектно: сначала заглянули к ничего не подозревающим машиным родителям и пока Юсуфов заговаривал им зубы, Славя нашла в машиной комнате безделушку, к которой у этой самой "Звёздочки" была сильная эмоциональная привязка. Дальше, с этой самой безделушкой, Славя прямиком, как по навигатору, вышла к панельному дому в паре кварталов от машиной квартиры и там, в подвале, они и обнаружили юную искательницу красивой жизни. Связанная, чумазая, раздетая до трусов и вся зарёванная, она сидела в дальнем углу подвала, прижавшись к тёплым трубам, так что кое-какие одёжки, которые захватила Славя у её родителей, оказались очень кстати.
– Как ты всё предусмотрела? – удивился Семён.
– Как же хорошо, что я тут с вами оказалась! – парировала ведьма, споро запихивая малолетнюю жрицу любви в джинсы и куртку. – Сами бы никогда не додумались!
– А я и не претендую, – спокойно ответил Юсуфов.
Когда наконец сдали "Звёздочку" родителям и отвязались от их благодарности, Семён озвучил задание высшего начальства: представить Юсуфова Яге.
– Упс! – заявила на это Славя. – А бабушки нет дома. И ещё три дня точно не будет.
На это Семён вздохнул с облегчением, Юсуфов, откровенно говоря, тоже, после чего заявил, что сам утрясёт этот вопрос с Басовым, велел Семёну зайти к нему завтра в десять и слинял.
– Ну, подбрось меня до избушки, что-ли... – вздохнула Славя. – А там, может, и магией займёмся...
Семён, понятное дело, спорить не стал. Ну а в избушке были чай, пироги, оба расслабились, и заниматься чем-то серьёзным было уже откровенно лениво.
– А хочешь, я тебя в баньке попарю? – хитро взглянула на своего кавалера Славя.
– А не боишься, что я к тебе приставать буду? – столь же хитро взглянул на неё Семён. – Или банька у тебя железная, до бела калёная?
– А ты ко мне приставать не испугаешься?
– Если испугаюсь ты меня уважать перестанешь!
– И не боишься, что банька и в самом деле железная... может быть?
– Ну не будешь же ты меня до смерти прожаривать, а остальное переживём!
– Ну ладно, герой, посмотрим! Эй! Тихон! Вели баню топить! Обычную... – под конец добавила Славя.
Баня стояла дальше за домом, там где выложенные камнем дорожки уже превращались в лесные тропинки, а более-менее окультуренный парк окончательно превращался в лес. Сложена она была из диких, толстых стволов, но при этом оставалась низкой, приземистой и веяло от строения какой-то древней дремучестью. Внутри баня встретила царевича влажностью и жаром, что ощущались даже в предбаннике, да густым ароматом трав, подвешенных пучками к потолку. Солнце уже село и бледный сумеречный свет, проникавший сквозь маленькое запотевшее окошко не мог разогнать темноту, а свет свечей, горевших по углам в винтажных стеклянных фонариках, создавал ощущение таинственности и уюта.
– Как здесь всё под старину... – высказал своё восхищение Семён.
– Почему "как"? – удивилась Славя. – Я в этой бане ещё с мамой парилась. Да ты разоблачайся, разоблачайся, или стесняешься? – сказала она с заметной хитрецой в голосе и скинула шубку. Тут же выяснилось, что кроме шубки на ней были только валенки.
"И когда только успела переодеться?!", – подумал Семён, стягивая свитер.
Парная, хоть и не сказочная, железная, а обычная, деревянная, была натоплена просто зверски. Полки трещали от жара, а камни в печи светились зловещим багровым светом. Освещалась парная, кстати, так же , как и предбанник, только в фонариках были установлены не свечи, а лампады. Ну это, как раз понятно, в таком жару свечи бы в раз расплавились.
Не долго думая, Семён подал воду на камни, разогнал пар веником и, уложив вяло сопротивлявшуюся Славяну на полок принялся охаживать её веником. Потом Славя перехватила инициативу и сама парила Семёна, потом он снова взял в руки веники... Вскоре в парной стало жарче, чем в паровозной топке, но оба были довольны до поросячьего визга.
Наконец
