Стася из таверны «Три дороги» - Ирина Владимировна Соляная

медленная, чарующая мелодия последнего танца перед длинным перерывом. Я не произнесла ни слова, и даже ни разу не посмотрела на Смеяна. Я чувствовала его дыхание, когда он прижимал меня к своей груди, и лёгкое прикосновение его губ к моему лбу. Наверное, он что-то хотел сказать мне, но я показала полное безразличие, и после танца без сожаления отпустила его руку.

– Время подкрепить силы хорошей закуской и доброй беседой, – выкрикнул король Хенрик и все засмеялись и зааплодировали.

Мажором широко распахнул двери, и все высыпали в коридор, на лестницу и направились в сторону сада. Там уже были накрыты небольшие столы с закуской, выпивкой и длинный стол с обильным обедом. У каждого места стояла карточка гостя, и мажордом ласково, но настойчиво показывал каждому, куда ему надлежит сесть.

Я совсем не хотела обедать и чувствовала невероятную усталость от постоянного неестественного притворства. Я должна была испытывать радость причастности в высшему свету и обществу короля, ведь неделей раньше я скребла столы в таверне и чистила бобы! Отчего же мне претило это общество? Больше всего мне хотелось спрятаться от настойчивого взгляда господина Вильда. Мне казалось, что он сверлит меня своими острыми злыми зрачками.

Смеян сел по левую руку от короля, и оказалось, что моё место рядом с ним. Я не удивилась. Если господин министр сообщил всем о том, что я его невеста, отчего бы не поставить карточку гостьи рядом со своей? Я была достаточно воспитана, чтобы не показывать своих чувств, и села туда, где было указано мажордомом. После того как все расселись, Его Величество провозгласил тост за благоденствие и процветание королевства.

Снова все зашумели, поднялись со своих мест, подняли бокалы с вином, стали чокаться и повторять сказанные королём Хенриком слова. То же самое сделали и мы со Смеяном. Я отпила глоток и села, прося эльфийскую праматерь поскорее послать вечер.

В общей беседе я не участвовала, вяло ковыряясь в тарелке. Услужливые руки подкладывали новые и новые кушанья, подливали вино. В сторону Смеяна я и не смотрела, хотя он несколько раз пытался занять меня разговором и даже однажды положил свою ладонь поверх моей. Я знала, что на меня сейчас устремлены сотни пар глаз. Разглядывают не только короля и Басю с её угрюмым женихом, но и нас со Смеяном. Каждый куст в этом саду, каждая мышь в этом дворце знала, что Смеян сделал мне предложение. Вся беда была только в том, что он этого предложения так и не сделал.

После третьей перемены блюд распорядитель бала объявил:

«А вот шуты, они просты, честны и веселы,

И от того мы любим звать их на свои балы.

Они расскажут нам о том, чего не знаем мы,

И наведут вокруг себя задорной кутерьмы.»

В этот момент на лужайку перед столом выкатились в пёстрых трико гимнасты, жонглёры и акробаты.

Я смотрела на представление без интереса. Мелькали зажжённые факелы в ловких руках жонглёров, карабкались на плечи друг другу акробаты, вытворяя трюки гуттаперчевыми телами. По команде премилой девочки две белые собачки прыгали в обруч, украшенный цветами. Два шута в белом и красном костюмах рассказали историю про развратную вдову, обещавшую хранить верность каждому поклоннику, а в итоге пригласившую к себе в спальню сразу обоих.

Скабрёзные шутки очень нравились королевской свите, и шутов долго не отпускали, требуя новых историй. В запасе такие истории нашлись, и я просто перестала их слушать. Мне хотелось только одного: пусть бы всё побыстрее кончилось. Я не оборачивалась к Смеяну, и он ничего не говорил мне. Я не слышала, чтобы он засмеялся глупым шуткам кривляк, аплодисменты акробатам были вялыми. В моих ушах звучало: «У меня было много женщин, Стася, что с того? Они ничего для меня не значили». Я понимала, что мужчина, достигший такого высокого положения при дворе, не мог оставаться холодным к женской красоте. Конечно, у него могли быть любовницы, он даже мог быть женат! Но, эльфийская праматерь! Если бы он сказал, что любил какую-нибудь Аделину или Зубельку, но разлюбил её, или она коварно его обманула, мне было бы легче! Я бы понимала, что не стою в ряду таких же случайных женщин, встреченных на его пути.

Наш король Хенрик дважды разводился, его третья жена покончила с собой, прыгнув с балкона самой высокой башни замка. И с упорством Хенрик искал себе новых приключений. Поведение этого развратника было мне вполне ясно и теперь. Он хотел острых ощущений, выбрав меня: юная, неопытная, непохожая на других девушка не могла внушить ему любви с первого взгляда. И он бы довольно быстро охладел ко мне, когда бы понял, что я скучная и пресная, а моя молодость увядает. Но выбора Смеяна я просто не понимала. Хуже всего было то, что я видела, что он способен на нежность и пылкость, но его бросает то в жар, то в холод без всяких на то причин. Наверное, он уже много раз пожалел о том, что сообщил всем о нашей помолвке. Хотя кто мешает ему передумать? Даже «отступное» можно не выплачивать, невеликая я птица.

После этой последней мысли я засмеялась, даже громче, чем следовало. Неделю назад я думала только о том, чтобы меня не прибила своей тяжелой рукой Матушка Скрыня, чтобы накопить денег на уплату долгов за папашку. Теперь я, почти невеста Левой Руки, сижу и выражаю недовольство тем, что мне не так сделали предложение руки и сердца! Как я была дурой, так и осталась. Мне надо прильнуть к плечу Смеяна, щебетать что-то нежное и всячески выражать свои страстные чувства, чтобы он не передумал к эльфийской праматери! Он красив, богат, молод. Он поможет вытащить папашку из долговой ямы, заберёт меня навсегда из проклятой таверны. У меня будут платья, туфли, драгоценности, вкусная пища. Я буду просыпаться в обед, сладко потягиваясь в огромной кровати с белым балдахином. Я прикажу разбить сад в его запущенном поместье и наведу там такой порядок, что не стыдно будет принять самого короля в гостях! И непременно там будут расти лимонные деревья, с огромными светящимися плодами. Я подойду к одному из них, сорву его и… из лимона потечёт серая вонючая жижа.

Смеян крепко взял меня за руку и шепнул на ухо:

– Прошу тебя, успокойся. Скоро всё закончится. Перестань плакать, на нас все смотрят! Стася!

Плакать? Разве я плакала? Мне казалось, что я смеюсь…

Мой любимый вытер мои щёки кружевным платком и сел ближе ко