Пусти козла в огород - Людмила Милевская

Пока Лора поражала меня глубиной мысли, я тоже даром временине теряла: ломала голову, как бы приступить к вопросу об анонимке. К томумоменту я отчаялась уже услышать от нее что-либо о «бочке Данаид», хотявозможности для этого были предоставлены Лоре обширнейшие. И она ни одной невоспользовалась. Так я и не услышала этой чертовой бочки из ее уст. Радуясь,что зашла речь о морали, я воскликнула:

— Кстати, это не ты писала анонимку? К моему удивлению, Лораиспугалась. Испугалась так, что утратила сообразительность. Вместо того, чтобырасспросить меня, о чем идет речь, она залепетала:

— Какая еще анонимка? Не знаю никакой анонимки.

При этом ее не интересовало, ни что в этой анонимкенаписано, ни кому она адресована. Ничто не интересовало Лору. А вопрос, которыйона без устали повторяла, явно не требовал ответа. Мне это показалось странным.

— Дорогая, не хочешь ли ты сказать, что не знала об изменеГермана? — сказала я.

В ответ последовал тот же текст, но с некоторымиизменениями: вместо «анонимки» была вставлена «измена».

— Какая еще измена? Не знаю никакой измены, — еще болееиспуганно залепетала Лора. Я рассмеялась:

— Как же не знаешь, когда Алиса говорила о ней на вернисаже?

— Это глупые фантазии Алисы, — запальчиво возразила Лора. —Герман любит жену. Герман любит жену. Все это знают.

К моему удивлению, она с воодушевлением начала опровергать«эту немыслимую ложь», доказывая, что Герман на измену просто не способен. Лоратак старалась, что я сразу отбросила версии с Нюркой и Кариной.

Теперь я подозревала исключительно ее.

«А почему бы и нет? — подумала я. — Холеная Лора и сейчасеще хороша. А как она начитана, умна. По себе знаю, Герман любит умных женщин.Часами он может со мной говорить…»

— Теперь мне очевидно, дорогая, ты не знаешь, что у Германабыла страсть! — пристально глядя на Лору, воскликнула я.

Лора вспыхнула, но все же взяла себя в руки и спокойноответила:

— Это немыслимо. Сплетни.

— Страсть чудовищная, всепоглощающая. Алиса даже пыталасьруки на себя наложить, так он любил ту женщину. Он боготворил ее, а Алисастрадала!

Лора заерзала, ей явно было не по себе.

— Глупости. Сплетни, — сказала она, но в голосе совсем небыло уверенности.

Я была изумлена: почему уравновешенная и невозмутимая Лоратак плохо держит себя в руках? Почему нервничает? С одной стороны, я ееподозревала, но, с другой, поверить никак не могла, что Алиску травит она, матьтроих детей, добросовестная жена и прекрасный руководитель среднего звена.

— Не сплетни и не глупости, — возразила я. — Более того, уГермана было две страсти.

Тут нервы Лоры окончательно сдали, она перестала себяконтролировать, вскочила и закричала:

— Кто вторая?

Я удовлетворенно усмехнулась:

— Тебя интересует вторая потому, что первая — это ты! Теперьверю: анонимки писал кто-то другой, но, увы, думаю, что Алису травишь ты.

Лора неожиданно успокоилась.

— Глупости, — сказала она, невинно глядя мне в глаза. —Зачем бы я стала травить Алису? Это в первую очередь опасно для меня, для моейсемьи и карьеры. К тому же Алису я люблю.

— Но это не помешало тебе завести интрижку с Германом.

И тут Лора рассвирепела.

— Послушай, Софья, — кричала она, — не суй нос в мою жизнь.Может, я и не. святая, но перед Алисой чиста. Я не спала с ее мужем, детьмисвоими клянусь! Надеюсь, эта клятва оградит меня от твоих вопросов?

Я была ошеломлена. И было от чего. Лора, она же такаяаккуратная и правильная. Прическа — волосок к волоску, костюмчик без единойморщинки. Ни пылинки в доме, с мужем (говорят) едва ли не на «вы». Лора —образец добропорядочности! Она не живет, а подает пример своим детям, следит закаждым своим словом, оценивает каждый свой поступок. Все у нее расписано почасам, все распланировано, все продумано. Ей надо бы родиться в немецкой семье.Немцы пришли бы в восторг от такого педантизма.

И на этот педантизм наложен густой слой татарских традиций.Я слышала, что Лора выходила замуж по всем мусульманским правилам: какположено, была засватана еще ребенком и даже глядеть не смела на других парней.

И вот такая Лора клянется своими детьми, утверждая, что неспала с Германом, но при этом знает о его первой страсти. Как такое возможно? Ипочему она так занервничала? И почему потом успокоилась? И почему с обидойзащищала Германа, будто он ее собственный муж?

Уф, голова идет кругом!

«Да-а, — с изумлением подумала я, — интересные у Алискиподруги. То, что она тщательно годами скрывает, знают все поголовно. И знаниямиэтими не спешат друг с другом делиться. Черт голову сломает в такихотношениях!»

Не найдя ответов на свои вопросы, я отправилась к Нюре.

С Нюрой я тоже ловко беседу повела. Только она сразу жеприуныла, даже древнегреческой мифологии не снесла. Когда же дошло дополитического вопроса, Нюра и вовсе сдала. Начала подремывать прямо у меня наглазах. Встрепенулась лишь на немецкой философии. Встрепенулась и забросалавопросами.

— Что? — закричала она. — Шоп энд Гауэр? Магазин, что ли,новый? Почему не знаю? И там есть что-то приличное? Ты там была?

— Шопенгауэр не магазин, а философ, — пояснила я, отчаявшисьдождаться от нее «бочки Данаид».

— Фии, — приуныла Нюра. — Скучная ты сегодня какая-то.

«Алиска явно перемудрила, — подумала я. — Нет у Нюркиникакого желания блистать умом. Она блещет исключительно престижем».

Признаться, за этими светскими беседами я изрядно подустала,да и время было позднее, поэтому очень мне хотелось вернуться к Алисе, прилечьна диванчик с чашечкой травяного чая, послушать музицирующую Симочку,посплетничать с Маргушей…

Ах, все это весьма приятно, но во всем люблю систему.

«Раз взялась, — решила я, — значит, должна довести начатоедело до конца».

Пришлось отправиться к Фаине, поскольку ее единственную ещене тестировала.

Созвонившись с Фаиной, выяснила, что она в своей клинике.Свет не ближний, так что времени на раздумья хватало. Можно сказать, что япригорюнилась, хоть и не часто со мной такое бывает. Весь день, с утра довечера, провела в беседах с подругами Алисы, а результат нулевой. Даже хуже,теперь я уверена была, что никто из них не писал анонимок. И почему обязательноони? Мало ли кто мог их состряпать: знакомые, сослуживцы, родственники,наконец.