Самый лучший пионер: Том второй - Павел Смолин

Вчера же похоронили ее отца — в открытом гробу, мужики из морга очень сильно постарались. Как живой лежал, да. Танюше с тех пор немного полегчало, как это обычно и бывает после похорон, и сегодня мы даже решили выбраться в кино — на «Братьев Карамазовых». Уныние, да, но ничего лучшего просто не нашлось. Классика, опять же, а классику уважать надо. Ну и символично — будущий убийца Брежнева тоже это кино смотрел.

День пролетел как в тумане — машинально отвечал на вопросы, машинально шутил, машинально улыбался и изо всех сил старался НЕ ПРОЩАТЬСЯ. Я материалист, но… Да к черту! Само собой, сон нифига не шел — трясся, потел, нервничал, временами проваливаясь в наполненную кошмарами полудрему. Таня, видимо, заметила, поэтому среди ночи переползла ко мне на диван. Помогло — уснул как убитый и проснулся спокойным и уверенным в своей правоте. А я как ни крути прав — я же видел, что было там, и совсем не хочу повтора здесь.

Завтрак, суета, прически-наряды — нифига себе какое мероприятие, космонавтов с генсеком смотреть идем. В итоге мама отказалась от шубки в пользу более презентабельного черного приталенного пальто, поэтому пришлось сменить и шапку, чтобы было в цвет, а вот Таня от шубки отказываться не стала. Придется взять ее с собой, да. А как по-другому? «Мы на космонавтов смотреть идем, а ты дома посиди?». Прости, Танюш, тебе сейчас плохо, а я еще и вот так… Ничего, торжественно клянусь выжить и искупить! А еще мама беременная, ей тоже нервничать нельзя. Тут тоже искупать придется, значит. Лишь бы не выкидыш — она такую цену за мое попаданчество платить не должна. Ничего, с моего появления она сильно изменилась и обрела некоторую броню. А еще это у нее раньше кроме Сережи никого не было, а теперь — вон сколько «якорей». Нормально, короче.

— Да не нервничай ты, Сережка! — усадив за баранку дядю Толю, мама забралась к нам с Таней назад, села в серединку и принялась меня утешать.

Прости, но это не те нервы. Но намек понял — дергаемся поменьше.

— У нас сам Леонов в гостях был…

— Леонов?! — широко распахнула глазки Таня.

— Обещал к нам в школу прийти, а такие люди слово всегда держат, — успокоил я ее.

Мама продолжила:

— Ну посидим на трибуне, кортеж проедет, да домой пойдем.

На вип-обед в честь мероприятия нас не пригласили. А какая погода за окном, сука, душераздирающе-солнечная!

— Все так, не переживай, это я так, для порядка, — улыбнулся я ей.

Помогло — мама переключилась на Таню и всю дорогу до Красной площади забалтывала ее пустяками. Хорошая она у меня. Вы уж друг дружке помогите, если я вдруг всё. Народу — жесть, будто вся Москва сбежалась. Неудивительно — выше космонавта в эти времена в «табели о рангах» никого нет. И это хорошо — людям правильные примеры нужны, а не трясуны «рыжьем» на фоне «Феррари» в социальных сетях, которым все, конечно же, очень завидуют.

Захваченные из дома документы вялый пункт досмотра даже смотреть не стал — билет есть, проходи! Ой ну какие хорошие времена!

— Попался! — внезапно схватили меня за локоть.

Сука, ну кто так делает?! А если бы я от инфаркта сдох?! Обернувшись, узрел улыбающуюся Екатерину Алексеевну, одетую в офигенно стильно смотрящееся на ней пальто.

— Здравствуйте! — поздоровался я вместе с обратившими внимание на нового персонажа родными.

— Здравствуйте, здравствуйте, — под офигевающими взглядами окружающих нас пролетариев и силовиков она расцеловалась с мамой. — А ты — Таня?

— Таня Богданова, очень приятно, товарищ министр культуры! — отвесила сестра (надо привыкать так ее называть, я здесь надолго. Хотелось бы надолго) пионерский салют — у меня научилась, милаха.

— Очень тебе сочувствую, Танечка, — присев на корточки, вздохнула Фурцева. — Помочь тебе чем-нибудь?

— Спасибо, — посмурнела девочка. — У меня Сережа есть, он мне все время помогает. — взяла меня за руку. — И дальше будет помогать.

— Молодец, — улыбнулась мне Екатерина Алексеевна. — Но я у тебя Сережку заберу ненадолго, нужно его познакомить с… — заговорщицки понизила голос. — С Леонидом Ильичом!

Мама едва слышно охнула, Таня восторженно захлопала глазками, Судоплатов-младший совладал с собой, как и я, которому хотелось визжать от восторга — я-то планировал отпроситься в туалет и «заблудиться» вплоть до прорыва к Самому, но хронопоток по-прежнему дует в спину!

— Генерального секретаря ждать заставлять никак нельзя, — с предельно серьезной миной важно кивнул я. — В стране более занятого человека не найти.

— Это так, Сережа. Не переживайте, Наталья Николаевна, его потом к вам на трибуну проводят, — заверила Фурцева бледненькую от таких новостей даже на морозе маму и за руку потащила меня в Спасские ворота, параллельно выдавая инструкции. — Леонид Ильич очень любит анекдоты, Сережа.

— Про себя? — уточнил наглый я.

— Про него лучше не надо, но чувство юмора у него хорошее, — терпеливо уточнила Фурцева. — А еще он охоту любит.

— Я больше по гастрономам еду добываю, — вздохнул я. — Не переживайте, Екатерина Алексеевна, я ни себя, ни тем более вас подводить не собираюсь.

И это правда — после акции лучше станет тупо всем. Не моментально, конечно, а в исторической перспективе — увы, долг Госбанку из ружья не застрелишь, равно как и хренову гору прочих системных проблем, поэтому охотник на троне нам не подходит.

— Молодец, Сережка, — невнятно похвалила она меня.

Нервничает Екатерина Алексеевна — ну а как иначе, когда монаршей персоне нового фаворита представляешь?

— Ему книги твои понравились, особенно — про «Бима», — продолжила брифинг министр. — И фельетоны тоже. А еще его жена и дочь твои песни все время крутят.

Все гораздо легче, чем я предполагал, когда исходил из того, что генсек обо мне «краем уха», а оно вон аж как!

— Значит меня заочно любят, и мне придется сильно постараться, чтобы это изменить, — снова попытался я ее успокоить. — И этого делать я ни за что не стану — я за дорогого Леонида Ильича жизнь не дрогнув отдам, как и положено уважающему себя Советскому пионеру, и позориться перед ним не собираюсь!

— Жизнь отдавать не придется! — наконец-то искренне улыбнулась министр, сразу же превратившись в «бабу Катю».

— Как у вас