Конец игры. Биография Роберта Фишера - Фрэнк Брейди

Когда он ощутил глубину падения и призвал шахматную музу себе на помощь, было уже поздно.

Но какова бы ни была причина его слабой игры (когда его «достали» вопросами, он ответил, что помешало плохое освещение), Бобби из блистательного д-ра Джекила обратился в гадкого м-ра Хайда, — начинка испортилась. В турнире при 20-ти участниках он выиграл только три партии, сделал 11 ничьих и проиграл остальные. Общее изумление. У всех случаются черные полосы, но предыдущие результаты показывали постоянный подъем, а его результат 13,5:1,5 в Мар-дель-Плата, показанный совсем недавно, породил у его фанатов совсем иные ожидания — первый приз, и не меньше.

Провал для Бобби стал сокрушительным ударом. Проигрывать само по себе плохо, но вдвойне неприятно видеть на вершине того, кого мечтал превзойти. Сэмюэль Решевский, его американский архи-противник, поделил первое место с Виктором Корчным. Групповая фотография, сделанная в конце турнира, показывает Бобби с пустыми глазами, очевидно, не обращающего внимания на фотографа и остальных участников. Думал ли он о своем провальном выступлении? Или полагал, что только в этот раз его порыв к победе оказался недостаточно сильным?

Он согласился играть на первой доске за команду США на шахматной олимпиаде, которая должна была состояться в Лейпциге (Восточная Германия) в октябре 1960 года, но представители американской федерации заявили, что у них недостаточно денег, чтобы оплатить команде дорогу и проживание. Инициативная группа, называемая комитетом «Человек-Человеку», попыталась изыскать средства для команды, а исполнительный директор попросил Бобби дать сеанс одновременной игры, чтобы предать публичной огласке бедственное положение команды. Сеанс должен был состояться у стен тюремного комплекса на острове Райкерс, который располагался на 413 акрах земли на середине пролива Ист-ривер в Нью-Йорке. На тот момент в тюрьме содержались 14 тысяч заключенных, с двадцатью из которых сыграл Бобби. Не приходится удивляться, что он победил во всех.

К несчастью, хотя сеанс неплохо освещался в местной прессе, ни одна газета не упомянула, по какой причине он проводился: а именно, чтобы привлечь внимание к финансовым затруднениям американской команды. Но если Госдеп и американские шахматные организации не могли помочь, Регина Фишер посчитала, что сможет она. Изучив документы Американской Шахматной Федерации, Регина обнаружила, что некоторые игроки (такие, как Решевский) получали финансовую поддержку, а другие (например, Бобби) нет. «Паблисити-Машина» силой в одну женщину, Регина подготовила негодующий пресс-релиз и письма в правительство, требуя публичного отчета.

Хотя Фишер отчаянно хотел поехать в Лейпциг на свою первую олимпиаду, ему начало надоедать вмешательство матери, и, во всяком случае, один раз он открыто ее раскритиковал, когда она появилась на шахматном соревновании. Она думала, что помогает сыну, он считал, что Регина — бесцеремонная, во всё вмешивающаяся мать.

Пикетируя офис фонда, Регина привлекла внимание Амона Хеннэйси, пацифиста, анархиста, общественного активиста и помощника редактора либертарианской газеты «Католик Уоркер». Он предложил ей предпринять голодную забастовку в пользу шахмат. Она послушалась совета и ее акция, продлившаяся шесть дней, привлекла к себе известное внимание. Хеннэйси также уговорил ее присоединиться к длиннейшему в истории Маршу мира из Сан-Франциско в Москву, и она также согласилась. На марше она встретилась с Сирилом Пустаном, англичанином — преподавателем средней школы и странствующим водопроводчиком. Наличие общих интересов, совпадающие политические и религиозные взгляды — оба евреи — сплелись идеально, они поженились и осели в Англии.

Регина Фишер, всегда готовая протестовать, во главе марша мира в Москве, 1960. Отсюда она отправилась в Восточную Германию, где получила медицинскую степень.

Когда, наконец, Бобби вошел в лобби отеля «Астория» в Лейпциге, его встретил мужчина, напоминавший внешностью Гручо Маркса[15], только моложе и привлекательнее: Исаак Кэжден, капитан команды США. Кэжден и Бобби никогда раньше не встречались, но первый был легендой в шахматном мире. Международный гроссмейстер, он являлся одним из сильнейших шахматистов США в конце 1920-х и в 1930-е годы. За это время он сыграл в пяти олимпиадах и выиграл множество медалей. Его предупредили, что Бобби «трудно управляем», и Кэждена беспокоило, как бы молодой человек не стал слабым звеном в команде.

Бобби, возможно, почувствовал обеспокоенность капитана команды, и свернул разговор на шахматную карьеру Кэждена; тинэйджер не только знал о репутации опытного бойца, но также и был знаком со многими его партиями. Кэжден оценил увертюру Бобби и позднее писал: «У меня не было с ним проблем. Всё, чего он хотел — это играть в шахматы. Он колоссальный боец». Несмотря на разницу в возрасте почти в сорок лет, игроки сблизились и оставались в дружеских отношениях многие годы.

Одним из главных событий олимпиады стал матч между СССР и США. Фишеру предстояло скрестить шпаги с Михаилом Талем, тогдашним чемпионом мира. Они сели за столик в пятом туре. Прежде чем сделать первый ход, Таль впился взглядом в доску, и долго его не отрывал. Бобби начал волноваться, уж не принялся ли Таль за старые трюки. Через десять минут Таль сделал ход. Он хотел выбить Фишера из равновесия, но его попытка пропала втуне. Фишер сделал серию агрессивных ходов, начиная на доске сражение, которое впоследствии описывали и как «бой тяжеловесов», и как «блестящая атака и контратака». Интеллектуальная рукопашная завершилась ничьей, и позднее оба игрока включили эту партию в свои сборники, считая ее одной из важнейших в своих карьерах.

Тот факт, что 17-летний Бобби боролся на равных с чемпионом мира, не прошел неотмеченным, и участники соревнования уверенно предсказывали, что не за горами матч Бобби с чемпионом мира.

На олимпиаде Советский Союз, обладавший одной из сильнейших команд всех времен, занял первое место, США пришли вторыми. Результат Бобби — 10 побед, два поражения и шесть ничьих, и… медаль за второе командное место.

Бобби Фишер (стоит) на шахматной олимпиаде в Лейпциге, 1960 год.

На банкете по случаю закрытия кто-то сказал Талю, что Бобби, изучавший хиромантию, читал по ладоням других участников, и это стало уже салонной игрой. «Пусть почитает по моей», — скептически произнес Таль. Он подошел к столу Бобби, протянул ему левую руку и произнес: «Прочти, что на ней написано». Пока Бобби изучал ладонь Таля и размышлял о тайнах линий, бугорков и завитков, вокруг них собралось множество народа, а сотни зрителей наблюдали за происходящим, сидя за своими столиками.