Стрелок. Путь на Балканы - Иван Оченков

От таких мыслей бедной девушке хотелось плакать, но разве можно было показать эти слезы другим? Поэтому она улыбалась и махала платком, надеясь, что он ее увидит. Надо сказать, что в своем лучшем платье, и почти новенькой шляпке Геся была необычайно хороша. А одолженные у подружки длинные до локтя перчатки делали ее даже изысканной. Во всяком случае, многие офицеры, завидев столь прелестную особу, подкручивали усы и подбоченивались, но она не обращала на них никакого внимания, ведь она ждала его!

И судьба наградила ее за терпение, очередная марширующая рота, повинуясь приказу начальства, остановилась на минуту и она увидела Николашу. Тот тоже заметил ее и замахал рукой. Строгий офицер хотел было сделать ему замечание, но увидев Гесю, улыбнулся и приложил два пальца к козырьку кепи. Рядом со Штерном стоял его приятель Алеша, тоже очень приятный молодой человек, к тому же влюбленный в кузину Николая. Других она просто не замечала, хотя они явно обратили на нее внимание и по рядам солдат пошли смешки. Правда, был еще один солдат, довольно высокого роста, острый взгляд которого кольнул девушку. Но он сразу же отвернулся, а она через минуту и думать о нем забыла.

— Глянь, какая мамзеля нашего барчука проводить пришла, — толкнул Дмитрия в бок неразлучный с ним Федька.

— Ничо так, с пивом пойдет, — с деланным равнодушием отвечал ему Будищев.

— В шляпке, как барыня, — мечтательно протянул Шматов.

— Тебе то что?

— Да ничего, — пожал плечами солдат, — твоя-то в платке была по ней сразу видно из простых, а эта… Красивая!

— Какая еще моя?

— Ну, та, помнишь…

— Тьфу, нашел, о чем толковать. Я уж и забыл про нее.

— Ну и зря, красивая девка. Не такая конечно как у Николки, однако…

— Слышь, завязывай с бабами, а то я тебя донимать начну!

— А чего я?

— Да ничего! Тебе вот Ганна хоть на прощание разок дала?

— Ты чего, Граф! — Покраснел до корней волос Федька. — Услышит еще кто.

— Значит, дала, — констатировал Будищев в ответ.

— Да тихо ты!

— Не боись, Охрим не услышит.

Они попрощались с хозяевами еще ранним утром. Явор буркнул им на прощание, что-то вроде: — "помогай вам бог", раздобревшая к весне хозяйка, и впрямь в последнее время ставшая довольно благосклонной к Федору, даже всплакнула немного. А сильно вытянувшаяся и как-то даже повзрослевшая Оксана стояла и загадочно улыбалась. Еще накануне вечером, она протянула Дмитрию красиво вышитый рушник. Внимание от дважды спасенной им девчонки было неожиданно приятно, и он хотел в благодарность поцеловать ее в щеку, но чертовка неожиданно подставила ему губы и обожгла в темноте жарким поцелуем. После этого девочка, хотя, наверное, уже девушка, тут же испарилась, оставив ошарашенного солдата одного.

— Равняйсь! — прервала его воспоминания поданная зычным голосом ротного команда. — Смирна! Шагом арш!

И рота как чудовищный механизм, состоящий из множества винтиков, в едином порыве двинулась вперед, грузиться в вагоны. Путь болховцев лежал на Балканы. Освобождать из турецкого ига единоверную Болгарию, а так же всех балканских христиан.

Апрель 1877 года выдался в Бессарабии жарким. Пригревавшее по-летнему солнышко иной раз уже не радовало, а напротив вызывало раздражение у измученных долгим переходом людей. По железной дороге Болховский полк добрался только до станции Бирзулы, а дальше пришлось идти своим ходом. Больше всего неудобств доставляла нехватка воды. Фляг у большинства солдат не было и потому им приходилось идти, страдая от жажды. Тем не менее, люди шли бодро, стараясь не замечать трудностей, и через десять дней тяжелого перехода добрались до Кишинева. Главнокомандующий русской армией великий князь Николай Николаевич пожелал лично встретить полк и остался доволен увиденным.

— Экие молодцы! — немного патетически воскликнул он, — видит бог, разобьем турок.

— Под вашим командованием, всенепременно! — подобострастно отвечал ему Буссе, заслужив милостивый взгляд царского брата.

— А ведь я помню, как ваши орлы браво маршировали в Бердичеве. Некоторые даже сапоги потеряли.

Толпящиеся вокруг офицеры из блестящей свиты его императорского высочества сдержано похихикали шутке великого князя, после чего их кавалькада стремительно понеслась в город, провожаемые усталыми взглядами солдат.

— Граф, а граф, — хриплым голосом спросил Шматов.

— Чего тебе?

— Вода еще есть?

— А ты свою куда дел?

— Дык это…

— Другим отдал?

— Мучаются же люди…

Дмитрий с досадой поглядел на товарища. Он в отличие от многих своих сослуживцев еще в Семеновке сообразил, что из водочного штофа выйдет прекрасная фляга, особенно если оплести ее ивовым прутом. Сам он, правда, плести не умел, но недостатка в такого рода мастерах под Бердичевым не было. Позаботился он и о Федоре и о вольноперах, так что переход дался им значительно легче, чем остальным. Вот только сердобольный Федька регулярно делился своими запасами драгоценной влаги с другими, и потому к вечеру сам страдал не меньше остальных.

— Люди, между прочим, ржали надо мной, когда я бутылки подбирал, — пробурчал Будищев, но все же протянул флягу товарищу.

Шматов быстро приложился к горлышку и сделал несколько жадных глотков. Шагающий рядом дядька Никифоров с тоской посмотрел, как тот пьет, и, облизнув губы, устало сказал:

— Наверное, тут дневку устроят.

Дмитрий в ответ только пожал плечами и продолжал шагать, цепляя на ходу бутыль к поясу. Вскоре и впрямь объявили привал. Услышав команду, утомленные солдаты стали искать, где пристроиться на отдых. Некоторые, скинув амуницию, садились прямо на землю, где стояли. Те, кому повезло больше, устроились в тени повозок. Третьи же, особенно страдавшие от жажды, двинулись в поисках колодца.

Кишинев был буквально напичкан военными всех родов войск, от казаков до артиллеристов. Все мало-мальски приличные квартиры были заняты, так что многие офицеры Болховского полка вынуждены были разместиться вместе с солдатами в чистом поле, поскольку палаток у них не было. Впрочем, уже на следующий день ситуация изменилась. Великий князь решил перенести главную квартиру действующей армии в Плоешти, а вслед за ним отправилась целая свора штабных офицеров, чиновников военного ведомства, поставщиков и просто разных темных личностей, крутящихся вокруг начальства.

Штерн, у которого еще осталось немного денег, предложил приятелям пойти в чайную. Те на сей раз не стали отказываться, тем более что находилось сие заведение совсем не далеко от места их стоянки.

Внутри довольно большого, хоть и неказистого здания было шумно, да к тому же изрядно накурено. В нескольких смежных комнатах яблоку было негде упасть от толпящихся там посетителей. Одни сидели за маленькими столиками, другие стояли рядом, а между теми и другими пулей носились чернявые половые[32] с чайниками.