Застава в огне - Александр Хорт

— Тебе известно, Аюб-хан, каким я был. Я ловил, стрелял, шел на помощь всем, кто меня звал. Что я получил взамен? В один день я потерял все. Мне сказали, что я предатель, и все, что я до сих пор делал, грязи не стоит. Ваши люди хотят меня убить. Мои — меня презирают. Моя невеста — заложница. Вот с таким багажом я пришел к тебе.

Назар был потрясен услышанным не меньше, чем хозяин дома. А тот встал, обошел Мансура, потом остановился перед ним, как профессор перед студентом.

— Друг Мансур! Как известно, я никогда не просил о помощи пограничников. Пока не просил. Хотя всякое может случиться. Зато я работал в райкоме комсомола и прекрасно разбираюсь в людях. Я знал, я один верил, что когда-нибудь ты придешь как друг. — Он сел на уголок пуфика рядом с Аскеровым и обнял его одной рукой. — Русские, когда хотят оценить достоинства человека, говорят: «Я с ним пил». А мы говорим: «Я с ним молился». Я помню, как ты читал намаз. Ты веришь в Аллаха. Почему ты еще не с нами?

Капитан спокойным движением убрал руку Аюб-хана со своего плеча, что тому явно не понравилось.

— Наверное, потому, что Аллах не с вами. Ты неправильно понял меня, Аюб. Я сказал, что потерял все, не для того, чтобы набиться к тебе в друзья. А чтобы ты понял — мне больше терять нечего! — Мансур мгновенно выхватил пистолет и наставил его на Аюб-хана. Тот, охнув, зажмурил глаза. Капитан моментально направил ствол на шевельнувшихся телохранителей, и те замерли на месте. — Кстати, ему, — Аскеров кивнул на Назара, — тоже терять нечего. Учтите это.

Аюб-хан с поднятыми руками медленно пятился к стене и при этом говорил напряженно следившему за каждым его движением капитану:

— Подожди, Мансур. Давай действовать в режиме диалога, давай без применения насилия.

Услышав от бывшего комсомольского работника столь бюрократический оборот, капитан не сдержал улыбку, однако тут же нахмурился и направил ствол пистолета в сторону двери, ведущей в соседнюю комнату, крикнув при этом:

— Кто там спрятался, сиди тихо, не то пристрелю!

Потом он снова направил ствол на телохранителей. Те, подняв руки, вопросительно смотрели на Аюб-хана, который прижался спиной к стене.

— Слышал я, уважаемый Аюб, что ты не только таскаешь опий из-за реки. Говорят, ты крадешь красивых девушек и продаешь их далеко на Восток.

При этих словах Назар был готов наброситься на богача с кулаками. А тот, наигранно хохотнув, воскликнул:

— Ерунда! Кто сказал тебе такую чушь и глупость? Твоя Лейла здесь.

— Что ты говоришь? Уж не она ли там шевелится за дверью?

— Там вообще никого нет. Можешь проверить.

— Разве что вместе посмотрим. Иди ко мне. Только быстро. Что ты застыл?

Капитан прицелился в сторону телохранителей. Воспользовавшись этим, Аюб-хан хотел вытащить из стоявшей на подставке вазы пистолет. Однако Назар заметил его движение, с криком набросился на богача и свалил его с ног. Пистолет Аюб-хана отлетел к ногам Мансура. Тот быстро поднял его, теперь он держал в каждой руке по пистолету, и оба были направлены на телохранителей. Назар же оседлал вопящего хозяина дома и нещадно мутузил его кулачищами, приговаривая:

— Продаешь, гад?! Девушек продаешь?! Кто червяк после этого?! Кто червяк, отвечай!

— Помогите! — кричал Аюб-хан. Телохранители сделали было движение к хозяину, но Мансур отпугнул их, выстрелив под ноги. Он устрашающе рявкнул:

— Стоять! Ни с места! Дом окружен!

— Врет он! — завопил беспомощно барахтающийся под Шариповым Аюб-хан. — Не слушайте его! Он тут один!

Только он это сказал, как вдруг за окном послышался шум двигателя, раздался лязг гусениц.

Больше всех удивился капитан. Он подбежал к окну и увидел, что остановившийся БМП направляет пушку на дом. Из люка выбрался сержант Самоделко и в безмятежной позе уселся на броню. К машине подошел Костя Клейменов и спокойно, сложив руки на груди, уставился на окна второго этажа. Заметив Мансура, он приветственно помахал ему рукой.

Аскеров постарался скрыть проявившееся на лице удивление. Сделав вид, что все идет по давно задуманному плану, он велел телохранителям посмотреть в окно, убедиться, что говорил им правду. Затем повернулся к Аюб-хану, который по-прежнему лежал под Назаром. Только сейчас оба застыли и выжидающе смотрели на капитана.

— Все, Аюб, сейчас будем жарить твоих павлинов, — весело сказал пограничник.

Услышав это, Назар с еще большим воодушевлением принялся молотить хозяина, а тот панически кричал:

— Помоги, Мансур! Останови этого дьявола! Не надо бить, мне больно!

Аскеров усмехнулся, радуясь не страданиям Аюб-хана, а той положительной энергетике, которая исходила сейчас от поникшего ранее Назара. Шарипов смаковал каждый удар, вкладывая в него всю ненависть к похитителю. При этом он приговаривал:

— Тухлый пузырь!.. Тухлый пузырь!.. Тухлый пузырь!

Глядя на избиение хозяина, телохранители болезненно морщили лица.

— Ай-яй-яй, Аюб, — произнес Мансур укоризненным тоном. — Ты же никогда не просишь пограничников о помощи. А?

— Сейчас прошу!

— Ладно. Будь по-твоему. Назар, пощадите уважаемого Аюб-хана. Иначе он не сможет выпустить вашу дочь. — Уже поднятая рука Шарипова застыла. — Или я неправильно сказал, Аюб-хан?

— Правильно, — прохрипел тот.

Ему позволили подняться, и он с обреченным видом повел Мансура и Назара сначала на первый этаж, затем еще ниже — в подвал, где они наконец увидели Лейлу. Она лежала на койке со связанными руками. На грозный вопрос капитана Аюб-хан ответил, что руки связали для того, чтобы она не покончила с собой. Ведь без света оставлять узницу жалко. А будь ее руки свободны, она могла взяться ими за оголенный провод, и тогда даже подумать страшно, что могло бы с ней случиться. Поэтому он и решил уберечь девушку от худшего.

Пытаясь оправдаться, он нес еще какую-то околесицу, однако Мансур и Назар уже не слушали его. Они освободили Лейлу от пут, отец набросил ей на плечи пиджак и заботливо вывел во двор, а потом на улицу. Аскеров шел сзади, внимательно поглядывая по сторонам — тут всего можно ожидать, — и был рад, когда наконец Лейла с помощью отца и подбежавшего Хуршета — так вот откуда пограничники узнали про его визит! — забралась в «уазик». Сам капитан, обменявшись крепкими рукопожатиями с Клейменовым и Самоделко, сказал, что поедет с Шариповыми на их машине. Те и спрашивать не стали, почему так. Без этого понятно — хочется с Лейлой побыть, да и подстраховать надо, мало ли что может случиться по дороге. Хуршет же, как приехал сюда на велосипеде, так и уехал следом за машиной Шариповых.

Во время инцидента Фархад, при появлении нежданных визитеров спрятавшийся в соседней комнате, внимательно прислушивался к голосам в гостиной. Не зная, как развернутся события, он на всякий случай приготовился к худшему, то есть к перестрелке: привинтил глушитель к стволу автомата и стоял с ним наготове. Когда Назар принялся бить Аюб-хана, афганец даже думал ворваться в комнату и начать пальбу, однако предпочел не рисковать. А когда услышал за окном шум двигателя и лязг гусениц, похвалил себя за благоразумное решение. Теперь он, затаившись у окна, наблюдал за прибывшим подкреплением. Фархад даже присмотрел место, где спрячется, если пограничники войдут в дом: ляжет под ковром вдоль стены, лучше ничего не придумать. Когда же вывели Лейлу и все уехали, был донельзя рад, что не пришлось прибегать к такому унизительному да и ненадежному способу маскировки.