Обреченный жених - Ольга Баскова

– На одну заброшенную дачку. Там вы посидите и подумаете. Мы будем вас навещать. Как только дама решится на сделку, вы свободны, – он бросил взгляд на дорогу. – Ну, вот, кажется, мы почти приехали.

Автомобиль притормозил напротив автобусной остановки и повернул вправо. Несколько минут он ехал между дачными домиками, пока не остановился возле двухэтажного недостроенного дома из желтого камня.

– Чей это коттедж? – спросил журналист.

Крыса осклабился:

– Вот это тебе вовсе не обязательно знать. На спасение не надейтесь, тут вас никто не станет искать.

Пленников высадили из машины и толкнули в калитку. По вымощенной булыжником дорожке все прошли к дому.

– Жить будете на первом, – распорядился коротышка. – Тут все приготовлено.

Посередине нежилой комнаты стояли два стула. Гангстеры усадили на них пленников и связали им руки и ноги.

Лидию затрясло:

– Вы хотите оставить меня на ночь в этом доме? Но сюда могут проникнуть бандиты.

– Дверь хорошо запирается, – успокоил ее Крыса. – К тому же с тобой мужчина, пусть даже и журналист. Ну, бывайте, ребята. Мы навестим вас завтра утром.

Пименов нервно глотнул. Такая перспектива его не устраивала.

– Я действительно мужчина, – начал он, – и потерплю, но Лидия слабая женщина. Вы просто не должны оставлять ее без еды и воды.

– Неужели? – ехидно бросил Коротышка. – Нам кажется, так она будет сговорчивее.

Они развернулись к пленникам спиной, и через секунду хлопнула дверь.

Семенова пошевелилась.

– Зачем вы пришли ко мне? – спросила она. – Я думала, вы один из них.

– Это потом, – отмахнулся Пименов. – Поведайте мне, за что они издеваются над вами.

Женщина тяжело вздохнула:

– Мой муж оказался негодяем. Он женился на мне только ради моих денег. На момент нашей свадьбы я думала, что он тоже чего-то стоит. Сергей имел загородный дом и магазин верхней одежды. Но я и не предполагала: он давно живет в долг. Когда магазин перестал давать прибыль, Сергей обратился за деньгами к бандитам. Лучше бы в банк! Истек срок платежа, а отдавать было нечего, и тогда мой супруг взял в долг под мою фирму, подделав подпись. Естественно, я ничего об этом не знала, за что теперь и расплачиваюсь.

Пименов смотрел на нее и думал, какое отношение Лидия имеет к Алине Вихляевой, однако разговаривать об этом не было времени. Они должны выбраться отсюда.

– У вас есть настоящие друзья? – спросил он Лидию. Женщина покачала головой:

– Нет. Когда появились деньги, все, кого я считала друзьями, показали свое истинное лицо. Успешным всегда завидуют.

– Да, понимаю. Впрочем, – журналист улыбнулся, – что толку и в моих друзьях! Никто не знает, где я. Но сейчас не об этом речь. Нам нужно подумать, как отсюда выбраться без посторонней помощи.

Семенова слабо улыбнулась:

– Разве это возможно?

– Надежда умирает последней.

Пименов пошевелился и попытался сдвинуть с места стул. Это ему удалось. Лидия наблюдала за его передвижениями.

– Думаете, что-то получится?

– Надо попытаться.

Журналист еще и сам не знал, что собирается делать. Но что-то делать было надо. Еще немного усилий – и он оказался у старого кухонного стола. Его внимание привлек ящик в столе. Не надеясь, что найдет там что-нибудь нужное, Александр потянулся к ручке зубами и вцепился в нее. Ящик стал поддаваться и открылся. На дне лежал старый заржавленный нож.

– У нас есть чем разрезать веревки, – воскликнул он.

– Но как? – не обрадовалась Лидия.

Пименов захватил зубами ручку ножа. Ему удалось перенести его на поверхность стола.

– Я постараюсь перерезать веревки вам, – сказал он Семеновой. По ее глазам было видно: она сомневается в его способностях.

– Давайте вместе двигаться на середину комнаты, – предложил ей журналист и снова взял в зубы нож. – Раз, два, начали.

Наверное, со стороны их сближение смотрелось комично, однако пленников это не волновало. На все ушло минут пять. Когда Александр оказался за спиной Лидии, он наклонил голову и, сильно закусив ручку ножа, стал резать веревки лезвием. С его лица градом катился пот. Губы и зубы нестерпимо болели. Но когда женщина взмахнула освободившимися руками, он выронил нож и издал радостный вопль.

– А теперь ваша очередь.

Лидия нагнулась и взяла нож.

– Как вам удалось орудовать таким тупым предметом?

– Огромное желание спастись, – сказал ей Пименов.

Она принялась освобождать его. Скоро журналист встал со стула и сделал несколько взмахов руками:

– Здорово сознавать себя свободным!

– Конечно, – согласилась Семенова. – Мне даже хочется петь от радости.

Александр приложил палец к губам и на цыпочках подошел к двери.

– Нужно соблюдать осторожность, – он попробовал открыть дверь. – Знаете, наши тюремщики нас не обманули, здесь действительно заперто на совесть. Это означает: через дверь мы не выйдем. Придется лезть в окно, – Пименов указал на полуразбитую старую раму. – Похоже, хозяева этой дачи нечасто сюда приезжают.

– Наверное, у них нет денег продолжать строительство, – предположила Лидия.

– Скорее всего, это кто-нибудь из бандитов девяностых, – промолвил Александр. – В свое время они брали участки в элитных местах, но когда это время для них кончилось, ребята все побросали. Кто сбежал, кого уж нет, – он влез на подоконник. – Давайте руку.

Вскоре они уже торопливо шли по мощеной дорожке.

– Здесь недалеко остановка, – проговорила женщина. – Я уверена, мы быстро найдем такси.

– Что вы собираетесь делать дальше? – поинтересовался журналист. Она открыла рот, собираясь ответить, но осеклась. Возле калитки стоял один из громил, и черное дуло опять смотрело на них.

– Ну, вы, ребята, даете, – усмехнулся он. – Я и предположить не мог, что вы выберетесь. Как вам это удалось?

Пленники молчали. Громила стукнул пистолетом по руке Лидии:

– А теперь оба обратно. Вперед и с песней.

– Иди туда сам, – зло процедил Александр. Бандит наморщил лоб:

– Вы еще и трепыхаетесь? Или мне послышалось? А ну-ка быстро, парень, и пусть твоя подруга от тебя не отстает.

Пименов продолжал стоять на дорожке:

– Туда мы не пойдем.

– Не понял, – бандит обнажил кривые желтые зубы. – Мне придется тебя ударить, мой мальчик.

Он поочередно направлял пистолет то на Пименова, то на Лидию.

– А этот твой хахаль крепкий орешек.