Витамины любви, или Любовь не для слабонервных - Анна Макстед

— Что это за чудо кулинарного искусства?

— Просто тушеное мясо.

— Мясо? — Джейсон перестал жевать.

Я удивилась его реакции:

— Ну да, мясо. А что, не вкусно?

— Вкусно, просто… — прокашлялся Джейсон. — Просто я думаю, что при моем… — Он вытаращил глаза. — Зная, что у меня чувствительный желудок, ты могла бы заменить мясо соей.

— Серьезно?

— Это совсем не сложно. Знаешь, китайцы даже называют сою «мясо без костей»…

— Правда? Фу! По-моему, это отвратительно. Сразу представляешь себе человека без скелета… — и замолчала.

— …из-за высокого процента содержания белка в бобах, — продолжал Джейс свою лекцию.

— А-а. — Я натянуто улыбнулась. — А грибная подливка? Может, она тебе понравится? Попробуешь немного?

Джейсон протянул мне свою тарелку. Я влила туда подливку и стала ждать похвалы. Но вместо нее, я услышала хрипы умирающего от яда Ромео. Дальше события развивались стремительно. Кусок жеваного мяса изо рта Джейсона выпрыгнул на середину стола, испачкав мою белоснежную скатерть (до того выполнявшую функцию простыни), стул упал на бок, а Джейсон умчался в ванную. Он пробыл там минут двадцать. За это время я опытным путем выяснила, что грибная подливка по насыщенности солью сравнима разве только с Мертвым морем. Ошарашенная этим открытием, я нашла на кухне листок с инструкциями мамы и банку с растительным бульоном для грибной подливки. Я сверилась. Я сделала все, как написала мне мама!

— Джейсон, — постучалась я к нему в ванную. — Скажи мне, пожалуйста, что означают рисунки на банке? — Он приоткрыл дверь, и я просунула банку в образовавшуюся щель.

— Чайная ложка, — прокряхтел он в ответ.

Мне оставалось только извиняться. И ненавидеть Анжелу. Разве она не знала, что это за рисунки? Это ведь ее родной язык! Ладно, разберусь с ней позже.

Я прислонилась к двери ванной.

— Джейс, ты в порядке?

В ответ — слабый стон.

— Джейс? Я должна тебе кое-что сказать.

— Что?

— Ты… прости меня за сегодняшнее. Просто я хочу начать все сначала. Я чувствую, что не заслуживаю тебя. Ты такой… такой хороший, Джейсон.

— Хорошо, хорошо, Ханна. Не сейчас. А-а… ты не могла бы уйти в другой конец коридора? Скорей, прошу тебя, Ханна.

Я убежала в другой конец квартиры, но и там отчетливо были слышны звуки диареи Джейсона. Когда звуки прекратились, я вернулась к двери ванной.

— Джейсон, я сама сварганила ту записку от Джека.

Наступило молчание. Потом Джейсон уточнил:

— Ты хочешь сказать, что он ее не писал?

— Нет.

— Значит, ты не разобралась со своим багажом прошлого? Ты мне солгала?

— Нет. — Я поежилась от такого определения моих действий. — Да.

— О, Боже мой! Я уставилась на дверь ванной:

— Теперь… все? — прошептала я.

— Я думаю, еще не все, тебе, наверное, придется еще раз пробежать в тот конец ко…

— Джейс, я спрашиваю о другом. Между нами все кончено?

Казалось, я вся налита ртутью, такой я стала тяжелой. Но мне было необходимо признаться. Я хотела быть достойной его во всем.

— Ханна, да нет, вовсе нет.

Я разрешила себе улыбнуться:

— В сущности, — смеялся он, — это справедливо…

— Ты о чем?

— Потому что… о Боже, — буль-буль-буль, — в конец коридора!

Я изобразила бег на месте.

— Да? — Я постаралась говорить, как будто издали.

— Потому что я спал с Люси.

— Джейс, — вздохнула я, — естественно, ты спал с Люси. Ты же был с ней помолвлен. Целую минуту.

— Да нет. — Раздался шум спускаемой воды. — Я имею в виду, я спал с ней каждый день на прошлой неделе. И вчера.

— Вот так новости! Ты ведь утверждал, что чувствительный желудок мешает твоей сексуальной активности!

Камень упал с моей души. После всего плохого, что я узнала от Джека о себе, мне было так приятно получить право прощать кого-то! Неверность Джейсона позволила мне перестать презирать себя. Освободила меня I от необходимости бьггь идеальной. И потом, эта новость никак не повлияла ни на силу моей любви к Джейсону, ни на нашу проблему с пониманием близости. Думаю, Джейс не хуже меня понял мои теперешние чувства. И поэтому взорвался.

Он вылетел из ванной и заорал что-то вроде: «А ты вообще когда-нибудь меня любила?»

— Конечно, и сейчас люблю, — ответила я.

— Тогда почему ты так спокойно среагировала? Ты не ревнуешь? Ты не представляешь меня в постели с Люси?

Я скорчила гримасу:

— Я ж не извращенка — фантазировать на такие темы. Гадость какая.

— Боже мой! — продолжал орать Джейсон.

Я нахмурилась и сказала трагическим голосом:

— А ты до сих пор считаешь бесчувственными тех, кто не может часами скулить из-за зубной боли или отключенной воды?

Это была шпилька в его адрес. По его лицу было видно, что он смутился. Вдохновленная этим, я добавила:

— Может быть, в душе я умираю.

— Прости, Ханна, — сказал он, — просто я этого сразу не понял.

Конечно, я тоже не мисс Марпл, но из Джейсона детектив совсем бы не получился. Он слышит только то, что хочет услышать, и из этого делает свои выводы. Я ведь не сказала: «В душе я умираю». Я сказала: «Может быть…» Но он услышал только то, что хотел, как обычно. И на радостях сжал меня в долгом объятии, что дало мне время обдумать признание Джейсона. Для меня его сообщение было ударом. Ведь он всегда считал секс грехом. В постели он тщательно выполнял свои обязанности, но никогда не терял головы. А Люси он вспахивал день за днем — тут чувствуется энтузиазм.

Я была задета. Но почему? Потому что любила Джейсона? Или потому что мое самолюбие было ущемлено? Я же обещала Джейсону быть с ним, зачем ему понадобилась Люси? Но все же во мне не было ни капли кипящей ярости, которую, я испытала при виде Джека, целующего ту красотку в носатых туфлях. Может, дело в том, что Люси не блондинка? Не знаю, что обидней: когда мужчина променял тебя на обычную женщину или на очень красивую? Еще мне сильно не понравилось, что вчера Джейсон целовал ее, а сегодня — меня, хотя бы из гигиенических соображений. Достаточно послушать, что говорит Мартина о бактериях на губах и в полости рта, чтобы вообще пропало желание целоваться («из-за стафилококков на деснах возникают фурункулы, которые растут, создавая очаги пузырей в виде виноградной грозди»).

Я решила, что мне трудно взбеситься в этой ситуации, потому что Люси — не предмет для ревности. После трех недель утомительной работы над собой я так преобразилась, что Люси мне в подметки не годилась. Я стала красоткой. У меня на кухне появился букет живых цветов. Мой дом стал уютным и чистым: я убрала в доме все предметы с каждой плоской поверхности (хотя зачем тогда нужны эти плоские поверхности?), ликвидировала все запахи с помощью хлорки или духов, постирала шторы.