Ловушка для блондинов - Елена Топильская

Мои кавалеры явились в десять ноль-ноль, как штык, и мне было невыносимо стыдно, что я как раз опоздала на три минуты. Но дальше все развивалось по плану, а именно: Кужеров с хозяйкой квартиры опоздали на сорок минут, Гена Федорчук ждал обещанную дежурной частью машину и задержал нас еще на полчаса, в итоге к двенадцати мы наконец открыли дверь квартиры. Все это время хозяйка причитала, что зараза девка, которой она квартиру сдала, так и не вернула ей ключи, что в квартире наверняка бардак, что как бы там не оказалось рассованных по углам мешков с героином или чего похуже; под “чего похуже” она наверняка имела в виду труп. Понятые жались к стеночке, видимо, проклиная тот день и час, когда они поддались на провокацию, открыли нам двери и согласились засвидетельствовать правильность составления протокола.

Еще пока мы топтались под дверью, мне не давало покоя какое-то странное ощущение. Когда хозяйка заговорила про труп, мое беспокойство усилилось, а вот как только двери были открыты и мы прошли в тесную прихожую, я осознала, что мое беспокойство связано со странным запахом. Обычно такой запах стоит на местах происшествий, где действительно есть окровавленный труп. Кровь, вытекшая из тела, пахнет довольно специфически; это не зловоние, но непривычные ощущения обещает.

Стоя в прихожей, мы огляделись. Хозяйка запричитала круче прежнего: квартира представляла собой разграбленное, ободранное помещение, из которого было вынесено все, даже зеркало настенное. Из невнятных воплей хозяйки можно было сделать вывод, что сдавала она квартиру, не уступающую по интерьеру Версалю, а теперь тут царит разруха.

Прикидывая, как все это описать в протоколе, я осторожно открыла дверь в комнату, убедилась, что обстановка в ней отсутствует, и попросила понятых принести пару табуреток, присесть в этой комнате и ничего не трогать, пока мы смотримо стальные помещения квартиры. Понятые беззвучно, в хорошем темпе, выполнили мою просьбу и, усевшись рядком в пустой комнате, надолго затихли.

. А открыв дверь в другую комнату, хозяйка завыла в голос. Оттуда, по-видимому, тоже исчезли несметные богатства.

— Даже белье постельное, сука, унесла! — рыдала хозяйка. — Батюшки, и аппарат телефонный! — взвизгнула она, потрясая обрывком вырванного с мясом телефонного шнура. Дальше из ее уст изрыгались исключительно непечатные выражения.

По мере продвижения к кухне запах усиливался. Я попросила всех участников обыска постоять в коридоре, а сама направилась к двери, ведущей на кухню. И, не успев открыть эту дверь, уже поняла, что я там увижу.

Предчувствия меня не обманули: на полу обшарпанной кухни, между поваленной табуреткой и разломанным пластиковым столом, лежало тело мужчины с гипсовыми повязками на обеих ногах и с забинтованными руками.

Он лежал ничком, а из-под него вытекала лужа крови, уже успевшей потемнеть и свернуться сгустками. Один подтек на линолеуме высох и тянулся от его пальцев, запачканных кровью, которая пропитала бинт. Рядом валялся нож — длинный кухонный нож, таким режут хлеб или колбасу; наиболее распространенное орудие бытового убийства в России. На этой кухне им резали не хлеб — весь клинок был в крови, острый кончик отломан.

— Кто же тебя так? — спросила я почти беззвучно, присев на корточки рядом с телом. Торчащие из-под бинтов скрюченные пальцы были восковыми, с желтыми ногтями. Было впечатление, что он в агонии скреб ими линолеум.

Вдруг что-то хлопнуло на кухне, и я от неожиданности чуть не свалилась с корточек. Это с треском раскрылась форточка, и ворвавшийся на кухню ветерок прошелся над неподвижно лежащим телом и пошевелил светлые волосы на голове, застывшей в неестественном повороте. Мне стало жутко в непосредственной близости от мертвого тела, и я отпрянула; поднявшись на ноги, я вышла из кухни. Все участники следственного действия, кроме понятых, в квартире отсутствовали, Дверь на лестницу была распахнута; вот почему на кухню ворвался сквозняк и открылась форточка.

Судя по приглушенным голосам, доносившимся с площадки, народ курил на лестнице. У наших оперов это называлось “дышать свежим воздухом”. Заглянув в комнату, где рядком, на табуретках, чинно сидели понятые, я спросила, можно ли позвонить от них. Один из понятых любезно разрешил и проводил меня к себе в квартиру, через площадку. Пока мы шли, я терзалась, кому первому сообщить о нашей находке — прокурору, начальнику РУВД, заместителю прокурора города, начальнику убойного отдела Мигулько или в прессу. Дойдя до телефона, я все-таки набрала номер дежурной части РУВД. Сообщила им об обнаружении трупа и попросила связаться с главком — заказать судебно-медицинского эксперта.

Дежурный ответил, что именно на эту тему связывался с главком полчаса назад, поскольку в районе с ночи дожидается очередной откинувшийся бомж, которого не осмотрел следователь, дежуривший по городу, именно по причине отсутствия свободного медика. И получил ответ, что свободного медика сегодня не предвидится в принципе. Поэтому Горчаков, принявший эстафету от дежурного следователя, — в низком старте и первый на очереди.

— У тебя же там Стеценко, насколько я знаю? — спросил дежурный, и я в который раз поразилась милицейской осведомленности о каждом моем шаге.

— Кужеров, что ли, похвастался? — без интереса уточнила я, и дежурный довольно хмыкнул:

— А как же! Вот Стеценко и используй, чего других медиков зря гонять.

— Он в отгуле.

— А кто об этом знает? — резонно возразил дежурный. — А криминалист у тебя в наличии. Ладно, Маша, не отвлекай меня, я пошел руководству докладывать: киллера-то нашли… Надо срочно сводку в главк отправить. Так, кто у нас сегодня ответственный от руководства?..

Выйдя на площадку, я сообщила Кужерову, что он имеет шанс попасть в сводку, поскольку разыскиваемый всем личным составом беглый киллер лежит в трех метрах от него с ножевой раной в пузе. Кужеров так рванулся на кухню, что чуть не опрокинул квартирную хозяйку, курившую с мужиками за компанию. Вернее, за компанию курили они, поскольку сигаретами их всех снабдила хозяйка.

Я, опомнившись, понеслась вслед за Кужеровым, опасаясь, что он там со своей медвежьей грацией все затопчет. Ведь знает, что не надо топтаться на месте происшествия, но это во всех нас неистребимо — сначала подскочить к телу, а потом начать озираться в поисках следов. Однако Кужеров грамотно затормозил на пороге кухни. Тело киллера за это время никуда не делось, так и лежало в засохшей луже крови, в окно он на этот раз не выпрыгнул. Я порадовала Стеценко тем, что ему предстоит исполнить обязанности врача — специалиста в области судебной медицины при наружном осмотре трупа. Гена Федорчук уже тихо щелкал затвором фотоаппарата, обходя квартиру. Пьетро вертел головой во все стороны, плохо понимая, что происходит. Понятые пили валерьянку, которую один из них притащил из дома; квартирная хозяйка в углу прихожей отхлебывала водку из бутылки, обнаружившейся в коридорных антресолях. В общем, работа закипела.

Естественно, обыск плавно перерос в осмотр места происшествия. Оставив осмотр кухни на сладкое, мы начали с прихожей. Гена, зафиксировав обстановку на фотопленке, стал обрабатывать косяки дверей, дверцы шкафов — в общем, те места, на которых с наибольшей вероятностью могли остаться следы рук последних обитателей этой квартиры.