Невинная наследница - Барбара Картленд

Равелла смутилась.

— Но почему нет? — спросила она. — Сеньорита же ваш друг.

— Кто вам сказал?

Равелла покраснела.

— Я слышала.

— Так вот почему вы поехали. Вы хотели шпионить за моим другом?

— Нет, нет, это неправда, — поспешно сказала Равелла. — Я не шпионила. Клянусь вам, это неправда.

— Тогда зачем вы поехали?

Равелла молчала.

— Предполагаю, что это было любопытство, вульгарное любопытство, — усмехнулся герцог.

Равелла опять не ответила. Она опустила голову и боролась с подступающими слезами.

— Вы не отвечаете. Догадываюсь, что нашел правильный ответ. Хорошо, если вам нечего сказать, мне кажется, я должен предпринять определенные шаги, чтобы предупредить подобные выходки. Я поговорю о вашем непослушании завтра. Я всегда настаивал, что меня должны слушаться в моем доме. Я пригласил леди Гарриэт быть вашей компаньонкой, но она, по-видимому, не справляется с вами. Мне остается решить, пошлю ли я вас к одной из своих замужних сестер или верну в школу.

Едва он кончил говорить, Равелла с криком вскочила. Одним движением она преодолела расстояние и бросилась на колени перед герцогом.

— Нет, пекки, нет! — закричала она, слезы текли по ее щекам. — Вы не можете так поступить! Пожалуйста, скажите, что не имели это в виду. Накажите меня как хотите, но не отсылайте меня… от вас. Это не потому, что я хотела шпионить за вами, и не любопытство погнало меня в Воксхолл…

Герцог не сделал ни одного движения. Он посмотрел на заплаканное лицо Равеллы и равнодушно и холодно спросил:

— А что же тогда?

— Я скажу вам правду, всю правду, — рыдала Равелла, — только не отсылайте меня.

— Я не собираюсь торговаться с вами, но хочу знать правду.

Равелла, все еще стоя на коленях, еще ниже наклонила голову.

— Это из-за того, что я подслушала, — пробормотала она.

— Разговор?

— Я не хотела подслушивать… Это вышло случайно, — сказала Равелла и голосом, прерывающимся от рыданий, передала разговор, услышанный в Ранела. Закончив, она ждала, бледная и дрожащая, не осмеливаясь поднять на герцога глаза.

— Я догадываюсь, — произнес он наконец, — кого вы слышали, но это не объясняет причины вашего визита к сеньорите, кроме, как я предположил, вульгарного любопытства.

— Нет, нет, — быстро сказала Равелла. — Клянусь, нет. Пожалуйста, не отсылайте меня, пекки, пожалуйста, пожалуйста… Это потому, что я испугалась, что однажды вы захотите отделаться от меня, и поехала в Воксхолл. Думала, что сеньорита обладает особой привлекательностью, которая заставляет вас восхищаться ею, особой тайной, как сделать вас счастливым… Я подумала, что, если увижу ее, поговорю с ней, пойму, что это… Пожалуйста, поймите, пекки. Это потому, что я хочу… нравиться вам, я хочу быть такой же умной и привлекательной, как ваши друзья.

Она подняла глаза с застывшими в них слезами. Губы ее дрожали.

— Встаньте, Равелла, — вдруг сказал герцог.

В ответ она придвинулась ближе к нему, схватив его руку.

— Нет, пока вы не пообещаете не отсылать меня. Пожалуйста, простите меня. Я не знала, что вы так рассердитесь… Пожалуйста, не отсылайте меня, я не вынесу этого.

Его лицо казалось неумолимым. Внезапно она положила щеку на его руку, заливаясь слезами, которые, казалось, сотрясали все ее тело. Она не могла говорить, она только знала, что мысль быть отосланной от герцога наполняет ее чувством ужаса, превосходящим все остальное.

Спустя несколько мгновений герцог сказал:

— Умоляю вас, Равелла, не портить этот костюм. Он новый, его только утром привезли от портного. Если вы будете так плакать, я дам вам свой носовой платок. Но уверяю вас, причин для слез нет.

— Вы не отошлете меня? — прошептала она.

— Нет, — ответил герцог.

— О, пекки!

Улыбка на губах Равеллы казалась радугой, но слезы еще текли по щекам. Она посмотрела на него, ее глаза искали его взгляд, как будто ей нужно было подтверждение. Он вынул платок из кармана. Она взяла его еще дрожащими пальцами и стала утирать глаза.

Платок был из тонкого батиста и пахнул гарденией. Через минуту она смотрела на него из-под длинных ресниц.

— Вы все еще сердитесь на меня?

— Вы ужасно утомительная молодая женщина, но я больше не сержусь.

— Милый пекки.

Она наклонилась, чтобы снова взять его руку, но вспомнила про новый костюм и пальцами разгладила складки.

— Я постараюсь исправиться, — сказала она. — Только не знаю как.

Герцог внезапно встал.

— Моя дорогая Равелла, вам не приходило в голову, что не может быть ничего более скучного, чем неестественный человек или человек, подражающий другому?

— Я не думала об этом, — откровенно сказала она, сидя на пятках, в то время как он возвышался над ней. — Вы имеете в виду, что я немного нравлюсь вам такой, какая есть?

— Вы точно не будете нравиться мне, если постараетесь стать похожей на кого-то.

— Я рада, но боюсь наскучить вам.

Герцог засмеялся:

— По тому, как идут дела, Равелла, не похоже, что вы наскучите мне. Вы сердите и раздражаете меня иногда, но не оставляете времени на скуку.

— Возможно, это хорошо, — серьезно сказала Равелла. — Видите ли, когда я смотрю на людей, которых встречаю в Лондоне, я понимаю, почему вы находите важных дам, которых мы встречаем на балах и обедах… утомительными. Они так притворяются и никогда не говорят то, что думают. Если кто-нибудь говорит откровенно и прямо, они ужасаются. Они выглядят скромными за своими веерами. Но другие леди на них не похожи. Я имею в виду тех, которые были у вас на обеде, когда я приехала. И сеньориту Делиту. Они чем-то отличаются, но я не могу объяснить чем. Они гораздо живее и не притворяются. Вы им нравитесь, нет, они вас любят и показывают это, не стыдясь.

Герцог отошел к столу и казался поглощенным золотой печаткой. Равелла ждала, глядя ему в спину. Наконец он произнес:

— У меня есть друзья разного общественного положения, Равелла. Но из того, что я люблю их и мне нравится их общество, не следует, что я хочу подражать им или воображать, что они желательны для знакомства. Желательны с общественной точки зрения.

Равелла, казалось, обдумывала это, потом сказала:

— Думаю, что начинаю понимать. И простите меня, пожалуйста, за мою глупость. Я постараюсь многому научиться.

Герцог отвернулся от стола.

— Вы не сделаете ничего подобного, — отрезал он.

— Но я не хочу продолжать делать ошибки.