Голгофа женщины - Вера Крыжановская

— Милости просим!

Однако Иван Федорович не спешилвоспользоваться полученным позволением и встретился с Ксенией Александровнойтолько случайно в концерте. С враждебным любопытством взгляд его блуждал пофигуре молодой женщины, которая была красивее, чем когда-либо, в своем простом,но изящном туалете. Но вот черные глаза его вспыхнули огнем. Он увидел, какКсения Александровна слегка побледнела и, по своему неисправимому тщеславию,вообразил, что она не может видеть его без душевного волнения, не понимая, чтоэто было тягостное волнение. Потом он подошел и холодно поздоровался с ней.

Иногда, через, месячные промежутки, ИванФедорович приезжал к брату; иногда же сам Ричард навещал его и виделся у него сБорисом, который очень ему понравился.

Борис был предоставлен заботам гувернера иказался серьезным и печальным. Дурно воспитанный и щедро снабжаемый деньгами(так как Иван Федорович не был скуп, когда водились у него деньги), Борис былобязан исключительно своему хорошему характеру, что не испортился вконец.

У мальчика сохранилось до странности ясноевоспоминание о той, кого он считал своей матерью. Однажды он робко попросилпозволения повидаться с ней.

Иван Федорович ничего не имел против этого;Ксения Александровна тоже охотно согласилась на это свидание. С тех пор, какона чувствовала себя счастливой, в ней возродилась любовь к Борису, а горечьобиды исчезла.

Молодая женщина нежно приняла Бориса. Страшноеволнение последнего, горячие слезы и безумные поцелуи, которыми он осыпал ее,глубоко тронули Ксению Александровну.

С этого дня Борис проводил у матери и дядиРичарда каждое воскресенье и каждый праздник, часами играя с маленьким братом исестрой, которых положительно боготворил.

Ксения Александровна сделалась егопокровительницей и доверенным другом, которому он поверял все свои радости иогорчения.

Клеопатра Андреевна умерла уже несколько леттому назад. Последние дни жизни ее были смущены жестокими семейными бурями. Квеликому гневу и негодованию своей тетки, Анастасия выразила желание сделатьсяактрисой и твердо стояла на своем желании, несмотря на действительно ужасныесцены.

Несмотря на благотворное влияние своей старойгувернантки, женщины благоразумной и строгих правил, Анастасия осталасьсвоевольной и капризной кокоткой. А поездка с матерью заграницу окончательноиспортила ее.

Одному Богу известно, чем бы сделаласьнесчастная Анастасия в руках своей матери, если бы не произошел совершеннонеожиданный случай. Появился господин Гольцман, столько лет пропадавший мужЮлии Павловны. Он написал из Америки письмо, в котором предлагал ей приехать кнему, так как ему удалось составить себе состояние, позволявшее содержать ее сдочерью.

Юлия Павловна немедленно решила ехать к нему,но сочла лишним теперь же брать с собой дочь, которую отправила к КлеопатреАндреевне. Но девочка была уже совершенно сбита с толку и только мечтала отриумфах на сцене.

В своем сопротивлении тетке она нашлапомощника в лице Ивана Федоровича, благодаря влиянию которого ей и удалосьпоступить на драматические курсы.

Когда в Петербург приехал Ричард Федорович,Анастасия готовилась дебютировать. Со своей обычной добротой, Герувиль сталоказывать молодой девушке помощь, как в материальном, так и в нравственномотношении. Может быть, именно благодаря ему и Ксении, Анастасия вела довольноправильный образ жизни и избегала всяких авантюр, которые могли бы закрыть ейдвери дядиного дома, где она любила бывать.

В назначенный день, Ричард Федоровичотправился с женой в театр. Ксения Александровна не могла сдержать насмешливойулыбки при виде Ивана Федоровича, который, сидя в первом ряду кресел, выказывалвидимое нетерпение, а когда на сцене появилась дива, стал бешено аплодироватьей.

Виолета Верни была очень красиваясемнадцатилетняя особа. В ее еще нежных формах и милом личике светилось что-тодетское; такое же впечатление производили и ее большие, голубые, наивные игрустные глаза. Одним словом, это была красота, готовая распуститься во всемсвоем блеске. Она отличалась чудным, бледным, прозрачным цветом лица, тонкими иправильными чертами и чарующей улыбкой. Черные, как вороново крыло, волосы,распущенные по требованию роли, окружали ее каким-то блестящим, шелковистымплащом.

Она была замечательной артисткой, с чуднымголосом и прекрасной, оригинальной игрой.

Анастаси сказала правду: Верни придавалапикантной роли и двусмысленным песенкам печать приличной и невинной грации.

— Признаю, что вкус у Ивана прекрасный и чтоувлечение его вполне извинительно, — прошептала Ксения Александровна на ухомужу. —

Но мне искренне жаль это юное существо, такоепрекрасное и так богато одаренное, стоящее на таком скользком пути.

Да, если только она попадет в руки моегомилейшего братца, то вся ее добродетель сразу улетучится... И, я думаю, что онане ускользнет от него. Посмотри только на него: он просто с ума сходит от этойдевочки. Без сомнения, это он поднес ей чудную корзину и прелестный букет.

Затем, рассмеявшись от души, Ричард Федоровичпробормотал:

О! Иван, Иван! Неужели ты никогда невспомнишь, что тебе уже перевалило за сорок лет?

Виолета Верни жила в Офицерской улице, гдезанимала скромную меблированную квартирку, состоящую из четырех комнат скухней, с окнами, выходящими во двор.

На другой день после вышеупомянутогопредставления мы застаем Виолету за обедом. Против нее сидела госпожа Леклерк,старая актриса, нарумяненная и претенциозная, которая сопровождала ее вкачестве дуэньи и которую она титуловала тетей. Пожилая актриса была видимоочень раздражена. Оттолкнув свою тарелку, она ядовито вскричала:

Нет! Твое упрямство и твое смешное жеманство,право, переходят всякие границы. Неужели ты думаешь, что опереточная певицаможет серьезно разыгрывать роль весталки и оскорблять обожателей, которые однимогут дать ей известность и богатство?

Ба! Неужели верно, что одни только обожателисоздают известность? Ведь ты, тетя Аглая, не была жестока к ним, а между тем тыне приобрела ни богатства, ни славы, — лукаво заметила Виолета.

О, я! Мне феноменально не везло, и я должнабыла бороться с соперницей, которая была настоящим чудовищем хитрости и злобы,— с тяжелым вздохом ответила Аглая. — Я хотела бы, чтобы ты избежала этихподводных камней, моя дорогая Виолета. Я воспитала тебя, я руководила твоимипервыми шагами, как артистки, и желала бы видеть тебя на вершине славы. Вотпоэтому- то я и повторяю тебе постоянно: не разыгрывай из себя смешнойдобродетели и не забывай старого немецкого барона в Кельне, который отомстилтебе за твою суровость, устроив фиаско со свистками.

Да, которые заглушили аплодисменты, — сдосадой перебила ее Виолета. — Не доставало только, чтобы я продалась этомустарому сатиру!