Викинги - Сергей Жарков

Скорее всего, процедура подачи иска в Скандинавских странах эпохи викингов перед тингом была различной. Благодаря сагам нам лучше всего известно, как это происходило в Исландии. Так, много интересной информации о судебном процессе, происходящем в Исландии в эпоху викингов, можно узнать из «Саги о Ньяле». Это самая известная и длинная из так называемых саг об исландцах. Описанные в ней события происходили в Исландии в 980-1010-х годах. Так, в «Саге о Ньяле», например, рассказывается о вражде двух родов, протянувших кровавую вереницу убийств через несколько лет, несмотря на то что за каждого убитого оба рода платили виру, надеясь, что соседи этим удовлетворятся. Стремясь предотвратить подобные случаи, законы устанавливают строгий порядок вызова ответчика на тинг, назначения свидетелей и т. п. Несоблюдение этих правил (а тем более самостоятельная расправа) могло привести к тому, что сам истец рисковал оказаться в положении подсудимого. «Гуталаг» дает нам поразительный пример подобного закона: это глава «Об убийстве человека». В ней говорится о так называемом «круге мира», который может провести человек, совершивший убийство, и который дарует ему неприкосновенность до суда (кстати, такую же неприкосновенность дают церковь и дом священника). А вот следуя «Вестгёталагу», была разрешена немедленная месть за убийство. Наследники убитого имели право сразу же, «по его следам» зарубить убийцу. Тогда клали одного человека против другого, и никакие штрафы не должны были уплачиваться ни одной из сторон. Если немедленной мести не происходило, то убийца должен был немедленно объявить об убийстве на ближайшем тинге; если он этого не делал, то наследник мог добиться немедленного лишения мира (объявления вне закона). Если же об убийстве было объявлено, дело возбуждалось только на третьем по счету тинге после убийства, т. к. до этого убийца мог договориться с потерпевшей стороной, заплатив виру. На третьем тинге наследник должен был возбудить обвинение; если убийц было несколько, он имел право обвинить до шести человек, обозначив их как соучастников, советчиков и присутствовавших. После этого тинг назначал эндаг – как предполагают, фиксированный день для слушания дела (в этом же значении эндаг упоминается и в норвежских источниках). На эндаге наследник с клятвой должен был ввести шестерых свидетелей тинга для подтверждения своего обвинения и обвинить убийцу уже, так сказать, в лицо: «Ты направил в него острие, и ты его истинный убийца». На следующем тинге, носившем название сегнартинг, наследник должен был подтвердить, что на эндаге он выполнил все, что предписано законом, а затем должны были вынести приговор и присудить убийцу к лишению мира. Даже на этом этапе убийца имел шанс договориться с наследником о выплате виры. Все участники преступления, кроме того, кто был обозначен как убийца, имели право защищаться против обвинения.

В «Саге о Ньяле» есть подробное описание подобной тяжбы, поэтому имеет смысл проследить ход суда по этому источнику, чтобы заметить характерные особенности процессов на тинге – тем более что в Исландии тинги получили, пожалуй, наибольшее развитие. Так, в случае убийства родственники убитого в первую очередь решали, кто из них будет истцом, или, если ни один из них не считал себя способным справиться с этим делом из-за отсутствия юридических знаний или влиятельных знакомых, должны были просить кого-нибудь действовать от их имени. Далее жалобщик должен был отправиться в дом убийцы в определенный законом день, провозгласить обвинение перед свидетелями и потребовать, чтобы он явился перед тингом. Личность убийцы, как правило, была известна, поскольку он должен был объявить о факте убийства, как только оно случилось, поскольку если он этого не делал, то обычное, непредумышленное убийство превращалось в тайное убийство из-за угла – самое позорное преступление. Далее истец должен был объявить об обвинении в убийстве девятерым ближайшим соседям места убийства – они становились свидетелями обвинения. До начала следующего тинга как истец, так и ответчик старались получить как можно более широкую поддержку среди своих родственников и друзей, а также добиться поддержки вождя. Если двое противников были дружинниками разных вождей, то каждый мог автоматически рассчитывать на то, что господин ему поможет, но если оба служили у одного и того же человека, то одному или другому приходилось искать поддержки в другом месте – если только, конечно, они не просили его выступить в качестве судьи описанным выше образом. Иногда велась и закулисная борьба за то, чтобы дело слушалось на одном тинге, а не на другом, поскольку было более выгодно, если дело слушалось там, где у человека имелось много друзей. Если сами тяжущиеся были вождями, то они добивались того, чтобы на тинг их сопровождало как можно больше вооруженных дружинников. Кстати, вооруженная охрана была нелишней, так как добраться до тинга само по себе могло оказаться проблемой: противники могли силой мешать друг другу проехать туда, поскольку считалось, что тот, кто не являлся на тинг, проигрывал дело. Оказавшись на месте, истец и ответчик должны были облечь свои жалобы в сложные юридические формулы (одна ошибка в изложении могла провалить все дело!) и каждый должен был представить «свидетелей». Это не были свидетели в современном смысле слова, а просто соседи, которые были готовы поклясться, что, по их мнению, все сказанное– правда и что каждый шаг в юридической процедуре выполнен правильно. Жалобу выслушивала коллегия из 36 «судей», функции которых были примерно теми же, что и у современных присяжных, – они не должны были вести следствие или обладать какой-то особой юридической подготовкой: их делом было просто вынести решение в пользу той или другой стороны. «Судьи» назначались председательствовавшими на тинге вождями: на местном исландском тинге три ближайших вождя назначали каждый по 12 судей. Однако на альтинге этим занималось большее число вождей, так что каждый назначал меньшее число судей, поскольку и здесь их было всего 36. Именно поэтому для каждой стороны было жизненно важно обеспечить себе поддержку. Фактически суды были лишь слегка замаскированной проверкой сил истца и ответчика, и если ни одному не удавалось подловить другого на какой-либо юридической тонкости, то на судей почти всегда влияла та поддержка, которой могла заручиться та или другая сторона, и особенно отношение к делу вождей, которое, конечно, было всем известно. Нередко, несмотря на все законы о соблюдении мира, судьи, запуганные открытой демонстрацией силы, расходились, не вынеся никакого решения. Кстати, жалоба истца на тинге в основном представляла собой простое обвинение в убийстве. Так, на тинге истец (или человек, которому истец по тем или иным причинам при свидетелях передал ведение дела) приносил присягу в том, что он будет честно вести дело, и оглашал обвинение. Кстати, обвинения по всем делам предъявлялись в один день, так что на альтингах на это часто уходил весь первый день. Только после объявления всех дел начинались суды.

– Я призываю вас в свидетели того, что я обвиняю (имя ответчика) в том, что он нанес (имя убитого) рану внутренностей или костей, которая оказалась смертельной и от которой (убитый) умер на месте, где (обвиняемый) незаконно напал на (убитого). Я говорю, что за это он должен быть объявлен вне закона и изгнан, и никто не должен давать ему пищу и оказывать ему какую-либо помощь. Я говорю, что он должен лишиться всего добра и половина его должна отойти мне, а другая половина– тем людям из четверти, которые имеют право на добро объявленного вне закона. Я объявляю об этом суду четверти, в котором по закону должно рассматриваться это обвинение. Я объявляю об этом по закону. Я объявляю об этом со «Скалы Закона» так, чтобы все слышали. Я объявляю, что (обвиняемый) должен быть судим этим летом и объявлен вне закона. В свою очередь, обвиняемый пытался защищаться, утверждая, что погибший так спровоцировал его своими предшествующими нападениями или оскорблениями, что убийство было вполне оправданным и за него не следует ни платить штраф, ни нести наказания. Если судьи с ним соглашались, они объявляли, что на время убийства убитый был «нечистым» и что его родственники не могут требовать возмещения. Если же они вставали на сторону истца, то могли наложить на ответчика такое же изгнание, как нередко делали третейские судьи, но чаще налагали более жестокое наказание – ставили убийцу полностью вне закона. Человек, оказавшийся вне закона, не имел никаких прав. Его собственность переходила к тому, кто подал на него в суд (причем определенная доля отходила к приговорившим его к изгнанию судьям).