Сестра моя - смерть - Наталья Александрова

Один — пожилой, усталый. Он медленно шел старческойревматической походкой, чуть шаркая ногами, и видно было, что пешие прогулкидля него — не самое привычное занятие.

Второй шел ему навстречу тоже очень медленно, но этамедлительность была сродни медлительности бредущего по саванне сытого льва.Этот человек был довольно молод, хотя определить его действительный возрастбыло непросто. Его невыразительное восточное лицо казалось древнее и загадочнееегипетских пирамид, и что-то в нем было такое, из-за чего каждый, кто хоть развидел его, запоминал его на всю жизнь и вспоминал потом с ознобом суеверногоужаса.

Этот человек шел медленно только для того, чтобы не обогнатьидущего навстречу старика и встретиться с ним точно на середине моста.

В машинах, что стояли у ограждений, — и в той, что состороны Центра, и в той, что с Выборгской стороны, — сидели снайперы,держа на прицеле идущих навстречу друг другу людей, один снайпер —ревматического старика, держащего в старческих руках четверть страны, другой —восходящую звезду криминального мира, ангела смерти. Каждый из них знал, чтоидет под непрерывным сопровождением снайперской винтовки, и понимал, что такаямера предосторожности неизбежна во избежание нежелательных сюрпризов. Насередине моста два человека остановились.

— Здравствуй, Шаман, — сказал АркадийИльич, — много о тебе слышал. Интересно на тебя живого посмотреть.

— Здравствуйте, Аркадий Ильич, — ответилШаман, — я тоже много о вас слышал.

Зачем звали?

— Ты сам говорил, что приходишь в гости один раз, каксмерть. Я хочу тебя попросить навестить кое-кого из моих знакомых.

— Никак собрались выйти на тропу войны? И что же, своейармии не хватает?

— Да, война у меня действительно начинается. И своейармии мне бы вполне хватило.

Но есть два соображения, которые заставили меня обратиться ктебе за помощью. Первое и самое главное: я хочу, чтобы моя война кончиласьсразу же, как только начнется. Я хочу, чтобы она была молниеносной. А ты,Шаман, молодой и быстрый. Быстрый, как молния — если молва не преувеличивает.

— Вы политик, Аркадий Ильич, и не можете не хитрить.Только я вам честно скажу: лесть ваша пропала даром, я на такие простые уловкине реагирую. Говорите, какое у вас второе соображение.

— Второе соображение заключается в том, что я не хочу,чтобы кто-то понял, что эту войну веду именно я. Мне нужно, чтобы на первыхпорах противник понятия не имел, с кем он воюет.

— Это разумно. Скажите, сколько времени должнапродолжаться ваша война?

— Та операция, к которой я хочу подключить тебя, должназакончиться через пятнадцать часов, лучше — раньше. Самолет я тебе дам.

Шаман посмотрел на Аркадия Ильича с уважительным интересом —не из-за обещания дать самолет, а из-за сжатых сроков, в которые тот намеренуложиться.

— Что ж мы с вами можем договориться.

Назовите мне объекты и скажите, что я выиграю от участия ввашей войне.

— От участия в моей войне вы выиграете, во-первых, моюдружбу, а во-вторых — торговый порт.

В невыразительных глазах Шамана зажглась искра интереса.

— Ваша дружба, Аркадий Ильич, бесценна, но, боюсь, еетак же легко утратить, как и приобрести. Вы — политик, а дружба в политикеразменная монета. А вот торговый порт — это очень серьезно. Но сейчас егодержит Трясучий… Значит, из ваших слов я могу сделать вывод, что он тоже стоитв вашем списке?

— Ты — толковый парень, Шаман. Трясучий действительноесть в моем списке, но не он будет твоей целью. Это было бы неграмотно. Если мыхотим, чтобы порт действительно оказался под твоим контролем, ты не долженучаствовать в ликвидации Трясучего, иначе у тебя потом будут проблемы с еголюдьми.

Твои объекты будут в Москве.

Шаман слегка поморщился:

— Я не люблю Москву и плохо ее знаю.

Мне потребуется время для ознакомления с обстановкой.

— Времени, к сожалению, нет. Вместо времени я могу датьтебе информацию. Вот все, что Станиславыч смог подготовить по твоимобъектам. — Аркадий Ильич протянул Шаману несколько дискет.

Шаман кивнул, спрятал дискеты в карман и сказал:

— Мы договорились, Аркадий Ильич. Но у меня к вам ещеодна маленькая просьба.

— Какая? — В голосе Михайлова прозвучалонедовольство. — По-моему, твой гонорар более чем щедр.

— Не спорю. Но во время нашего первого телефонногоразговора вы обращались ко мне на «вы». Я предпочел бы, чтобы так оно иоставалось впредь.

Аркадий Ильич удивленно пожал плечами:

— Я не против. Просто увидев, как вы молоды, я решил,что разница в возрасте позволяет такое обращение.

— Моя внешность обманчива, — невозмутимо ответилШаман, — разница в возрасте между нами не так велика, как можетпоказаться. И я хотел бы подчеркнуть, что я не становлюсь вашим человеком, авсего лишь на определенных условиях выполняю вашу просьбу. Я никогда не буду ничьим человеком.

Независимость для меня важнее всего.

— Хорошо, хорошо, — Михайлов поморщился, — яучту ваше пожелание.

Надежда помогла Лене переодеться в спортивные брюки идлинную футболку, дала ей расческу, щетку и кое-какие мелочи, заставила принятьдве таблетки аспирина, хоть Лена и утверждала, что температура спадет и так.Наконец, Надежда отбыла восвояси, унося по просьбе Лены ее платье и туфли: еслинежданно-негаданно нагрянут хозяева — сатанисты, нужно будет срочно уноситьноги и некогда будет собирать вещи по углам.

Алексей запер за Надеждой дверь и вернулся в комнату.Светало, через открытую форточку доносилось щебетание птиц. Лена сидела накровати, кутаясь в одеяло. Спать больше не хотелось. Нужно было собраться смыслями и решать, что делать дальше. Но очень мешал и пугал человек в маске.Кто же он такой и чего от нее хочет?

— Послушайте, — прошептала Лена, — кто вытакой и как вас зовут?

— Какая разница, — усмехнулся он, — ну,Алексей.

— А меня — Лена. — Она тут же испугалась, что всвое время на вопрос Надежды она ответила, что ее зовут Ольга. —Послушайте, Алексей, за что вы на меня злитесь? Ведь я не сделала вам ничегоплохого. — Он отвернулся к стене и молчал. — И у меня к вам просьба.

Снимите все же маску. А то мне кажется, что там — монстр. Аесли вы боитесь, что я увижу ваше лицо, то я могу закрыть глаза.

За что он на нее злится, думал Алексей. Она вовсе не таксильно спутала его планы, как он жаловался Надежде. Ведь он успешно взорвалвесь арсенал лагеря. Это — первый шаг. Женщина, конечно, в его деле былалишней, с ней приходилось возиться, но он злился на нее не за это. А за то, чтоего к ней тянуло. Сколько он уже один? Пятый месяц. Долгий срок для нормальногомужчины. Пока его окружали деревенские толстомясые тетки, он держался. Ноздесь, рядом с ней, так близко.., этак можно совсем с катушек сойти. Хорошо быуйти отсюда подальше, но он не может оставить ее одну — мало ли что придет ей вголову. Она может сбежать, обратиться в милицию. И, скорее всего, опять попадетв руки тех, из лагеря. Сейчас, ночью, им не до того, пожар тушить надо, но кутру опомнятся и станут шастать по окрестностям. Он надеется, что подземный ходони не найдут, и часов в семь надо будет поразведать, как там дела. Но пока..,он уловил слабый запах ее духов.