Феникс в огне - М. Дж. Роуз

Но его не оказалось и там. Там вообще ничего не было. Самым ужасным оказалось то, что он выдал себя, выбежал на открытое место, в разрушенный театр. Он развернулся. Повсюду, куда ни кинь взгляд, были одни руины.

Куда подевался его Рим? Где все знакомые постройки? Что произошло с его городом? Ему надо поскорее покинуть это открытое место, где он представлял собой легкую добычу.

Юлий споткнулся, попытался сохранить равновесие, но не удержался на ногах и упал. Каменные осколки впились в его ободранные руки, вгрызлись в коленки, покрытые ссадинами. Сердце жреца бешено колотилось в груди, дыхание вырывалось резкими, болезненными порывами. Он услышал позади приближающиеся тяжелые шаги, хриплое учащенное дыхание.

Спасения не было.

Юлий медленно поднялся и обернулся. Его преследователь был не в тоге и не в тунике, а в каком-то странном одеянии, подобного которому служитель богов никогда не видел. Он держал в руке странный металлический предмет. Юлий почему-то сразу же угадал, что это оружие.

Он смотрел в черное дуло и вдруг ощутил сильную дрожь, испытал чувство освобождения, расставания. Джош вырвался из провала в прошлое и увидел перед собой того самого человека, который похитил камни памяти и ранил в гробнице профессора Рудольфо, вероятно, из этого же самого пистолета. Тот смотрел на него с самодовольной усмешкой.

Габриэлла взглянула на часы и удивилась. Было всего лишь двадцать минут двенадцатого. Прошло всего пятнадцать минут с тех пор, как она в последний раз звонила в больницу. Ей хотелось позвонить снова и узнать, нет ли каких-нибудь перемен, однако в прошлый раз сиделка заверила ее, что она обязательно ей перезвонит, если профессору станет хуже.

Габриэлла с ума сходила от беспокойства. Она расхаживала по комнате и размышляла о трагедиях последних двух дней — жизнь профессора Рудольфе висит на волоске, камни похищены, Тони Саччио убит. Молодой охранник работал на раскопках с самого их начала. Каждое утро он приветствовал Габриэллу широкой улыбкой и громким, радостным восклицанием. Несколько раз случалось, что она слишком уж увлекалась работой и пропускала обед. Тони, собиравшийся домой после смены, окликал ее и предлагал принести что-нибудь поесть. Он даже купил игрушку для Куинн. Это была кукла, изображающая ватиканского гвардейца в высокой шапке и желто-черных панталонах.

На глаза Габриэллы наворачивались слезы. Она с трудом сдерживала их, зная, что слезы ни черта не помогают. Женщина поняла это, когда умерла ее мать, а затем погиб муж. Эмоции нужно переносить, а не ублажать. Иногда Габриэлла вспоминала Куинн и прикусывала губу с такой силой, что боль отвлекала ее внимание от всепоглощающего страха за то, что она не в силах оградить свою малышку от всех бед.

Всю свою взрослую жизнь Габриэлла провела в окружении мертвецов. Она нисколько не боялась того, что ей самой предстоит когда-нибудь присоединиться к ним, однако не перенесла бы утрату еще одного близкого человека, особенно смерть своего драгоценного ребенка.

Габриэлла знала, что трагедии происходят сплошь и рядом. Кажется, несчастные случаи только и выжидают подходящего момента. Пьяный лихач, несущийся по улице. Смертоносный вирус, подхваченный в школе от другого ребенка. Внутренняя бомба с часовым механизмом, передающаяся от родителя к ребенку через ДНК.

Нет, нет, нет! Она не станет жертвой этих извращенных, мазохистских рассуждений. Если беде суждено прийти, то Габриэлла своими тревогами все равно ее не остановит. Надо уйти отсюда, немного прогуляться, заглянуть в кафе, выпить бокал вина. Можно делать все, что угодно, лишь бы не сидеть в ожидании, не думать о худшем.

Габриэлла причесалась, взяла сумочку и направилась к двери, но тут зазвонил ее сотовый телефон.

Миссис Рудольфо сквозь рыдания кое-как проговорила, что профессору стало хуже. Лихорадка усилилась, у него начался бред. Лекарства не справляются с заражением.

— Не сможете ли вы приехать в больницу?

— Да, — ответила Габриэлла. — Разумеется, я уже выезжаю.

Мужчина, устроившийся в сером седане, проследил за тем, как профессор Чейз выбежала из дома, поспешила к своей машине и села за руль. Он завел двигатель и через двадцать секунд после того, как она отъехала от дома, тронулся следом, держась на достаточном удалении, чтобы не бросаться в глаза.

В это время еще один человек сидел в черном внедорожнике, припаркованном в самом конце квартала. Он тоже видел, как Габриэлла уехала, но он не последовал за ней, а всего лишь набрал номер на своем сотовом телефоне и дождался ответа.

На противоположной стороне улицы, в том самом жилом доме, из которого только что выбежала Габриэлла, в гостиной своей квартиры, расположенной на первом этаже, сидела домовладелица. Она вязала свитер для внука и смотрела по телевизору старый фильм Феллини.

Камилла Вольпе устроилась рядом с телефоном, поэтому сняла трубку после первого же звонка. Женщина слушала то, что ей говорили, кивала и соглашалась. Потом она начала было что-то говорить, но услышала, что связь оборвалась. Синьора Вольпе достала из зеленой стеклянной вазы, стоявшей на столике у входной двери, связку ключей и вышла из квартиры.

Когда женщина стала подниматься по лестнице, ее колени выразили протест и заныли. Артрит с каждым годом донимал ее все сильнее и сильнее. Синьора Вольпе устала ходить по врачам и ждать в приемных. При этом она хорошо знала, что нет никаких волшебных средств, исцеляющих от старости, и помнила руки своей бабушки, дожившей до девяноста с лишним лет. Они были узловатыми, покрытыми толстыми веревками вен, проступающих сквозь высохшую кожу.

Домовладелица подошла к квартире «2-Б» и отперла дверь так спокойно, словно имела на это полное право. Но ведь это действительно так, не правда ли? Если человек, снимающий квартиру в ее доме, занимается чем-то противозаконным, то ее долг — помочь полиции его поймать. Разве не так?

В газетах постоянно появлялись рассказы о том, как археологи буквально насиловали Рим. Они отыскивали древние произведения искусства и тайком вывозили их из ее страны. Если эта американка занималась тем же самым, то синьора Вольпе просто обязана была оказать содействие полиции.

Следователь по телефону сказал ей, что доказательства преступной деятельности этой иноземки содержатся в черных тетрадях, исписанных рукой Габриэллы. Важны и фотографии, сделанные на месте раскопок. Именно это домовладелице предстояло найти и передать в руки полиции.

Синьора Вольпе принялась методично разбирать груды бумаг, наваленные на письменном столе. Она чувствовала, как гулко стучит ее сердце. Сейчас она напоминала сама себе героев тех фильмов, которые любил смотреть ее муж, когда был жив. Этой даме исполнилось шестьдесят два года. Она еще ни разу не переступала порог полицейского участка и вот сейчас помогала следователю, играла в частного детектива. К ее страху примешивалась определенная доля возбуждения, точнее сказать, восторга. В конце концов, патриотка помогала предотвратить хищение национального достояния.