Рожденная заново - Елена Рахманова

Прежде он ни за что бы не вскрыл его. Но это прежде, когда у них с Александрой практически не было друг от друга секретов.

– Тина, смотри-ка, что я нашел, – сказал он, возвращаясь с конвертом в гостиную. – Письмо из поликлиники.

Девушка подскочила к нему и с интересом посмотрела на находку:

– Вы его прочтете?

Венчик кивнул:

– Сию же секунду. Вдруг там разгадка странного поведения Александры.

Они уселись рядышком на диван, и Тина с тревожно забившимся сердцем смотрела, как он нетерпеливо разрывает конверт.

Внутри оказался ксерокс заключения о состоянии здоровья Бенедиктовой Александры Ивановны, сделанного терапевтом Кухарчик Л.В. на основании результатов анализов и обследования другими специалистами. Диагноз гласил: вегетативно-сосудистая дистония и прочее.

– Ну и что это нам дает? – спросила Тина.

– А ничего нам это не дает, – задумчиво ответил Венчик. – Такой диагноз и я мог бы ей поставить, причем безо всяких там обследований… Не знаю, как ты, а я начинаю волноваться всерьез. Что-то у Александры случилось из ряда вон выходящее.

Тина в тревоге уставилась на него:

– Что же нам тогда делать?

– Сейчас ложиться спать, а завтра с утра пораньше я отправлюсь в эту самую Выглядовку. Думаю, часа за три-четыре доеду и буду разбираться уже на месте, – решительно произнес Венчик.

Тина с мольбой посмотрела на него и даже для пущей убедительности положила руку ему на плечо:

– Возьмите меня с собой, ну пожалуйста, Вениамин!.. Я же вам все-таки не чужая, да и дорогу знаю…

В выражении ее лица и в тоне было столько трогательно-искренней озабоченности судьбой его жены, что в душе Венчика что-то дрогнуло. Он вгляделся в темно-серые глаза девушки – и только сейчас понял, что она очень и очень недурна собой. Но об этом после…

– Ну ладно, – вроде бы нехотя согласился он. – А сейчас я покажу тебе, где ты будешь спать…

– Не надо, – улыбнулась Тина, убирая руку с его плеча и поднимаясь. – Я уже ночевала у Александры Ивановны.

– Вот даже как… – удивленно протянул Венчик. – Сколько всего я не знаю о собственной жене, – пробормотал он себе под нос, провожая неосознанным, оценивающим взглядом выходящую из гостиной девушку. – Ты проснешься в шесть или мне тебя разбудить? – спросил он, когда Тина была уже в дверях.

Она обернулась и покачала головой:

– Не нужно, Вениамин. Я все сделаю так, как вы скажете.

«Я все сделаю так, как вы скажете». В любой другой ситуации этой фразы ему было бы достаточно, чтобы начать увлекательную игру за благосклонность дамы, в которой он всегда оказывался победителем. Сейчас же Венчик был даже раздосадован тем, что фривольные мысли приходят ему в голову в столь неподходящий момент.

– Тогда встречаемся в кухне в половине седьмого, завтракаем и отправляемся в путь. Договорились? – спросил он.

– Договорились, – кивнула Тина и пожелала ему спокойной ночи.

– И тебе приятных снов, – ответил Венчик.

Однако всю ночь он проворочался с боку на бок, одолеваемый тревожными мыслями. Какую бы версию случившегося Венчик ни выстраивал, ничего не получалось: концы с концами не сходились. И еще было обидно, что Александра не доверилась ему, будто он что-то мог сделать ей во вред. Даже эта взявшаяся невесть откуда родственница и то была посвящена, пусть частично, в ее планы… Славная, однако, девчушка – симпатичная и неиспорченная и искренне переживает за Александру. Сейчас тоже наверняка мается без сна…

Но Тина спала сном праведника, утомленная перелетом из Франции и обрушившимися на нее сразу же по приезде новостями. К тому же с первой минуты знакомства Александра произвела на девушку неизгладимое впечатление и стала эталоном для подражания во всем.

«Вот уж кто всегда знает, как поступить в той или иной ситуации. Вот у кого эмоции никогда не будут главенствовать над рассудком. Вот человек, который из всех предложенных ему судьбой путей выберет самый достойный», – рассуждала Тина, с восхищением наблюдая за четкой, собранной начальницей и родственницей. И это мнение не изменилось. Хотя девушка допускала, что и сильные люди могут порой оказаться бессильными перед роковым стечением обстоятельств. Поэтому, естественно, она не могла не переживать за Александру. Но усталость и здоровая психика взяли свое…

Утром Тина вошла в кухню со свежим макияжем, опять преобразившаяся в свою старшую родственницу – ведь им предстояло по-прежнему морочить голову случайно встреченным соседям. Зная, куда они направляются, девушка надела парусиновые туфли, свободную клетчатую рубаху и голубые джинсы стрейч, доходящие ей до лодыжки. «А щиколотка у нее очень даже изящная, не хуже, чем у Александры», – невольно отметил Венчик, окидывая ее взглядом при утреннем приветствии. Поели быстро, почти без слов, проникнувшись значимостью предстоящей операции.

Выходя из квартиры, Тина повязала голову голубым шелковым платком, спустив его низко на лоб, и надела темные солнцезащитные очки. Однако, кроме полусонного охранника, им никто больше по дороге не попался.

В машине они сначала поддерживали разговор, но вскоре Венчик замолчал, занятый своими мыслями, а Тина задремала, успев только подумать, что уже садится в дорогую машину, даже не обращая на это внимания. Через пару часов сделали остановку, чтобы перекусить и поразмять затекшие косточки.

Далее по обеим сторонам дороги пошли пейзажи, все больше и больше напоминающие Тине родные с детства места, и у нее защемило сердце. Она поняла, что ужасно соскучилась по всем этим среднерусским лесам и долинам, колокольчикам и ромашкам, которых ближе к Москве скоро и днем с огнем не сыщешь…

Прошло уже больше недели, а странное напряженное состояние не оставляло ее. Александра вдруг поняла, что не может больше находиться здесь. Мысль о том, что совсем недалеко от нее живет мужчина, который, как говорили в старину, мог бы составить счастье всей ее жизни, не давала покоя ни днем ни ночью. И еще Роман постоянно стоял у нее перед глазами – не в тех умопомрачительных сценах, как в единственном сне, что она запомнила, а просто все время присутствовал рядом, маячил как очень живой, телесный призрак. Да и ночью он тоже ей снился.

Она не кляла судьбу на чем свет стоит, понимая, что это бесполезно. Но не сетовать на ее несправедливость не могла. Послать ей долгожданную встречу и лишить возможности насладиться безоблачной жизнью с любимым человеком – это ли не вопиющее свинство?

Оставалось вроде бы одно: сложить вещички и отправиться восвояси, предварительно договорившись с Генкой, чтобы подвез их с Тургаем до станции. Оставлять пса на попечение Романа она уже передумала: тот будет смотреть на него и поминать ее, Александру, недобрым словом. А в Москве, когда время придет, она уж найдет, кому пристроить своего ненаглядного.