Тайна без точки - Альбина Коновалова

«Он был добрым!» — это говорят все, кто знал Сережу. В доме Кокуриных кто только не перебывал: кошки с собаками, птички, кролики, черепаха. После школы Сергей работал фрезеровщиком — необычный зигзаг судьбы, но уже на следующий год поступает в Севастопольское высшее военно-морское инженерное училище, где выбирает ту же специальность, что у отца — инженер по энергетическим установкам.

Тогда же, выросший в семье атеистов Сергей принял обряд крещения в севастопольском храме Всех Святых.

После развала Союза Сергей перевелся в Ленинградскую «Дзержинку». Службу он начинал в Видяево — на «Воронеже», а в 1999 году перевелся на «Курск». На атомоходе «Воронеж» он прошел две «автономки», родители к тому времени уже жили в городе Воронеж.

На «Курске» за год до трагедии капитан-лейтенант Сергей побывал в знаменитом средиземноморском автономном плавании. Почему он иногда вздыхал и говорил: «В море легче, чем на земле»?

— Среди моряков БЧ-5, у Сереги Кокурина была самая большая наплаванность, — говорит гвардии капитан 1 ранга Николай Ефимов, бывший командир крейсера «Воронеж».

На день рожденья друзья однажды подарили Сергею адмиральский погон. Но времени для старта уже не оставалось.

И жениться он не успел. На вопрос о женитьбе отшучивался: «Я же не враг своим будущим жене и детям!», имея в виду непростую судьбу моряка. На самом деле он просто не встретил свою единственную, любимую…

«Не привыкли мы говорить о сыне в прошедшем времени, — пишет мама старшего лейтенанта Алексей Коробкова Галина Васильевна. — Кажется, наступит отпуск, и мы снова встретимся. Так уж нам послано судьбой, что мы, родители Алеши, оказались в непосредственной близости от места трагедии «Курска» — на теплоходе часов 6 ходу».

«Гремиха, Мурманск-140, Островной — вот отправная точка выбора его линии жизни, его влюбленности в море, в профессию подводника, — пишет Галина Васильевна. — Вариантов выбора профессии не существовало — только флот и только подводный! А как могло быть иначе? Ведь это был город подводников, где каждый второй связан с морем, где из окон школы, где учился Алеша, открывался вид на причалы, у которых стояли подводные лодки».

Он был несколько застенчивым пареньком, и много времени проводил дома, рисуя море, лодки и корабли. Однажды, выполняя мамин заказ, нарисовал для нее посторонний пейзаж — Галина Васильевна хранит его, как дорогое для нее воспоминание.

Алеша любил аквариумных рыбок. Где бы он ни жил, рыбки были вокруг него — в школе, в училище, в Видяево. Кстати, в Видяево у него был огромный аквариум — в июне 2000 года этот аквариум сам по себе треснул…

Профессия для Алеши — это не только романтика, это осознанный твердый выбор, когда человек знает трудности подводных дорог, когда видит этот неустроенный быт ежедневно. Отец его тоже был подводником.

После окончания училища имени Попова Алексей Коробков получил распределение в Западную Лицу на лодку отстоя. Очень расстроился, что не будет плавать, но… должность его сократили, и он оказался на самой-самой лучшей лодке, радости его не было предела.

Алеша очень гордился автономным плаванием в Средиземное море, когда он обнаружил иностранную подлодку, за что был признан лучшим акустиком дивизии 1999 года. Он был представлен к медали, но так и сказал родителям: «Неизвестно, дадут ли медаль и когда». Дали не медаль — дали «Орден Мужества». Посмертно.

«Алеша был любящим и благодарным сыном, о таком ребенке мечтает каждая мать, — пишет Галина Васильевна. — Алеша действительно был таким, а не потому что «о мертвых только хорошее». Тяжело нам сейчас… Говорят, что время лечит. Я думаю, что это сказано не о родителях. Как можно забыть свою кровиночку, которой дал жизнь, растил, лелеял…»

Ира, жена Алеши познакомилась со своим будущим мужем в Санкт-Петербурге на вечеринке в общежитии, куда ее подруги пригласили курсантов Военно-морского училища радиоэлектроники. На четвертом курсе сыграли тихую свадьбу, следом родилась дочка Леночка. После выпуска приехали в Видяево.

В квартире Коробковых повсюду самодельные модели кораблей, картины, на которых изображены подводные атомоходы. Среди работ Алексея — картина гибели атомной подводной лодки К-8.

— Это все Леша делал и рисовал, — рассказывает Ирина. — Он был не очень общительным, любой компании предпочитал семью, любил дом. Курсантом говорил мне, что рассчитывает стать адмиралом. Когда немного послужил, стал уже по-другому говорить, дескать, до адмирала не дотяну, а вот до капитана 3 ранга уж точно.

Алексей Коробков так и не побывал в «автономке», мечтал о ней.

— Он вообще любил флот, говорит Ирина. — Даже свою форму гладить и чистить никогда мне не доверял. Все всегда делал сам. Леша относился ко мне бережно, уходя на службу утром, старался не будить. Я провожала его до дверей только тогда, когда он уходил в море.

Когда он уходил в последний раз сказал, что уходит всего на три дня и положил в портфель фотографии жены и дочери. Сказал: «Буду в перерыве между вахтами на вас любоваться!»

Эхо событий

С Ириной и Леночкой мы встретились на Серафимовском кладбище. Обе они такие же скромные и интеллигентные, как и Алексей. Не плакали, только с тоской смотрели на памятник.

Старший мичман Андрей Борисов из села Перкино Рязанской области в раннем детстве мечтал стать геологом, а родители хотели видеть сына военным. Судьбу решил случай — когда Андрей попал на срочную службу в морфлот, ему предложили продолжить учебу в Краснознаменном отряде подводного плавания. А после окончания учебы он просил направить его на Северный флот.

И все было так замечательно — родители уже ждали возвращения сына навсегда. В июне 2000 года Борисов получил первую военную пенсию, собирался уволиться с флота, последний контракт заканчивался буквально через три месяца. Но в преддверии второй «автономки» командир попросил Борисова продлить контракт еще на четыре месяца.

«Мы когда узнали, что он продлил контракт, так и ахнули, — пишет мама Андрея Анастасия Дмитриевна. — Заволновались, а Андрей спокойно улыбнулся и сказал, что ничего не случится. Не послушал в этот раз родителей, а всегда слушал, вернее, прислушивался к нашим советам.

А родился наш Андрейка 23 февраля 1970 года, в понедельник, — продолжает Анастасия Дмитриевна. — В восемь месяцев стал уже ходить, говорить начал до года, как и его сынок Саша.»

Биография у него короткая и ясная. Восьмилетка в родной деревне, десятилетка — в районном центре, речное училище, практика на реке, армия. Радовались родители, что сын попал в морфлот, а не в горячую точку. В 22 года женился на местной девушке, но она не захотела переезжать в Видяево, жила с родителями. Через шесть лет родился сынок Саша — очень похожий на папу.