Оранжевая страна. Фехтгенерал - Александр Башибузук

С последним моим словом грохнул жуткий раскат грома. Я так и не понял знамения, и в очередной раз дернул вискаря.

Палатка держалась, во многом благодаря тому, что ее защищал козырек на скале, подле которой мы расположились. А вот шар… С шаром я успел попрощаться, и уже обдумывал путешествие пешим порядком.

Буря бушевала всю ночь, но под утро град сменился теплым ливнем, ветер стал постепенно слабеть, а с рассветом, все окончательно стихло, и выглянуло солнышко. Пенни как раз задремала, я не стал ее будить и осторожно выбрался наружу.

И с чувством выругался, едва переступив порог:

– Твою же бога душу качель, мать его ети!!!

Вопреки моим опасениям, шар уцелел. Но…

Как там было сказано в «Бременских музыкантах» про петуха – изрядно ощипанный, но не побежденный? Вот-вот – это как раз про наше средство передвижения. Гордый воздушный лайнер превратился во что-то наподобие измочаленной тряпки. Оснастку порядочно порвало, а верхнюю оболочку как будто вскрыли консервным ножом. Да, основной резервуар водорода на поверхностный взгляд уцелел, но половина окружающих его герметичных ячеек просто исчезли.

– Твою мать!.. – других слов у меня не нашлось. – Ну хоть не сгорел от молнии…

Оскальзываясь на мокрых камнях, я побежал к шару. Содрал брезент с корзины, облегченно вздохнул… и чуть не сел задницей на землю, услышав рядом чей-то прерывистый, полный страдания стон.

С перепугу выдрал из кобуры пистолет; немного помедлив, дождался очередного стона и пошел на голос.

Рядом с шаром, прислонившись спиной к валуну, сидел белый человек. Мертвенно бледный, весь в ссадинах и синяках, он явно был без сознания. Уже тронутое печатью старости, густо заросшее седой бородой лицо, длинные запущенные волосы, давно не выбриваемая, но все еще заметная тонзура, и живописные лохмотья, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся сутаной. Все говорило о том, что этот неизвестный мог быть священником.

– Да откуда ты здесь взялся, божий человек? – озадачился я, спрятал оружие и присел на корточки перед найденышем. – Эй, человече, очнись.

И слегка похлопал его по плечу.

– Я иду в твои объятия, господи… – с чувством прошептал незнакомец, неожиданно открыл глаза и, увидев меня, в ужасе дернулся назад, яростно загребая гальку сбитыми в кровь босыми ногами. – Изыди, изыди, нечестивец!

– Тпру, отче… то бишь падре, – я успокаивающе поднял ладонь, – не горячитесь: может, я и нечестивец, но ничего плохого делать вам не собираюсь.

– Вы не из их числа… – на лице священника проявилось удивление. – Но кто тогда?

– Об этом я как раз хотел спросить вас… – сказал я и тут же вскочил, разворачиваясь и выхватывая браунинг…

Южная Африка. Наталь. Верховья реки Оранжевая

28 июня 1900 года. 09:00

Из зарослей кустарниковой акации, метрах в пятидесяти ниже по склону, выскочили несколько здоровенных собак. Антрацитово черные, бугрящиеся мускулами, раззявив брыластые пасти, они летели на нас наметом, по-зрячему хрипло взлаивая.

Я вскинул пистолет и сразу опустил его: с такого расстояния палить из «Браунинга № 1» по движущейся мишени – занятие для клинических оптимистов.

Схватился за маузер, но не успел достать его из кобуры, как позади раздались хлесткие выстрелы.

Первая и вторая собаки, с разгона полетев кубарем, задергались в конвульсиях, третья – просто ткнулась мордой в щебенку и неподвижно застыла, четвертая – получив рикошетом по морде пулей, жалобно взвизгнула, пошла юзом, попыталась развернуться, но последний выстрел уложил ее замертво.

Я обернулся. Ну кто еще так может? Конечно…

– Как-то так, милый. – Пенни картинно выбросила затвором гильзу из «Винчестера» и стала быстро заталкивать патроны в магазин.

– Что это за нахрен, падре? – рявкнул я на священника и сразу замолчал. И так ясно, «что это за нахрен». Святой отец, воспользовавшись бурей, откуда-то бежал: возможно, даже из того поселка, который видела Пенелопа. Побег не остался незамеченным, вдогонку послали собак. Остается открытым вопрос: кто и за что полонил батюшку, и ответ на него надо получать как можно быстрее. Почему? Да потому что за собаками всегда идут люди. А по ним вот так, с бухты-барахты, палить не следует. А если падре гоняют за дело? За матушкой католической церковью и ее проводниками всегда водилось немало грешков. Да таких, за которые затравить собаками еще милостью посчитать можно.

– Милая, бери свой «Манлихер» и держи под прицелом край зарослей. И не высовывайся… – приказал я жене, а сам обратился к священнику: – Падре, у вас всего несколько секунд на объяснения.

Священник оказался образцом лаконичности, для своего сословия:

– Нес слово Божье, миссионерствуя в койсанском племени, банда разбойников взяла меня вместе с туземцами в плен, всех заставляли работать на промывке породы, ужасные люди, почти все португальцы, ничего святого, только золото на уме. Главарь и его помощники – вообще сатанисты и мужеложцы. Я воспользовался непогодой и бежал. Но на прииске остался мой собрат, падре Доменик и полсотни туземцев. Помогите нам – и Господь отблагодарит вас.

Похоже, что падре не врет. Или врет – но очень складно. Ладно, поставим на первый вариант.

– Понятно. – Я быстро пристегнул к маузеру кобуру-приклад. – Пенни, приказ прежний: остаешься здесь и убиваешь всех, кто появится из кустарника. Старайся не подпускать близко. Я их встречу вон там. Видишь?..

– Угу, – Пенелопа деловито оборудовала себе позицию, пристраивая стрелковый мешок на камень. – Иди…

И пошел. Ввязываться в позиционную перестрелку с бандитами очень не хотелось – к ним могло подойти подкрепление. Да и вообще, чревато это. Поэтому, само собой напросилось следующее решение: пока они будут бодаться с Пенни, зайти к португалам в тыл и решить все по-быстрому. За жену почти не опасался, снизу ее позицию еще попробуй обнаружить, а сверху совсем наоборот, все заросли как на ладошке, и стреляет Пенелопа как бог. И главное, не боится людей убивать – а это дорогого стоит. Но вообще не дело это, бабе воевать. В первый и последний раз резвится.

– Вот же, сука, не везет-то как, – бормотал я, перебегая от скалы к скале. – От водопада ушли – нарвались на бурю. Бурю пережили – нашли священника. Кинуть бы его, да свалить самим нахрен, но не получается. Нам на ремонт шара время нужно, а бандиты уже на подходе. По-любому стычки не избежать. Увы, нам, увы… Непруха, одним словом. Так, пришли. Вот здесь и подождем.

Долго ждать не пришлось, через пару минут в паре десятков метров от меня появились два вооруженных мужика. Карабины Маузера, длинные ножи, револьверы, высокие сапоги, бурские допперы, то есть короткие полупальто из толстого сукна, перепоясанные широкими кожаными ремнями, шляпы и смуглые морды, прямо подтверждающие теорию Ламброзо – то есть ничего необычного, типичный внешний вид доброй половины белого населения Южной Африки.