Бомба под президентский кортеж - Максим Шахов

– Значит, Али зовут его? – задумчиво спросил Коневский. – Ладно, мужик. Поступим следующим образом: мы тебя не видели, ты нас не видел. Бумажечки эти рвать не будем. Мало ли что – может, пригодятся еще. Например, вопросы к тебе возникнут, а ты отвечать не захочешь.

– Шантажировать будете? – угрюмо спросил мужик. – А вы кто ж на самом деле-то будете?

– Дружинники мы, дядя, дружинники! – веско заявил Коневский, вставая и хлопая мужика по спине. – Не слышал разве, что снова возрождают эту достойную и эффективную организацию?

– Так я поехал?

– Езжай. Только помалкивай про наши беседы, понял?

– Че ж непонятного. Наболтал я вам тут лишнего…

– Ну-ну! Не лишнее это. Еще отблагодарим тебя.

«Беларусь» затарахтел, но тут Паша сорвался с места, сунув по пути в руки Коневскому свою сумку, откуда он достал планшетник. Он подбежал к трактористу, открыл дверь и пару минут о чем-то с ним разговаривал. Потом дверь захлопнулась, и трактор поволок свою тележку, гремя железом и скрипя деревянными бортами. Паша вернулся и, отмахиваясь от солярного чада, сунул планшетник напарнику.

– Смотри, он его опознал. Это тот самый Али, который тут крутится, рабочую силу поставляет. И дружит со всеми прорабами. Тайно!

Коневский внимательно посмотрел на Пашу, потом перевернул экран в нормальное положение и посмотрел на фотографию мужчины с заметными азиатскими чертами, снятого вполоборота на фоне каких-то полуразрушенных домов и грязных босоногих детей.

– Закхай Валииди, – прочитал он. – Снимок сделан в аравийской деревне возле базы боевиков Абу Айша. А на этом фото он с кем? Что за дама? Известный сирийский оппозиционер Басма Кодмани, представитель СНС[7]в Париже. Так он узнал Валииди? Ты хочешь сказать, что этот известный сирийский экстремист сейчас здесь?

– Как видишь, – пожал Паша плечами.

– Ну, ты голова! А почему ты на него подумал? У нас в базе этих террористов как собак нерезаных.

– У него мать туркменка, он не очень на араба похож. Помнишь, в особых приметах?

– Слушай, память у тебя, я скажу! – восхитился Коневский.

– Наука, – улыбнулся Паша. – Она, знаешь ли, очень тренирует память. Крайне, так сказать, способствует. Звони Льву. Кажется, мы в самом деле с тобой нашли что-то стоящее. Я уж думал, что мы так и будем по лесам мотаться и фигней страдать. От ребят неудобно. Они там, можно сказать, под пули подставляются, а если коснись, то и под фугас, а мы тут… водку пьем, колбасу жрем.

– Ты все это прекращай! – весело возмутился Коневский. – Мы с тобой скутер нашли, мы с тобой несколько преступлений раскрыли. Грабежей, между прочим! Мы с тобой… ты Валииди вычислил, в конце концов!

– Кто это? – неожиданно уставился Паша на дорогу за спину напарника.

Коневский мгновенно обернулся. Два полицейских «уазика» летели по трассе с выключенной сигнализацией, но с явным превышением скорости. Паша быстро сунул планшетник в сумку.

– Что-то мне это не очень нравится, – сказал он. – Особенно в свете недавних событий и псевдозадержания тракториста с солярой. Мы полицию с тобой не ждали.

– Посмотрим, – проворчал Коневский.

Обе машины подлетели и, скрипнув амортизаторами, встали на дороге, перегородив выезд уазику оперативников «Панциря». Намерения были очевидны. Особенно когда практически одновременно открылись дверки машин и на асфальт выскочили старший лейтенант и двое сержантов с автоматами «АКСУ» на ремнях.

– Ваши документы! – потребовал старший лейтенант, мельком осмотрев пустой «уазик». – Откуда едете?

Коневский покосился на сумку в руках у Паши, в которой, кроме всего прочего, было спрятано удостоверение подполковника полиции с фотографией его самого. Рисковать и показывать в этой ситуации поддельное удостоверение не стоило.

– А вы разве не должны сами представиться? – начал Коневский наглеть. – Если вы нас в чем-то и подозреваете, то вину все равно устанавливает суд. Не так ли? В отечественной юриспруденции это называется презумпция невиновности. Пока не доказана вина, человек считается невиновным. Это…

– Старший лейтенант Волошук, участковый уполномоченный, – перебил его полицейский, едва коснувшись пальцами козырька форменной фуражки. – Прошу вас предъявить документы.

– Ладно, – довольный Коневский полез во внутренний карман, где лежал бумажник и пластиковое водительское удостоверение. Но когда сержанты дернулись дулами автоматов в его сторону, он тут же сбавил темп движений. – Спокойно, парни, спокойно. Мы же не преступники.

Старший лейтенант взял права Коневского, потом протянутые Пашей, некоторое время рассматривал их, а затем сунул в нагрудный карман.

– Эй, эй! – запротестовал Коневский.

– Вам придется проехать со мной, – заявил полицейский безапелляционно. – Ну-ка, вашу сумку!

– А понятые? – недовольно огрызнулся Паша не выпуская сумки из рук. – Это обыск?

– Слышь, ты, – вдруг повысил голос старший лейтенант, – не наглей! Вы тут какие-то аферы устраиваете с арестами водителей, протоколами… Деньги шакалите, под полицию работаете? Ну, где ваши протоколы, что вы заполняли недавно на водителя «КамАЗа» и тракториста?

– Отдай ему, – тихо разрешил Коневский, – пусть успокоится.

Паша удивленно посмотрел на напарника, но послушался. Он сунул руку в боковой карман сумки, вытянул оттуда листки бумаги и протянул участковому. Тот схватил их с жадностью, явно не ожидая, что эти двое окажутся такими покладистыми. Он стал просматривать содержимое и невольно расплылся в улыбке.

– Значит, с вами еще двое работали? Ловко! И они в форме были? В полицейской форме? Грузите их в «собачник», – велел старший лейтенант сержантам. – Один – за руль моей машины и гоните в участковый пункт обе машины. А я осмотрю их машину и догоню. Ключи?

Коневский кивнул Паше, и тот нехотя полез в карман за ключами зажигания. Нехотя он полез только потому, что не хотел настораживать полицейского. На самом деле старший лейтенант не смог бы завести их «уазик», не зная маленького секрета. Кораблев все машины, которыми пользовались оперативники группы в этой операции, снабдил маленькими секретами. Под панелью в кабине у всех машин стоял переключатель, разъединяющий и соединяющий электрическую цепь. Паша с первого дня привык, перед тем как выйти из машины, совать руку под панель и щелкать переключателем.

Задержанные стояли ближе к задней машине, поэтому и садиться их заставили в заднюю машину. В так называемый «собачник», то есть изолированный задний отсек, запирающийся снаружи. Коневский, имевший приличный опыт работы, в отличие от Паши, сразу понял ошибку сержантов – они не обыскали задержанных. Или эти парни с автоматами не верили в серьезность проступка задержанных, или они вообще были разгильдяями по службе?