Паранормы. Незримая пуля - Василий Головачев

Нестор помедлил, возвращаясь мыслями к контакту с Бурдюком.

Ещё тогда у него мелькнула мысль превратить «реформатора авиаотрасли» в идиота, не способного руководить людьми. Жанна уже тренировала его, научив закрывать пациенту канал передачи зрительной информации в мозг (приём назывался «превращение в крота» или короче – «крот») и блокировать автоматическую передачу нервных сигналов от мозга к сердцу. Последнее воздействие вообще представляло собой способ тихого убийства человека. Но случай с Бурдюком не входил в реестр кардинального воздействия во время боя с сильным противником, стремящимся тебя убить. Нестор не хотел убивать, хотя его и тошнило от прочитанной в памяти уродов вроде Бурдюка информации.

– За ним стоит «Сбер».

– Этого стоило ожидать. Наверно, скоро пойдём к нему.

Нестор промолчал. Никуда идти с целью коррекции он не хотел и думал только о том, как избавиться от обязанности служения родной стране таким путём.

Дома его ждал сюрприз.

На диване сидели и вели мирную беседу двое: начальник «Призрака» полковник Ланин и завлаб Курчинский. Как они вошли, было непонятно, пока до хозяина квартиры не дошло, что начальство должно иметь доступ к своим секретным схронам.

– Здрасьте, – хмуро поздоровался Нестор. – Извините, мне нужно привести себя в порядок.

– Мы подождём, – сказал Ланин сухо.

Нестор встал под душ, вымылся не торопясь, подготавливаясь к неприятному разговору.

Предчувствие не обмануло.

Отказавшись от кофе, Ланин сразу взял быка за рога:

– Мне говорили, что вы отказываетесь сотрудничать.

Нестор набычился.

– Не отказываюсь… пока. Но следить за людьми в поисках компромата не стану.

– Речь идёт не о слежке или поиске компромата. Мы стоим перед глобальной опасностью уничтожения русской цивилизации, и не помочь нам в этом, значит – предать! Вы понимаете?

Нестор ошеломлённо посмотрел на визитёра.

– При чём тут предательство?

– При том, что ваш отказ помочь нам найти шпиона влечёт за собой тяжкие последствия! Зачем Козодоев забрал зомбер, если мы только начали изучать его особенности и разрабатывать защиту от психотронного излучения? Что будет, если прибор попадёт в руки врагов?

– Но ведь он и был в руках врагов…

– Был! Вы его экспроприировали. Мы начали искать пути использования генератора и защиты, и вдруг руководители Комитета забирают его! Зачем?!

– Ну-у… у них свои планы…

– Какие?! До этого они опирались на нас. Что изменилось, чёрт побери?!

Нестор опомнился.

– Ко мне какие претензии? Глобальные проблемы должны решать вы, а не я! Что мог, я сделал, но больше не хочу и не могу! Какое объяснение вам ещё нужно?!

Ланин озадаченно посмотрел на спутника.

– Не нервничайте, Нестор Евлампиевич, – сказал Курчинский рассудительно. – Никто не заставляет вас идти наперекор личностной ориентации. Но вы должны понимать, как любой нормальный человек, что в нынешней ситуации нам следует объединить усилия для борьбы с врагами, а не кричать о своём нежелании работать на благо страны. Нас всеми способами хотят уничтожить. А мы будем и дальше по-джентльменски подставлять щёки?

Нестор отвёл взгляд.

– Воевать тоже надо… честно.

– Мы всего лишь отвечаем зеркально. И не мы напали первыми. К тому же на стороне врагов работает самый гнусный отряд внутренних коллаборационистов – патологических лжецов и предателей. Вы и с ними будете воевать «честно»?

Последнее слово Курчинский произнёс с презрением.

– Их надо лечить.

Курчинский рассмеялся.

– Вы неисправимы, Нестор. Бесспорно, всех наших врагов следует лечить, только методы лечения для каждого из них надо подбирать индивидуально. А некоторые из них не лечатся, особенно такие как президент «Сбера» Оскар. Он-то не станет взвешивать способы нейтрализации противника, надо будет, просто убьёт вас и всё. Без колебаний.

– Я не буду лезть в мозги соратников! – упрямо мотнул головой Нестор. – Если им не доверяют, пусть увольняют!

Курчинский с сомнением взглянул на Ланина, развёл руками.

– В конце концов, Валерий Леонидович, это позиция, и её следует уважать. Не корректировать же наших главных бойцов?

– Подумайте ещё. – Ланин встал. – Естественно, никто заставлять вас не будет и корректировать тоже. Проблему надо решать, и мы это сделаем, с вами или без вас. Позвоните мне завтра утром, часов в семь.

– Позвоню, – с облегчением расслабился Нестор.

Проводив гостей, он допил початую бутылку кефира, прогулялся до балкона и обратно, убедившись, что дождь прекратился, поразмышлял о доводах Курчинского и позвонил Жанне.

Вижн высветил ему в очках фразу: «Абонент находится вне зоны связи». И хотя Жанна предупреждала, что может не ответить, будучи на задании, настроение упало ниже плинтуса.

Всё равно не стану лазить по мозгам комитетчиков в поисках компромата! – сформулировалось в голове окончательное решение. Не заставят! Не имеют права! А начнут заставлять – уйду к чёртовой матери!

Осознав, что мысленно сочинил каламбур: уйду к чёртовой матери, – он с горечью ухмыльнулся. Знать бы, где находится эта самая «чёртова матерь». Не в соседней ли Вселенной?

Мелькнула мысль поговорить с Мыследаром.

Поколебавшись минуту, Нестор улёгся на диване как был – в брюках и рубашке, и бросил мысленный зов в глубины Галактики…

Усадьба президента Сбербанка, превратившегося волей многих обстоятельств в президента суперкомпании «Сбер», стала владением Германа Германовича Оскара всего шесть лет назад. До этого момента она числилась на балансе хозотдела Администрации президента России и представляла собой усадьбу старинного рода дворян Калашниковых, прославившихся в девятнадцатом веке торговлей солью и пряностями. До того как стать собственностью Оскара, усадьба сменила немало хозяев, кто ею только не заведовал. А перед появлением нынешнего владельца в деревянных корпусах усадьбы располагались спортивные центры – гольфа, тенниса и крокета. На территории также наличествовали косметический салон, ресторанчик, баня и роскошный фруктовый сад.

Новый хозяин превратил её в богатую резиденцию, не уступавшую роскошью виллам крупных государственных чиновников, а также известных российских олигархов, владеющих многомиллиардными состояниями.

Деревянные постройки конца восемнадцатого века были снесены как не имеющие исторической ценности, арендосъёмщики спортивных центров переселены, и от прежних старинных видов не осталось ни следа, не считая разве что фруктовых садов.

Зато появился трёхэтажный дворец в стиле немецкого гротескного конструктивизма, поле для гольфа, крытый зал для боулинга, кафе-бар в дополнение к ресторану и художественная галерея; Оскар слыл ценителем полотен художников постмодернизма.